— Да? — с сомнением переспросил сэр Джон. — А в чем, по-вашему, разница между плутом и негодяем?
— Плут, — безапелляционно заявил Бирбом, — в грош не ставит мораль, но у него все же есть хоть немного чести. У негодяя же нет ни морали, ни чести.
— Гм, теперь я, кажется, понимаю, — сказал сэр Джон, по-прежнему ничего не понимая. — А не могли бы вы привести мне какой-нибудь пример плутовства Кроули?
Бирбом захихикал.
— Примеров сотни, но один из них нравится мне особенно. В Париже есть памятник Оскару Уайльду, созданный одним очень талантливым молодым скульптором, Якобом Эпштейном. Французы, видите ли, решили показать всему миру, что относятся к сексуальной ориентации Уайльда более терпимо, чем мы, англичане, и признают гениальную личность, каковы бы ни были ее пороки. — Он снова хихикнул. — Но когда Эпштейн закончил статую, оказалось, что их терпимость тоже имеет границы. Дело в том, что Эпштейн изваял Уайльда голым. Учитывая… э-э-э… репутацию Уайльда, это было, пожалуй, чересчур, но французы не могли, обидеть Эпштейна и отказаться от статуи, да и заказ уже был оплачен. Тогда они наняли какого-то мастерового, чтобы тот прикрепил к… э-э-э… срамному месту статуи фиговый лист. И как вы думаете, что сделал Кроули? Ночью он пробрался в парк и с помощью молотка и зубила отбил от статуи этот лист. Чтобы сделать скандал еще более громким, он в ту же ночь возвратился в Лондон и появился в «Кларидже» с этим фиговым листом на своих штанах! — Теперь уже Бирбом расхохотался. — Вот это я называю плутовством, так как не вижу тут никакого негодяйства.
Мнение прекрасной Флоренс Фарр, самой известной актрисы Лондона, было таким же неоднозначным, как и мнения литературных критиков. «Десять лет назад, — сказала она, — когда я часто виделась с Алистером, он был самым красивым, самым остроумным и самым блестящим молодым человеком в Лондоне. Но в то же время он был самым отъявленным хамом и мерзавцем из всех, кого я знала. Судя по тому, что я о нем время от времени слышу, эти противоречия в нем постоянно усиливаются. Он либо закончит свою жизнь на виселице, либо станет святым».
Виктор Нойбург — молодой поэт, которого Кроули, по словам Джоунза, однажды превратил в верблюда, — вообще не захотел встречаться с сэром Джоном. Вместо этого он прислал свою визитную карточку, на которой бисерным почерком написал: «Ни один человек на свете не понимает и не способен понять Алистера Кроули, но тот, кто дорожит своим рассудком, ни за что не станет с ним связываться».
Писатель Ричард Олдингтон был резок в своей оценке: «Роден называет Кроули величайшим из ныне живущих поэтов, но, боюсь, он говорит так только потому, что Кроули посвятил его скульптурам целый сборник стихов. Лично я не переношу поэзию Кроули и считаю ее слишком викторианской, многословной и напыщенной. В ней нет ничего современного».
Джеральд Келли, самый модный художник Англии, которого, по слухам, вот-вот должны были избрать в Королевскую академию изящных искусств, сказал: «Прошу извинить меня, сэр Джон, но я не стану обсуждать с вами Алистера Кроули, ибо он, как вам, наверное, уже известно, был моим шурином. Скажу вам только одно: когда моя сестра наконец с ним развелась, я не особенно горевал».
Математик Бертран Рассел был точен, как и подобает ученому: «Я еще никогда не встречал любителя, который разбирался бы в современной математике так же хорошо, как Алистер Кроули. Однако в остальном его мозги — это болото сентиментального мистицизма. Я слышал, что он отлично играет в шахматы, поэтому вам стоит заглянуть в Лондонский шахматный клуб».
В Лондонском шахматном клубе сэр Джон нашел немало поклонников шахматного таланта Кроули, и все они выражали сожаление по поводу того, что он уделяет игре так мало времени. «Он мог бы стать гроссмейстером, — с грустью заметил один из членов Клуба, — если бы не разменивал себя на такие глупости, как скалолазание и поэзия, и не ездил на Восток притуплять свой ум индусскими суевериями».
«Алистер, — сказал другой любитель шахмат, — единственный из известных мне шахматистов-любителей, который может выиграть вслепую почти все или даже все партии в сеансе одновременной игры на нескольких досках. Вообще, — он понизил голос, — у него был один фокус, который всем нам казался настоящим волшебством. Иногда он приглашал к себе какого-нибудь шахматиста, расставлял фигуры и удалялся в спальню с одной из своих любовниц. Оттуда он выкрикивал ходы, и неизменно выигрывал. По его словам, этим он хотел показать нам, что такое настоящая концентрация».
Сэр Джон густо покраснел и воскликнул: «Как можно так неуважительно относиться к женщине!»
«Видите ли, — сказал шахматист, подмигивая, — судя по звукам, которые доносились из спальни во время игры, леди в это время получала огромное удовольствие, причем несколько раз подряд».
Сэр Джон вышел из шахматного клуба, поражаясь тому, как хорошо лики дьявола скрыты от непосвященных. В том, что казалось этим шахматистам вульгарными трюками и умственной гимнастикой, любой, кто знаком с черной магией, сразу же распознал бы нечто гораздо худшее: Кроули таким образом готовил себя к ритуалу Пана. В этом ритуале длительное сексуальное наслаждение используется для того, чтобы возбудить все чувства и открыть дверь в астральный мир.
В конце дня сэр Джон совершил поход по книжным магазинам. после долгих и безуспешных поисков ему наконец-то улыбнулась удача: в одном из магазинов он увидел «Книгу четыре» — одно из скандальных творений Кроули. Надпись на первой странице гласила, что эта книга просто и доступно объясняет все таинства йоги и магии. Сэр Джон расплатился и поспешил на вокзал, так как ему не терпелось познакомиться с «Книгой четыре» поближе.
Когда сэр Джон возвратился домой, ломая голову над теми противоречивыми и тревожными сведениями, которые ему удалось собрать о своем противнике, на столе в прихожей его уже ждала небольшая бандероль. Судя по штемпелю, она была отправлена из того почтового отделения в Лондоне, которое обычно использована «Золотая Заря». Это показалось сэру Джону странным, так как Джоунз еще не вернулся из Парижа. С другой стороны, Джоунзу не обязательно самому отправлять почту. Скорее всего, в Ордене есть чиновник, который занимается только тем, что в определенные дни рассылает адептам учебные материалы. Сэр Джон распечатал бандероль, втайне надеясь, что там будет описание тайного ритуала Креста и Розы, к которому его готовил Джоунз.
Внутри он нашел брошюру, на обложке которой было напечатано:
Публикация класса А
Герметический Орден Золотой Зари
Сэр Джон был слегка разочарован, тем не менее оправился в библиотеку и начал читать.
1. Это книга о том, как открыть Глаз Гора. Символ этого действия — глаз в пирамиде, значение — Просветление.
2. Кто читает, не видит; кто ищет, не находит; кто думает, что понимает, ничего не понимает. Ибо понимание приходит только тогда, когда ты — это не ты, когда ты — ничто.
3. Жил-был монах, ученик Гаутамы, великого Мага нашего Ордена. Люди дали Гаутаме имя «Будда», или «Тот, Кто Пробудился». Ибо однажды они спросили его: ты бог? Он ответил: нет. Тогда они спросили его: ты святой? Он снова ответил: нет. И тогда они спросили его: кто же ты? И он ответил: я тот, кто пробудился. Поэтому его назвали Буддой, или Пробудившимся.
4. Стремясь пробудиться, монах занимался медитацией так, как учил Будда. Изначальная суть медитации, которая впоследствии была искажена ложными теориями и домыслами теологов, проста: Наблюдая за тем, что происходит вокруг, говорить себе: «Все проходит».
5. Монах наблюдал за тем, что происходило вокруг, и постоянно говорил себе: «Все проходит».
6. И приблизился монах к Пробуждению, а потому подвергся великой опасности. Ибо Демон Галлюцинаций, которого буддисты называют Марой, набрасывается на того, кто приближается к Пробуждению, и старается вернуть его в пределы Сна Дураков, то есть обычного сознания Человека.
7. Мара жестоко наказал монаха смертью его детей, безумием тех, кого он любил, болью в глазах, клеветой, злобой, великим проклятием Судебных Исков и прочими страданиями. Но, что бы ни происходило, монах повторял «Все проходит» и неуклонно приближался к Пробуждению.
8. И тогда Мара, Демон Галлюцинаций, убил монаха и возродил к жизни снова, но уже в теле глупого попугая, который порхал с ветки на ветку в глубине джунглей. Сделав так; подумал Мара: теперь не сможет он пробудиться.
9. Но однажды в джунгли забрел буддийский монах, который повторял вслух буддийские изречения. Попугай услышал одно изречение, и стал повторять его снова и снова: «Все проходит».
10. В конце концов ум попугая ожил, он вспомнил свою прошлую жизнь и смысл этого изречения. Мара ужасно разгневался, убил попугая и возродил его к жизни уже в теле слона. Слон этот жил в самом сердце джунглей, где никогда не звучала человеческая речь.
11. Прошло много лет и казалось, что эта душа уже никогда не пробудится. Но хорошая карма, как и плохая, действует вечно, поэтому случилось так, что и в эту часть джунглей забрел человек. Он поймал слона и продал его великому радже.
12. Слон жил при дворе раджи, и так прошло много лет.
13. Однажды пришел к радже странствующий буддийский монах и поведал ему свое учение: «Все проходит». И тогда слон вспомнил свои предыдущие жизни, вспомнил значение этих слов и еще больше приблизился к Пробуждению.
14. Мара разгневался и убил слона. На этот раз он решил сделать все возможное для того, чтобы душа монаха не пробудилась, поэтому вселил ее в тело американского проповедника-евангелиста.
15. Проповедник путешествовал по всей Америке, убеждая людей, что их ждет пламя ада и что Единственный Путь к Спасению — верить во все, что Он Сказал, и делать все, что Он Требует.
16. И превратил он многих людей в бездумные автоматы, которые ходили и кричали: «Аллилуйя, мы спасены!»
17. Мара возликовал, ибо теперь душа монаха была как никогда далека от Просветления. Прежде он был субъективно безнадежным невеждой — то есть тем, кто знает, что ничего не знает; теперь же он стал объективно безнадежным невеждой — то есть тем, кто думает, что знает все, хотя на самом деле не знает ничего.
18. Однажды этот проповедник встретился с другими проповедниками, и решили они отправить миссионеров к язычникам в восточные страны. Кто-то заговорил о восточных учениях и произнес буддийское изречение: «Все проходит».
19. В тот же миг ум проповедника ожил, он вспомнил свои прошлые жизни. Мара разгневался еще сильнее и прибег к Последнему Средству. Он сделал проповедника Махабрахмой, Верховным Повелителем, Богом всех возможных миров.
20. Махабрахма пребывал в Божественном Блаженстве миллиарды лет, создавая множество Брахм, которые создавали свои миры и становились в них Богами. Махабрахма созерцал всю эту деятельность с Высшим Безразличием, ибо он был Сознанием Без Желаний.
21. И казалось, что монаху уже никогда не пробудиться.
22. Но в конце концов Махабрахма, который видел, как боги и миры возникают из пустоты и растворяются в ней, понял, что есть только один Великий Закон: Все проходит.
23. И понял Махабрахма, что и он преходящ.
24. И тогда он достиг Просветления.
25. Сразу же после этого Махабрахма вернулся в обычное сознание в теле буддийского монаха, который созерцал мир и говорил себе: «Все проходит».
26. И монах не знал — то ли ему приснилось, что он был Махабрахмой, то ли Махабрахме приснилось, что он был монахом. Так он достиг абсолютного Просветления.
56
Об оке Гора (лат.)
