– Не может быть! Кто пойдет на соглашение со своей смертью? Найду – убью!

– Бхесспрредхэл! Иуда! Вот блин! – заговорили одновременно главы кланов.

Тешрана осенила какая-то мысль:

– А кто это? У меня в памяти довольно много профилей энергии, которые можно увидеть в крови вампира, но ни один не совпадает. Правда, я не так стар, как Шак, Кхен и Винза…

– Пускай по кругу! – воскликнул Шаккерон. – Щас мы выясним! Только, чур, я последний!

– Как хочешь, – ответил Кхеншраон, – опять что-то задумал?

– Ага!

Никто из глав, пробовавших определить личность предателя до Шаккерона, не справился. Или профиль энергии стерся у них из памяти, либо они действительно не общались с предателем.

Наконец очередь дошла до Шаккерона. Он тщательно исследовал кровь и расплылся в довольной улыбке.

– Нхэ тхоми! – зарычал Хиншрак. – Чтхо тхам?

– Хиншрак, а ведь мы с тобой были правы кое в чем, – сказал Шаккерон. – Похоже, мы узнали вдобавок, кто несет ответственность за дикарей, использующих сыворотку.

Шаккерон внимательно оглядел глав кланов. Все, кроме Хиншрака, напряженно ожидали слов главы Бруджа. Носферату же довольно скалился. Наконец Шаккерон произнес:

– Шабаш…

Шабаш. Или Саббат. Это лагерь кланов вампиров. Он был вечным врагом Камарильи, но часто им приходилось сотрудничать, когда надо было объединиться против Охотников. В Шабаше было больше кланов, но численность многих из них была очень небольшой. Шабаш возник как антипод Камарилье и всему Маскараду. Быть в Шабаше значило наплевать на законы Маскарада. Поэтому Камарилья, главной заботой которой было выживание и тайна, и боролась с Шабашем. Сам Шабаш видел в Камарилье зазнавшихся прислужников Патриархов, древних вампиров, от которых по легенде и появились все существующие кланы. Со временем борьба переросла в банальную схватку за власть.

Главным кланом в Шабаше был клан Ласомбра. Их часто называли сердцем Шабаша. Они хоть как-то пытались руководить Шабашем, хотя, согласитесь, очень трудно управлять потерявшими последние тормоза вампирами. Вторым по значимости был клан Тзимицу, клан садистов, безумных экспериментаторов надо всем живущим, считающих себя душой Саббата.

Эти два клана были единственными в Шабаше с самого начала его существования и ни от кого не зависели. Остальную его часть составляли «отступники» кланов. В Шабаш переходили вампиры всех семи кланов Камарильи. «Отступники» переставали противиться своим недостаткам: Малкавианцы-«отступники» погружались в волны безумия с радостью, Бруджа с чистой совестью уходили в анархию. Они занимали в Саббате положение на порядок ниже Ласомбры и Тзимицу. Кроме них в Шабаше присутствовали «отступники» независимых кланов Равнос и Ассамиты. Еще к Шабашу присоединилась ветвь клана Последователей Сета, которые называли себя Змеями Света.

Наконец, Шабаш имел своих безродных – Пандеров. Эта была группка Каитиффов под руководством Джозефа Пандера, такого же безродного, как и его подопечные. Они добились вступления в Шабаш и очень гордились этим, хотя занимали в нем такое же положение, как и Каитиффы в Камарилье. Правда, безродные не состояли в Камарилье официально и не пользовались ее привилегиями, но как-то так сложилось, что Камарилья и Каитиффы – одна группировка.

Как уже нам известно из учебника истории вампиров, изобретение сыворотки помогло Камарилье справиться с Шабашем и ликвидировать его как силу. Великая Битва Старейшин, имевшая место быть в 1860 году в Лондоне, считалась последней в борьбе Шабаша и Камарильи, но, конечно, после нее было множество мелких стычек с остатками кланов. Были рейды, захваты резиденций… Но наконец все вампиры Шабаша были уничтожены.

А после Саббатовцев пришел черед независимых кланов и всевозможных Линий Крови. Камарильцы понимали, что, если они хотят воцариться над миром, они должны устранить всех конкурентов как можно скорее.

И вот теперь, спустя полтора столетия, Шаккерон говорит – Шабаш.

Молчание, последовавшее за словами Шаккерона, длилось недолго.

– Ты в своем уме, Шак? – спросил Хармас.

– Кто бы спрашивал о здравом рассудке, – хихикнул Шаккерон.

– Объясни свои слова, – сказал Кхеншраон, – думаю, все хотят понять, в чем дело, кроме Хиншрака, который все это уже знает.

– А штхо я? Я прросстхо дхоперр, штхо этхо Саббхат сха вссем сстхоит.

– Помолчи, Хин, дай сказать, – махнул рукой Шаккерон. – Из уважаемых глав только Хиншрак, Тешран и Хармас не участвовали в Великой Битве Старейшин в Лондоне. Но даже они знают, что до последней схватки произошло много мелких. Кхен! Вспомни, как мы с тобой и еще с главой Носферату Лондона вели свое войско по Ист-Энду! На нас тогда напал большой отряд Тзимицу и «отступников» Малкавиана.

– Я помню. Тогда еще погиб упомянутый тобой глава Носферату.

– Да. Его убил глава Тзимицу, Гронакхар. А я тогда убил его. В общем, бой был не из приятных, но я смог ранить его. Рана была смертельной, он уже еле жил. Но я ведь не добил его. К Шабашу подоспело подкрепление, и нам пришлось линять оттуда с наивозможнейшей скоростью. Так вот. Я подсознательно запомнил профиль энергии и ауру Гронакхара. И сейчас я снова вижу этот профиль. В этой самой крови.

– Не может быть! Ты же убил его! – воскликнул Кхеншраон.

– Я его не добил. Он должен был умереть от раны, но кто знает? Когда мы отбили их армию и вернулись на то место, я обнаружил две кучи пепла. Одна из них, как мне показалось, принадлежала Гронакхару. Но я же не Тремер, чтоб такие дела определять! А во второй куче ты опознал главу «отступников» Малкавиана, которого якобы убили твои боевики. А сейчас я думаю, что над ним попросту совершил Диаблери Гронакхар. Выпил его кровь, взял его силу, которая и спасла негодяя.

– И он отсиживался полтора века неизвестно где? – недоверчиво спросила Винзарра.

– Он же не Ласомбра, его так просто не обнаружишь, – сказал Човерг, – кстати, о Ласомбре: я тут вспомнил, что так мы и не выяснили точно, кого же убили и сбросили с Биг-Бена.