Осознание этого факта не на шутку раззадорило повидавшую всякого наставницу, и та решила расследовать странное происшествие. Следуя за подозрительными звуками, она поднялась на второй этаж.

— Да не туда! — доносилось из приоткрытой двери. — Ты опять промазал!

Не в силах совладать с любопытством, наставница решила к ней приблизиться. Не то чтобы она так уж страстно желала стать свидетелем чужого порока, просто ей, как и любой женщине, была присуща тяга к запретному. А что может быть более запретным, чем чистая мужская любовь, да ещё и в исполнении двух потных мужиков? Такое ведь не каждый день увидишь! Тут хочешь не хочешь, а одним глазком к щёлочке да примкнёшь. Ну, или не одним…

Осторожно ступая, Чень Сифень подкралась к интересующей её двери, из-за которой всё это время продолжали доноситься будоражащие кровь охи и вздохи.

— Ох, да что же ты творишь⁈ А ну, спускай штаны, сейчас я тебе покажу, как это делается!

Эти слова стали последней каплей, переполнившей чашу воображения Чень Сифень, так что она без раздумий прильнула к приоткрытой двери. Глаза наставницы жадно ощупали помещение в надежде отыскать то, что она так страстно искала. И вскоре ей это даже удалось.

Двое полуголых мужчин и впрямь предстали перед её взором, вот только делали они совсем не то, о чём она всё это время думала. Лидер дикарей Хуи Лан зачем-то тыкал своего подчинённого Бом Чже чем-то острым. Причём тыкал в весьма пикантном месте.

Чень Сифень с удивлением присмотрелась к оружию в его руке. Это был странный цилиндрический кинжал, на месте лезвия, у которого виднелась тончайшая игла. И как раз сейчас эта самая игла по самое не балуй вонзалась в крепкую ягодицу Бом Чжэ.

Странная картина настолько поразила Чень Сифень, что на некоторое время она позабыла о том, как дышать. Ну а когда, наконец, вспомнила, как это делается, то всё уже закончилось. Бом Чже спешно натягивал на себя штаны, а его мучитель Хуи Лан зачем-то окунал странное орудие в стоящую неподалёку чашу, от которой так и разило крепким алкоголем.

Рядом же с этой чашей стояла ещё одна, уже поменьше. И вот она-то, как раз таки, и была причиной столь сильного удивления Чень Сифень. От небольшого керамического сосуда так и разило сильным эликсиром. Нос наставницы Эмей, чья секта испокон веков славилась своими зельями, без труда уловил знакомые запахи. Причём сочетание этих самых запахов могло повергнуть в шок даже самого опытного мастера-зельевара. Тот, кто изготовил этот эликсир, мог без малейшего сомнения именоваться гением, талантом, рождающимся раз в тысячу лет.

Осознав это, наставница по-новому взглянула на странный кинжал в руках дикаря. Теперь она, кажется, поняла, для чего он нужен и почему несколькими секундами ранее торчал из зада второго дикаря. Сомнений быть не могло! При помощи этого необычного инструмента они вводили друг другу эликсир! Другой вопрос, зачем они это делали? И главное, как такое возможно⁈

Повстречав на своём жизненном веку множество гениальных аптекарей, мастеров ядов и зельеваров, она ни разу даже не слышала о том, что эликсир можно вводить напрямую в тело.

Объяснение всему происходящему могло быть только одно: у Небесного клана появился тот, кто на голову превзошёл всех, кого она прежде встречала. Некто, кто сумел открыть новое таинство в сфере зельеварения. Истинный гений аптекарского дела!

От осознания этого простого факта у Чень Сифень на мгновение закружилась голова. Появление столь грозного аптекаря на стороне Небесного клана не сулило Альянсу Мурим и уж тем более секте Эмэй ничего хорошего.

Наставница Сифень поняла, ей срочно нужно передать эту весть в Изумрудный дворец!

Могила легендарного основателя Ху Ли! Не думал, что когда-нибудь увижу её вживую. Да и, честно говоря, не особо-то и хотел, но чёртов Минг мне и здесь удружил. Этот лысый поганец, как только услышал от Лушаки данную новость, так тут же бросился упрашивать бывшего людоеда отвести нас к этой самой могиле. Ему, видите ли, жуть как хотелось посмотреть на последнее пристанище нашего великого основателя.

Но было и ещё кое-что. К моему глубочайшему удивлению, карта, выданная Чегалю, также вела нас в ту же самую сторону. Поэтому независимо от моего желания проследовать мимо могилы Ху Ли мне бы всё же пришлось.

Одно хорошо, провожая нас в добрый путь, людоеды не поскупились на припасы, так что теперь в моей шерстяной торбе своего часа ждали: без малого три кило слабосолёной рыбы и здоровенный кожаный бурдюк с пресной водой.

Что же касается моих спутников, то они от гостеприимства бывших людоедов почему-то отказались и отправились в путь налегке. Ещё и на мой бурдюк с водой так подозрительно поглядывали…

Ну да ладно, быть голодными — это их выбор. Я же себе такой роскоши позволить не могу, а значит, и дармовыми припасами разбрасываться не стану. Ну а спутники, раз такие глупые, пусть себе страдают. Тем более что ни я, ни кто-либо из моих товарищей не знает, сколько нам ещё идти.

Мы вышли из деревни людоедов около двух часов назад и всё это время брели неизвестно куда в кромешной темноте. И хоть юный Ляо всё также продолжал освещать нам путь, конца и края этому короткому путешествию было не видать. А идущий впереди Лушака, в свою очередь, не стремился нас на этот счёт просвещать.

Так мы и брели в темноте, пока наш предводитель-людоед вдруг не остановился.

— Здесь я вас и покину, — неожиданно произнёс Лушака. — Учитель Ху Ли взял с нас слово, что ни я, ни другие мои сородичи не приблизимся к его могиле. По правде говоря, никто из нас даже не знает, как она выглядит. Старики, следуя старым заветам, стараются не посещать эти места, а молодняк просто не знает сюда дороги. Поэтому дальше вы пойдёте без меня. Свою миссию проводника я выполнил, — покончив с объяснениями, Лушака уставился на меня. — Тебе же, наследник Ху Ли, я желаю отыскать то, что ты так страстно ищешь. Надеюсь, могила учителя тебе в этом поможет.

А я надеюсь, что мы, наконец, закончим с этим дурацким разговором и снова отправимся в путь. И вообще, ничего я не ищу, а просто хочу свалить пораньше из этого подземелья и вдосталь наесться жареной курочки гунбао.

Вскоре, как я того и хотел, попрощавшись с нами, людоед ушёл, ну а мы двинулись дальше. Могила легендарного Ху Ли была уже рядом.

— Это так странно, — внезапно произнёс Сун Ву Конг. — Зачем вообще кому-то, тем более такому прославленному мастеру, как основатель Ху Ли, прекращать свой жизненный путь в подобном месте?

— Разве ты ещё не понял, брат Конг? — вопросом на вопрос ответил Чон Мён и тут же наставительным тоном продолжил. — Основатель Мудан пришёл сюда не просто так. Для того, кто чувствует дыхание смерти на своём затылке, но при этом всё ещё полон жизненных сил, нет лучшего прибежища для смерти, чем столь уединённое место. Мастер Ху Ли похоронил себя здесь, чтобы тело его, полное ци, не оказалось в плохих руках.

— Пф-ф, ну и зачем кому-то может понадобиться чужое тело? — в недоумении потёр лысину монах Шу-линь.

Однако на этот раз ему никто не ответил. Идущий впереди Ляо внезапно остановился и во всеуслышание заявил:

— Кажется, мы прибыли.

Да какое там «кажется»! Мы точно прибыли куда надо. Не знаю, что это за место, но оно сильно отличается от того, что было до этого, и ещё сильнее напоминает мне о прошлом. А точнее, о нашем с Ян Гэ путешествии по пещере Пяти испытаний. Там, помнится, тоже повсюду было понатыкано этих светящихся, свисающих с потолка кристаллов.

Я внимательно осмотрел целую горсть сталактитов, нависающих над входом в рукотворную пещеру. Причём сотворена она была явно не умелыми руками мастеров из Чегаль, а кем-то очень сильным и донельзя грубым. Кем-то, кто был способен проломить стену лабиринта и с лёгкостью забуриться в толщу, казалось бы, неприступной скалы.

— А это точно часть лабиринта? — на всякий случай уточнил я у стоящего неподалёку Пэк Чегаля.

Тот, в свою очередь, сразу не ответил, а сначала немного помялся и только после этого выдавил из себя неуверенно: