– Это что, какие-то боги? – спросила Хан Ли.

– Нет, – сказал Ворон. – Во всяком случае, мой опыт говорит о другом. Это знаки. Знаки, исполненные смысла, – если, конечно, знаешь, как их читать. Племена считают своим родоначальником какое-нибудь животное – лягушку, орла, черепаху, да мало ли еще кого. Часто такие столбы – это портретная галерея племени. Вождь самолично расставляет их в строгом порядке, отражающем его представление об иерархии племени. Но в данном случае это, видимо, не так. Хотя кто знает… – Он вздохнул и заметил:

– Ну что ж, теперь мы точно знаем, что эта планета обитаема. И жители ее время от времени выходят на сушу. Определить возраст этих тотемов, конечно, сложно, но, принимая во внимание местные погодные условия, я рискнул бы предположить, что они довольно-таки новенькие.

На пути им встретилось еще много тотемов, а потом вдоль тропы начали попадаться огромные кувшины с какой-то вонючей жидкостью. Ворон провел небольшой опыт и убедился в правильности своей догадки: кувшины представляли собой примитивные светильники. Наверняка они зажигались по ночам, но Ворон не мог припомнить, чтобы когда-нибудь видел здесь ночью свет. Дора Паношка вернулась немного назад, потом догнала остальных и объяснила:

– Вы и не могли их увидеть: джунгли очень густые, а дорога делает поворот. Кроме того, между нашим берегом и этим местом находится небольшая возвышенность.

Через пару километров дорога привела их туда, куда стремились попасть все идущие по ней. Среди зарослей вдруг замаячили стены, сложенные из грубого и даже на вид очень тяжелого камня. Вокруг стен стояли статуи с устрашающими лицами, а внутри обнаружилось маленькое чистое озеро, в которое впадал ручеек. Озерцо окружали несколько низких каменных зданий, построенных явно в оборонительных целях. Впадая в озеро, ручеек образовывал небольшой, но красивый водопад, а темно-коричневая скала, откуда он стекал, была настолько гладкой и блестящей, что, казалось, в нее можно смотреться, как в зеркало.

– Обсидиан, – пояснил Ворон. – Вулканическое стекло.

– У нас в Йеллоустоуне есть похожая скала, но не такая гладкая. И без водопада, к сожалению.

Прямо напротив водопада стояла настоящая каменная стена, покрытая изображениями чудовищ. Чудовища отражались в блестящей поверхности, и казалось, что целое племя уродов выглядывает из глубины стекла. Ряды факелов и сосудов с горючей жидкостью были умело расставлены вокруг и во влажном мраке ночи, по всей видимости, должны были производить жуткий эффект.

– Мы злоупотребляем гостеприимством святой земли, – нервно проговорила Миди. – Это наверняка какой-то местный храм или святилище.

– Совершенно согласен, – кивнул Ворон. – Я уже говорил, что каждый тотем представляет собой послание, и очевидно, что все, что нам встретилось, означает одно: "Держитесь отсюда подальше". Одного не могу понять: почему они понаделали столько деревянных стражей и в то же время не удосужились поставить хоть одного живого? И где их чертовы жрецы? Ей-богу, складывается впечатление, что это какая-то археологическая находка.

Дора огляделась по сторонам и, покачав гривой, сказала:

– Я бы очень удивилась, если бы те, кто здесь находился, просто не скрылись при нашем приближении. Например, спрятались в озере.

Мария опустилась на колени, изучая почву.

– Интересная вещь: хотя на этой планете частенько идет дождь, мы до сих пор не видели никаких следов. Я имею в виду, отпечатков ног. Даже на влажной земле. Почему?

Ворон подошел к ней и надолго задумался.

– Гобанифар, – вдруг произнес он. Все удивленно повернулись к нему.

– Гобанифар – существо ночное, так же, как и они. Конечно, он неплохо ориентируется и днем, но прямой солнечный свет ему вреден и ослепляет его. Эти ребята живут в океане, а там всегда царит мрак из-за слоя планктона. Может быть, солнце для них вообще смертельно. Вот они и вылезают лишь по ночам. Но мне непонятно одно: судя по этому святилищу, они дышат воздухом, а значит, должны периодически выныривать на поверхность. Почему же мы их не видим?

– В этом есть смысл, – согласилась Дора– А что касается следов, то если они морские жители, то, может, им просто нечем оставлять их. Я имею в виду, что у них просто может не быть ног.

– Вполне вероятно, – поразмыслив, сказал Ворон. – Если им приходится тащить себя волоком, то ничего удивительного, что они затирают свои следы. Но в таком случае зачем им вообще выходить на сушу? Не проще ли устроить себе святилище хотя бы на отмели?

– Народ Такьи все время живет в море, – заметила Дора. – Но строит пирамиды на прибрежных скалах. А чанчукиане вообще устраивают жилища над водой.

– Возможно, мы просто не в состоянии вообразить местный образ жизни, – предположила Мария. – А может, они не так уж часто и вылезают сюда. Предположим, что этот комплекс используется только для крайне редких и особо торжественных церемоний. Многие религии утверждают, что боги обитают на небесах, но для народа, живущего в глубине океана и способного выйти на поверхность только ночью, таким местом, естественно, будет земля. Неба они почти не видят, а луны здесь вообще нет. Разве я не права?

– Но если они так же хорошо видят в темноте, как Тобанифар, то зачем же им все эти факелы и сосуды с горючей жидкостью? – спросил Ворон и сам же себе ответил:

– Впрочем, не исключено, что огонь для них – просто пережиток культа, реликвия, и не более того. Да. Свет и огонь. Это имеет смысл. – Он подумал еще немного и сказал:

– Теперь мы переходим к самому сложному этапу. Я не знаю, как вам, но мне лично не по душе быть пойманным местными жителями после захода солнца. Надеюсь, конечно, что мы бегаем быстрее их и летать они не умеют, но я сейчас не об этом. Просто хотелось бы каким-то образом вступить с ними в контакт, а для этого прежде всего надо понять, на каких чертей похожи эти люди. Мария внимательно огляделась:

– Сомневаюсь, что они умеют лазить по деревьям, хотя снять кого-то или что-то с дерева, если понадобится, смогут. Ведь они же как-то собирают фрукты и кокосовые орехи? Вот если бы кто-то остался здесь, имея полетный ранец, инфракрасные очки и передатчик… И просидел бы очень-очень тихо целую ночь. Тогда, наверное, мы могли бы начать.

– Отличная идея, – ухмыльнулся Ворон, – но я что-то не замечаю наплыва добровольцев.

– Я могу, – сказала Дора. – Женщины моего народа рожают детей на деревьях. Ворон кивнул:

– Согласен – на сегодня. А кому-то из нас надо смотаться в лагерь за соответствующим снаряжением и вернуться сюда до сумерек. Доре надо еще найти подходящее место, удобно устроиться и замаскироваться. Но, очевидно, свой храм эти ребята посещают не каждую ночь. Возможно, они появляются здесь раз в неделю, а может быть, и раз в месяц. Кто знает?

Он огляделся.

– Хан Ли как нельзя лучше подходит для таких дежурств. Ты можешь долго сохранять неподвижность. Но, честно говоря, ты немного тяжеловата для этих деревьев. Может, Гобанифар подойдет? А что касается остальных – будем дежурить по очереди, пока кому-нибудь не повезет.

Фотографии святилища были переданы на "Гром", но, поскольку в банках данных не нашлось никаких специальных упоминаний о подобного рода тотемах, Айзеку Клейбену было предложено высказать свои соображения.

– Они не североамериканские, это точно, – заявил он. – Порядок их расположения и техника раскраски не сочетаются ни с одной из культур, известных Ворону или Козодою. Когда тотемов так много, они превращаются в обычные статуи. Я думаю, мы должны считать их просто охраной и отбросить эту проблему. Те изображения, что находятся в самом святилище, это, несомненно, божества. Гротескные лица, красные глаза и зубы… По-моему, это какая-то разновидность анимизма, но не такая, как у североамериканских индейцев. Я бы сказал – Полинезия. Возможно – Меланезия. Южная часть Тихого океана. Планировка очень напоминает полинезийскую. Если я прав, значит, у этого общества родоплеменная структура. Боги, естественно, невероятно жестоки, и местный культ наверняка включает в себя ритуальные жертвоприношения.