– Мы знаем этого Рейнальда! – воскликнул он. – Это самозваный принц Антиохии. Пророк отомстит ему.

Выходя, он так хлопнул дверью, что треск прокатился по всему залу.

После его ухода воцарилась абсолютная тишина. Внезапно Рейнальд де Шатильон начал смеяться – высоким, чистым, заливистым смехом.

Ги, который наблюдал насмешки над сарацинскими принцами и их уход нахмурившись, расслабился и тоже начал смеяться. Его смех был более низкий и богатый оттенками, начали смеяться и тамплиеры.

Только Амнет не участвовал в этом. Ему внезапно открылось видение: темное лицо, черные крылья усов, горящие глаза, отыскивающие Томаса Амнета среди прочих.

– Я предоставил тебе, Томас, много поблажек из-за твоих особых способностей, – грохотал на следующее утро Жерар де Ридерфорд из глубины своего кресла. – Не заставляй меня применять власть.

– Я не имел в виду неуважение, Магистр. Но вы не можете не учитывать тот вред, который Рейнальд нанес нашему положению в этой стране.

– А как ты оцениваешь это?

– Рейнальд намеренно грубо оскорбил гостей короля Ги. Правила гостеприимства свято чтутся этим народом. Пригласить сарацинских принцев во дворец и так глубоко оскорбить их религию, – это мог сделать только сумасшедший.

– Томас, у меня раскалывается голова и неприятное ощущение в желудке. Ты побуждаешь меня – непонятно к чему. Я ничего не могу для тебя сделать, Ги даже слова не скажет Рейнальду.

– Потому что он боится этого человека.

– По многим причинам. Принц Антиохии грубый и необузданный человек. Ни ты, ни я не осмелимся оскорбить его. Король Ги не захочет… Ну, и что ты хочешь от меня?

– Готовьтесь. Готовьте Орден.

– Камень сказал тебе это?

– Нет, не прямо.

– Готовиться к чему?

– К войне.

Регистрационная система Холидей Халл рекламировала комнату в Атлантик Сити как «подходящую» и запросила огромную предоплату, чтобы они могли оценить услугу. Это означало, что санузел – вместо унитаза рядом с кроватью – размещался в отдельном помещении, совмещенном с ванной. В ванну можно было забраться вдвоем, хотя и согнувшись. В комнате не было окон, но голографическое устройство предлагало широкий выбор видов, включая Тадж Махал, Маттерхорн и Безымянные Атлантические Пляжи, числом около 1960. По крайней мере, они не пахли.

Гарден осмотрел электронику: ограниченный доступ, черно-белое изображение, динамик звука, сломанный предыдущим постояльцем и висящий на одном единственном оптическом волокне.

На постели была только одна простыня и половина одеяла. Сделанная по трафарету надпись в изголовье гласила, что посетители, предпочитающие пользоваться своими спальными принадлежностями, должны подвергать их химической чистке за дополнительную плату. Комната сдавалась на полдня, но они с Сэнди заплатили за сорок восемь часов.

– Привет, милый.

Гарден повернулся на звук.

– Привет. Где ты была?

– Нужно было сходить по делу, посмотреть, кое-что проверить. Ты знаешь…

Он действительно знал. Он чувствовал запах этого: аромат любви, пот мужчины, запах только что выделившихся гормонов.

Гарден не был уверен, что он всегда мог так свободно читать скрытые знаки в душе и теле. Наверное, эта способность была чем-то новым, обнаружившимся лишь после того, как таинственный мужчина пытался убить его. А может быть, состояние Сэнди было очевидным для любого: женщина, которая недавно получила удовлетворение. Он взял это на заметку над этим стоило подумать.

– На что же похож этот город?

– Светлый. Немного вычурный. Многое изменилось с тех пор, как я была здесь в последний раз.

– Когда это было? Гарден вспомнил, что она однажды рассказывала ему, что приехала с севера, из французской Канады, а предки ее были из Дании или Нормандии.

– Сто лет назад, – ответила Сэнди, – тогда это был сонный городок на побережье, заполненный детьми и песчаными замками, и азартные игры были запрещены здесь.

– Ты смеешься.

– Конечно же. Азартные игры всегда были главным, единственным поводом для того, чтобы приехать в Атлантик-Сити.

– Так, – он остановился, подыскивая выражение. – Все было бы хорошо, но мои финансы сейчас не на уровне. Три сотни в день очень быстро сведут их на нет.

– Что ты собираешься делать?

– Разве я не видел бар с пианино по дороге сюда?

– Я не думала, что ты сможешь плавать и играть.

– Плевать на это. Бассейн не настолько глубок.

Гарден раскрыл свою сумку и достал два ролика. Это было приспособление, которое, будучи заправлено в пианолу, расширяло возможности его игры.

– Не подписывай длительный контракт, – напомнила ему Сэнди. – Мы должны двигаться, помнишь?

Гарден остановился, держа руку на замке.

– Почему? Я думал, мы уже достаточно далеко.

– Мы ведь действительно хотим быть вне досягаемости этой банды убийц. Джексон Нейтс для Атлантик-Сити всего лишь пригород.

– О! – Он ухитрился сделать растерянный вид. – И на Каролине свет клином сошелся?

– Это место назначения. Вот и все.

– Ну, так я полагаю, у нас есть достаточно времени, прежде чем мы туда отправимся, чтобы несколько порастратить содержимое кошелька.

– Ну хорошо. Устраивайся на работу. Ты чувствуешь себя одиноко без публики, не так ли?

– Разве мы не все такие? – Он улыбнулся и вышел.

В коридоре – квадратной металлической трубе, разлинованной надоедливой штриховкой и скрытыми источниками света – Гарден перевел дух.

Всегда ли Сэнди была столь понятной?

Когда-то она казалась таинственной, насколько он помнил. Холодная и скрытная, она могла жить по своему и в своем собственном времени. Это означало, что она могла быть и непостоянной. Когда-то казалось, что она обожает внезапные походы по магазинам, пикники, прогулки на лошади. «Это мой день», – могла сказать она и исчезнуть на полдня в поисках приключений. Но до сих пор ее приключения не распространялись на других мужчин. Так же, как и на неуклюжую ложь, чтобы скрыть это.

Том Гарден покачал головой и повернул налево по коридору, чтобы найти управляющего отелем.

– Ты умеешь плавать? – спросил его Брайан Холдерн.

– Конечно, я умею плавать. А что, разве кто-то не может?

– Нет, с тех пор, как Акт об Охране Грунтовых Вод запретил использование хлора в искусственных бассейнах и они все заросли водорослями в течение трех недель.

– Почему же ваш бассейн не зарос?

– Это морской бассейн. Они упустили из виду и того, что можно сбрасывать воду в океан, если она химически чистая и не содержит чего-либо, что могло бы осаждаться или всплывать. Небольшая концентрация хлора за бортом позволяет держать бассейн чистым, – Холдерн перекатил окурок сигары на другую сторону рта.

– Итак, сынок, ты умеешь плавать.

– Запасись мазью – хорошей безвредной мазью, которая не теряет блеска – или иди ищи другую работу. Мне не нужны бледные немочи, выглядящие как провяленный виноград и отпугивающие моих посетителей, понял?

– Да, сэр. Мазаться мазью. Каждую ночь. Ну, так я получу эту работу?

– Конечно, иначе зачем же я теряю с тобой время, объясняя все это?

– Спасибо, мистер Холдерн, – Гарден начал пятиться к двери.

– Начало в семь-тридцать. Три полных часа. И если ты утонешь или сморщишься, ты уволен.

– Да, сэр.

– Получше смажь свои принадлежности.

– Что?

– Получше смажь свой член, сынок. В этом бассейне все в чем мать родила. Никаких одежек. Особенно для официанток и музыкантов.