Я оторвался от еды и посмотрел в сторону, откуда шёл голос. Внимание всех окружающих было приковано к высокому помосту в дальнем от меня конце зала. Я решил наконец увидеть короля, поэтому со вздохом отложил тарелку и пошёл туда. Даже не доходя до него, я увидел, что на возвышении стоит огромный трон, а справа и слева от него – пять кресел с высокими спинками. Ножками трону служили четыре львиные фигурки, держащие в передних лапах сиденье, а на его обшитой бархатом пурпурной спинке сияла в свете множества свечей трезубая корона, по всей видимости, вышитая золотыми нитками.

Справа от этой тронной надстройки появился король, и я с разочарованием вздохнул. Почему-то в моём сознании слово «король» ассоциировалось с героями кинофильмов про короля Артура и его рыцарей, и почему-то все властители представлялись в моём сознании высокими широкоплечими мужчинами с волевыми лицами. А тут, когда я увидел местного короля, то у меня сразу же возникло чувство неприязни к нему, несмотря на то, что я помнил записи барона о короле.

Ну не мог я поверить словам барона о «сильном, отважном и мудром короле», когда собственными глазами смотрел на невероятно толстого, обрюзгшего человек с настолько сальным взором, что, казалось, он лезет им под юбки всем подряд присутствующим дамам. Его маленькие глазки бегали от одного женского лица к другому и ничего другого не замечали.

Король лениво, с явной неохотой шёл к своему месту, при этом, вероятно, выбирая себе на ночь партию из дам, присутствовавших здесь в большом количестве. В общем, у меня сразу выработалось стойкое неприятие к этой отвратительной фигуре, и поделать с этим я ничего не мог.

Когда король уселся на трон, распорядитель празднования стал по очереди называть выходивших на помост герцогов провинций. Герцоги кланялись монарху и усаживались в свои кресла. Первым был вызван Валенса, третьим – Нариг. Все остальные герцоги меня интересовали мало, так что я наблюдал только за двумя своими знакомыми.

Я видел, как у Нарига дёрнулась щека, когда имя герцога Валенса провозгласили первым, но он тут же взял себя в руки, и его лицо вновь приняло безразличное выражение.

«Наверно, действительно безграничную «любовь» питают оба герцога друг к другу», – подумал я, подметив его поведение.

После завершения церемонии заполнения президиума, когда всё внимание присутствующих было обращено к помосту, король произнёс короткую приветственную речь, закончив её предложением:

– Веселитесь!

Правда, веселиться никому не дали, поскольку началась официальная часть бала, состоявшая в приглашении на королевский помост дворян со всех провинций и оглашения для присутствующих их достижений, награждения либо землёй, либо титулом. Правда, не всем так везло, у двух дворян за плохое ведение хозяйства и причинение ущерба феодам, владения были отняты и переданы другим. Лишение титулов, как я понял, здесь не практиковалось.

– Барон Максимильян, – услышал я своё имя. Хоть я и был готов к этому, но всё равно небольшая нервная дрожь меня била.

Успокаивая себя, я поднялся на помост, к тому месту, где останавливались вызывавшиеся до меня дворяне. Увидев там небольшие подушки, я опустился на одно колено и склонил голову перед королём и герцогами.

– Барон Максимильян, мы все скорбим о смерти вашего отца, барон Крон был великим человеком и заслужил честь быть вассалом секундусом самого короля, – начал герцог Нариг. – Чтобы почтить его память, Его Величество любезно предложил вам сделать выбор вашей дальнейшей судьбы, так как, являясь несовершеннолетним, вы не способны эффективно управлять своим феодом и не можете получить должного для дворянина воспитания.

«Какое воспитание, придурок, – зло подумал я, – арбалетную стрелу мне в грудь – вот и всё твоё воспитание».

– Барон Максимильян, Его Величество мудро предлагает вам два варианта вашей дальнейшей судьбы. Какой из них выбрать – решать вам и только вам.

Герцог озвучил то, что я уже знал от Валенса, правда, в более пышных тонах и постоянно твердя при этом о мудрости короля. Все вокруг меня заохали и тоже стали говорить, как мудро поступает король, давая мальчику шанс стать настоящим дворянином.

Я покосился на герцога. Тот хоть и выглядел невозмутимым, но некая смесь величия и восхищения от собственного ума, приведшего к такой победе, в нём угадывалась.

«Наверное, сидишь и будущие дивиденды подсчитываешь?», – ухмыльнулся я про себя.

– Благодарю Его Величество за столь милостивое отношение к простому барону, – постаравшись говорить без сарказма, начал я. – Великая честь для меня, что Его Величество нашёл время и силы для рассмотрения моего дела, поэтому я не могу не оправдать его ожиданий.

Я поклонился королю и заметил, как довольный моими словами суверен ещё немного раздулся от важности.

– Ваше Величество, и вы, Ваша Светлость, я принял решение. Я готов принять права и обязанности совершеннолетнего дворянина королевства, и готов дать клятву верности своему будущему сеньору. Я очень благодарен и постараюсь оправдать доверие, оказанное мне Его Королевским Величеством.

«Кашу маслом не испортить», – думал я, озвучивая дифирамбы королю.

Прервав потоки похвалы, король сказал, обращаясь ко мне:

– Рад видеть, что нынешняя молодёжь стремится к самостоятельности. Это весьма похвально.

Вокруг меня снова раздались восхваления величию короля, но мне было уже побоку, теперь настала самая ответственная часть моего представления.

– Ваше Величество, разрешите обратиться к вам с небольшой просьбой, – как можно умоляюще сказал я, прикладывая руки к сердцу и склонив перед ним голову.

Король довольно улыбнулся.

– О чём же, барон?

– Я хочу принести клятву верности сеньору здесь и сейчас, в вашем присутствии. Вы позволите мне это сделать? Хочется выйти из этого зала полноправным дворянином и вашим преданным слугой.

Я увидел, как король скосился на Нарига, тот едва заметно кивнул головой. Вряд ли эту пантомиму заметил кто-либо, кроме меня и другого заинтересованного лица.

– Мы всегда даём право быть дворянином, – с пафосом сказал король и милостиво кивнул мне, давая согласие.

Герцог Нариг довольно улыбнулся и направился ко мне. Уверенный в том, что всё идёт как надо, он даже не заметил, что со своего кресла поднялся герцог Валенса и тоже подошёл к месту действия. Я подождал, пока он приблизится и встанет рядом с Наригом.

Герцог Нариг удивлённо посмотрел на Валенса, а я с огромным удовольствием протянул сложенные руки к герцогу Валенсу и произнёс.

– Я, барон Максимильян, с этого мгновения присягаю в моей верности и преданности герцогу Валенса, клянусь перед всеми полностью хранить ему свое почтение, по совести и без обмана.

Как только я завершил принесение клятвы верности, герцог Валенса положил свои руки на мои.

– Я принимаю клятву, – ответил мне герцог и, сняв со своего пальца перстень, протянул его мне. – Пусть этот перстень будет залогом моего слова.

Подняв меня на ноги, он пожал мне руку. Я надел перстень на палец, все вокруг радостно захлопали.

Я скосил глаз на Нарига. Тот стоял с налитым кровью лицом и только учащённо дышал. Тем временем Валенса решил закончить этот фарс.

– Я, герцог Валенса, забираю феод в виде земли и замка у своего вассала, барона Максимильяна, и даю ему временный феод в качестве денежного жалования на посту полномочного посла от королевства Шамор к Подгорному престолу. Вассалу даётся два месяца, чтобы прибыть на место несения своей службы.

Тут окружающие дворяне сначала захлопали, но потом до некоторых дошёл весь смысл слов герцога. Практически это были опала и наказание, так как у меня забирался феод в виде земли, а взамен давалось незначительное жалование. А уж о том, что меня в дополнение отправляли к гномам – и говорить не было нужды, и без того прекрасно знали, как кончали все послы к Подгорному народу.

В общем, только для трёх человек: меня, Нарига и Валенсы были понятны данные перестановки, все же остальные восприняли слова герцога как попытку избавиться от своего нового вассала.