— Почему они в черных очках ночью? — тихо спросила меня Хэл.

— Помнишь, я говорил о самообуздании, сокрытии своего внутреннего мира. Они закрывают глаза для того, чтобы никто не мог заглянуть им в душу. Отгораживаются таким образом от остальных людей.

— Твоя ученица? — кивнула на девушку Кеута.

— Да.

Теперь я лучше смог рассмотреть сновидящую. Она двигалась легко и плавно, но в то же время в ней чувствовалась решительность и сдержанная сила. Розовые губы улыбались, темно-карие глаза были серьезны. Пряди черных волос, срезанных на уровне середины щеки, казались теплыми и мягкими, словно кошачий мех. К ним хотелось прикоснуться. Интересно, как она выглядит в реальности.

— Сочувствую, придется вам, ребята, помучиться.

Я был согласен с ней. У Хэлены возникли новые вопросы, но пока она придержала их.

— Он ничего не скажет. — Туан выпрямился и отпустил пленного, который снова осел на землю, презрительно ухмыляясь.

— Нет смысла задавать вопросы. И времени нет. — Я подошел, наклонился и выдернул гарнитуру из разъема на бритой голове.

Накленг взвыл от боли, приподнялся было, но снова рухнул на траву, а я сжал в кулаке маленькую деталь, и она начала рассыпаться на мелкие обломки, впивающиеся мне в ладонь. Вместе с этим перед моими глазами стали вспыхивать яркие обрывочные картины. Запоминающиеся и болезненные.

— Он целитель? — услышал я тихий, недоумевающий голос Кеуты, пробившийся ко мне сквозь мутную пелену звуков.

— Да, — ответила Хэл, со слегка напряженной интонацией. — А что?

— Странные методы работы.

— Ну, он развивал разные способности… А вы оба выглядите как местные.

— Охотники на дэймосов должны уметь принимать нужный облик, чтобы вписаться во враждебную среду, — пояснила Кеута.

— У нас две новости, — сказал я, прерывая их тихий разговор и стряхивая с ладони мелкий мусор, оставшийся от платы памяти. — Первая: я знаю, что случилось с Никосом.

— Что же? — быстро спросил Туан.

— Подпольная торговля органами. У этой группировки уже давно висел заказ на здорового белого мужчину. И Никос оказался подходящим образцом.

— Торговля органами?! — в голосе Хэл больше не было недоверия, только глубочайшее возмущение.

— Да. Это в Полисе, с нашими технологиями, ты можешь легко приобрести печень или почки, выращенные искусственно, — сказала Кеута, глядя на нее. — А здесь с этим сложно. Поэтому проще поймать ночью путника и вырезать у него все, что нужно.

— А вторая новость? — спросила Хэл.

— Дэймос понял, что мы вторглись в его сон.

Два сновидящих застыли, прекрасно зная, что означают мои слова.

— Сколько у нас осталось? — быстро задал самый важный вопрос Туан.

— Не знаю.

— Где Никос? — В глазах Кеуты зажглись два огонька нетерпения и стремления начать немедленно действовать.

— Проще показать.

— Тогда выдвигаемся не медля! Ты — первый.

Я быстро пошел по направлению к набережной. Хэл старалась держаться как можно ближе ко мне, чтобы в случае обрыва сна успеть схватить меня за руку. Два охотника, сохраняя небольшую дистанцию, следовали за нами. Я почти не слышал их крадущихся, скользящих шагов. Оглянулся на Кеуту и поймал ее ответный заинтересованный взгляд.

— Как ты выглядишь в реальности? — спросил я ее.

— А ты? — улыбнулась она.

Я не ответил, потому что темный парк, гиганты-небоскребы, возвышающиеся над ним, колесо обозрения, светящееся неоном, ночное небо, подсвеченное городскими огнями, — начали стремительно тонуть во мраке. Огромные куски пространства откалывались и таяли, рассыпались, превращаясь в ничто. Дэймос спешно разрушал свое творение, безжалостно сминая тщательно выстроенный сон, словно обрывок бумаги, перед тем как выбросить его в бак утилизатора. В какой-то миг мне показалось, что я вижу размытую тень, реющую в облаках, но она тут же исчезла.

— Скорей, не задерживаемся, — велела Кеута, и мы устремились вперед.

Нам потребовалось несколько секунд, чтобы оказаться у воды. На противоположной стороне реки Чаопрайи горел золотыми огнями Ват Арун. Храм утренней зари. Восьмидесятиметровая многоуровневая ступа, напоминающая колокол с узкой вершиной и широким основанием, была украшена резьбой, барельефами и покрыта керамической плиткой. Днем она отражала солнечные лучи, сейчас, ночью, сияла подсветкой.

По бокам, на равном расстоянии от центральной, стояли еще четыре башни, но меньшего размера. Светящееся удивительное сооружение отражалось в неспокойной воде канала, рассыпаясь яркими бликами.

— Раз уж тут все разваливается… — Туан, чуть прищурившись, посмотрел вперед. К причалу тут же подплыла пустая лодка, в которой не было ни весел, ни пассажиров.

— Теперь точно доберемся без пробок, — сказал я.

Кеута усмехнулась в ответ и запрыгнула на борт.

Мы ехали быстро — ветер бил в лицо, ерошил волосы и забирался под одежду, а мимо неторопливо, словно давая рассмотреть себя, проплывали берега. Темные, с черными клубами деревьев, окутывающих жилые районы, перемежались со светящимися ступами и отдельно стоящими высотными зданиями, похожими на тусклые свечи с неровно обрезанными краями. Рядом проходили другие лодки, они обгоняли нас, мы — их. Гул мотора заглушал плеск волн.

А следом за нами неслась волна разрушения. Пустота небрежно отъедала куски города, рассыпая крошки — обломки домов, фрагменты набережной, мотор вместе с кормой, кабинки с колеса обозрения. Фантастическая картина, если честно.

Я смотрел по сторонам, одновременно мысленным усилием направляя лодку к тому месту, где должен был находиться Никос. Ориентиром мне служила невидимая нить воспоминаний, которую я вытащил из сознания накленга. Я следовал по ней не отклоняясь, в некоторых местах натягивал ее, подобно канату, стараясь как можно четче проследить путь на несколько шагов вперед, чтобы не сбиться. И оставалось уже совсем недалеко.

Хэл, стоящая рядом со мной, с восторженным ужасом смотрела назад.

— А что будет, если попасть туда?

— Заблудишься в пустоте, — лаконично ответил Туан. — И мозг не выдержит.

— Мэтт… — послышался напряженный голос Кеуты.

Я глянул туда, куда она указывала, и увидел черные зазубрины, взрезающие реку и цепочку домов на правой набережной. Небоскребы, возвышающиеся над низкой застройкой, уже таяли, как лакричные палочки в чае, стекая вниз густыми тягучими каплями, в которых застревали белые кристаллы окон.

— Передай управление! — Ко мне бросился Туан, опасающийся, что целитель не справится со сложной задачей.

— Держитесь!!! — крикнул я и, следуя по тонкой, но надежной нити-ориентиру, «швырнул» лодку, заставив ее перепрыгнуть глубокий обрыв сна.

Серая муть неспешно обтекла нас, закружилась вокруг ленивыми водоворотами, где я мысленно нащупал целый фрагмент этой реальности, зацепился за него и отправил нас туда.

Рыа-ханг-йао[4] рухнула на воду, подняв тучу брызг. Мы оказались в узком канале, зажатом двумя каменными стенами. Над нами возвышались старые дома — заплесневевшие коробки с дырами окон.

Рядом со мной шумно выдохнула Хэл. Ее лицо в тусклом свете одинокого фонаря казалось особенно бледным.

Туан и Кеута смотрели на меня со сдержанным одобрением.

— Нам повезло, что он так тщательно выстроил этот сон, — сказал я. — Сразу его не разрушишь. Так что у нас есть какое-то время.

— Отлично, идем. — Туан первым начала выбираться на берег.

— Вот этот дом. — Я посмотрел на центральное здание.

Оно выглядело чуть массивнее остальных, и его окна были закрыты. В тишине слышался лишь плеск волн, громкое пение цикад и шум далекого города, который еще не знал, что совсем скоро будет разрушен и выброшен, как пустой фантик от конфеты.

— Не лезьте вперед, ладно? — Кеута деликатно отстранила меня с дороги.

Туан пошел сразу за ней, ободряюще улыбнувшись Хэл.

Охотники считали своим долгом защищать целителей, которые были очень ценны для следующего этапа спасения клиента. Мы должны уцелеть, чтобы вывести Никоса живым и здоровым. Иначе во всей нашей беготне не будет смысла.