Я пришел к выводу, что начинается какая-то чертовщина. Это, прежде всего, меня развлекало, но одновременно и настораживало: за себя я был спокоен, да, честно говоря, мне и рисковать ничем не приходилось – что терять пролетариату, кроме своих цепей! Но вот за Олежека я беспокоился: бродит он часто по темным улицам в одиночку или разъезжает на автомобиле с сумасшедшей скоростью. А, что ни говори, оружие, которым он владеет в совершенстве, может по горячности быть использовано с разящим эффектом. Вдруг да и влепил он кому-нибудь в темноте со всей силы, не стесняясь. Теперь пойди разберись, кто прав и кто виноват?..
Я решил побыстрее разыскать Олега и переговорить с ним прежде, чем явимся к незнакомому следователю на беседу. С этими бабами одни неприятности!
Верещагин отозвался по "мобильнику", но находился он не в автомобиле, мчащемся со страшной скорости по бескрайним просторам Родины, даже не в постели с новой пассией, а лежал в кресле стоматолога: странно, что он накопил так много "зубного гнилья". А со стороны все вроде бы у него выглядело прилично – улыбался белыми, крепкими резцами и клыками. Оказывается, пережевывал он плохо! Я выразил надежду, что самый главный "зуб" у него все же в полном порядке, и корень его не подгнил, не изувечен, не истощен, не смотрит "книзу", как у деда Щукаря в недалеком прошлом.
Полагаю, что забота стоматолога была продиктована только желанием держать Олежека подле себя как можно дольше. Вот все же есть такие мужчины, постоянство которых не вызывает доверие у женщины уже с первого взгляда, с первой минуты знакомства. Я, кстати, пытался анализировать этот феномен. Что же вызывает такую неуверенность у женщин в отношении моего друга? Мои попытки сравнить все с собственными переживаниями каждый раз замирали на какой-то верхней ноте, и песнь откровений замирала. Мы с Олегом являли собой, можно сказать, классический пример неудач в личной жизни и, как нам казалось, исключительно не по нашей вине. Мне-то казалось, что я очень располагаю женщину к доверию, особенно недалекую – а это самый ценный тип женщины! Умная особа – она прогнозирует слишком далеко, а потому обделяет себя близким счастьем. Вот оно, счастье, рядом: хватай его рукой – мни, комкай, проверяй на упругость и эластичность, если иных желаний у тебя не возникают! Нет же она, умная, будет долго подходить издалека, примеряться, прогнозировать последствия и отдаленные результаты – а эрекция уже и прошла. И по делом: нельзя же в самом деле только обозревать пашню, необходимо ее вспахивать, засеивать, боронить, подпитывать, лелеять всходы и вовремя их убирать! Функция формирует орган – это я запомнил еще с первого занятия по нормальной анатомии… В бытовой практике все было многократно закреплено…
Но не стоило рассеивать внимание: известно, что если мужчина заговорил о женщине, то финала скорого не будет – это неисчерпаемая тема! Сколько водки выпито мужиками за такими разговорами, особенно импотентами! На таких разглагольствованиях держится вся винно-водочная промышленность многих стран мира, бюджеты военных ведомств даже сильно развитых государств на том стоят.
Я быстро договорился с Олегом о маршруте: пойду ему навстречу по Малой Конюшенной, если он успеет выскочить из кресла стоматолога раньше времени, то пусть движется мне навстречу. А так, подожду его у входа в поликлинику.
Вот я уже прошел Малую Конюшенную, поторчал у Шведского посольства, посмотрел на очередь дураков, стремящихся выехать в эту страну. Теперь они ждут открытия визы. Да шведы – жадные и самолюбивые гордецы все до одного. Нужны им нахлебники из голодной и дикой страны. Народы этой страны давно остыли от походов Карла CII и занялись серьезными делами: теперь они по уровню цивилизованности обогнали нас на пятьсот лет! Подумать только – пятьсот лет! Это же восемь – десять поколений отделяют наших олухов от самого последнего шведского лоха! У них даже полицейские собаки умнее наших милиционеров, а, может быть, и миллионеров! Кстати, миллионер Березовский в моем представлении сильно смахивает на хромого доберман-пинчера. У него и выходки-то все похожи на собачьи игры! Постоянно ему хочется задрать ногу и обоссать угол дома, называемый Второй Родиной. То впадает этот плешивый еврей уже не в кобелиную, а в совершенно сучью манеру – продается и пакостить тут же тому, кому отдался… Но это уже больше национальная специфика – не приобретенная, а органически вошедшая в плоть и мозг, то есть унаследованная… У каждой нации имеется в запасе дохлая крыса, от которой невероятно смердит!..
У шведов хватило ума сохранить короля, королеву, а наши болваны грохнули царя-батюшку. Дальше пошло откровенное варварство: облили трупы помазанника и членов его семьи кислотой, сбросили в шахту останки святого человека! Дом купца Ипатьева, где происходил варварский расстрел от стыда потом снесли, причем к тому приложил руку и первый президент России. Вот почему при захоронении останков былого монарха наш президент единственный в свите "государственных мужей" приклонил колени и, видимо, в душе покаялся… Это делает старику только честь… Но таким образом концы в воду не спрячешь. Идиотизм! От убожества мысли и поступков нашей элиты – а про простых дикарей, составляющих, так называемый народ, я уже ничего и не говорю – меня начинает колотить дрожь, идущая от канонического возмущения!..
Как не странно, но именно ноги не дали мне расстроиться окончательно: они понесли меня по шведскому переулку – к Большой Конюшенной. Остановка – около здания церкви. Порадовался, что наконец-то начали ее восстанавливать, предварительно вышвырнув очередной склад, сотворенный прежними правителями города. Теперь шел бестолковый спор администрации поликлиники, оккупировавшей часть подворья церкви и не желавшей освобождать помещения, с законными хозяевами.
Так, за горькими мыслями о безрассудности русского ума, я поднялся на третий этаж и постучал в кабинет доктора Воскресенской, затем открыл дверь: тело Верещагина было почти бесстыдно. Олег всей своей длиннущей спортивной худобой распростерся на хлорвиниловых подушках, застыв в объятиях хищного стоматологического кресла. Кстати, – нет, нет, скорее некстати, – возникло видение того, как можно использовать это кресло в сугубо гинекологических целях!.. Кинопроекции были до того смелыми, что голова слегка закружилась – все же возраст берет свое, раньше такого со мной не было!
По себе чувствовал, что должен был переживать Олежек, находясь уже больше двух часов в тисках стоматологических вожделений – чувствовалось, что моему другу давно не помогают жестко скрещенные ноги и дрожащие руки, уложенные на лобке!
У Воскресенской тоже "видуха" была еще та: волосы выбились из под колпака, щеки порозовели от эмоционального напряжения, подстегиваемого вполне полноценными гормонами. Она крутилась и ерзала на маленьком стульчике рядом с креслом пациента, пытаясь выполнить все необходимые манипуляции в полости рта, а заодно зацепить хотя бы взглядом еще кое что… По другую сторону нависали над пациентом блондинки – врач-хирург и медицинская сестра. Тело Олега было как бы в кольце экстраординарных событий. По зажмуренным глазам я понял, что Олег уже решился практически на все, что ему предложат. "Момент истины", как я быстро понял, задерживался лишь извечным спором: "С чего начать?!"…
До сих пор я не могу ответить на вопрос: "Вовремя ли я вошел или все же слишком рано?!" Даже тогда, когда мне объяснили, что проводится консилиум специалистов, я ничему не поверил. Олег был изможден до невероятности, Воскресенская тоже, а хирурги щелкали зубами, как голодные акулы, ни в какую не желавшие выпускать добычу из плена!..
Не знаю, сколько времени длилось бы мое изумление, но за спиной раздался властный скрип двери, а потом зазвучал, словно серебряный колокольчик, голос заведующей отделением – невысокого роста женщины, одетой во все медицинское обмундирование, но только абсолютно белое. Мне даже показалось сперва, что с небес спустился ангел-хранитель. Пусть так, но тогда откуда взялся ее многозначительный вопрос, адресованный ко мне:
