В комнате послышался гул, однако Тэбб снова постучал по стакану и сказал:

— Мисс Винн? Покороче, пожалуйста.

Нос мисс Эми Винн морщился, ее стиснутые руки покоились на кромке стола. Она явно находилась в затруднительном положении, поскольку отсутствовал Рубен Имхоф, который мог бы посоветовать ей, что нужно сказать.

— Вообще–то говоря, мне кажется, что я не должна занимать какую–то позицию по обсуждаемому вопросу, поскольку нахожусь в одинаковом…

— Мисс Винн, пожалуйста, погромче.

— Я нахожусь сейчас в таком же положении, — немного громче продолжала мисс Винн — в каком еще недавно находился мистер Ошин. Человек, обвинивший его в плагиате, мертв, однако Алиса Портер, предъявившая мне аналогичную претензию еще жива. Ниро Вулф утверждает, что со мной дело обстоит иначе, что рассказ на основе которого она возбудила иск ко мне, написан не тем человеком, который написал вещи, послужившие основанием для предъявления иска к остальным, а самой Алисой Портер, но что это существенного значения не имеет, поскольку тот неизвестный написал рассказ, на основе которого она выдвинула обвинение в плагиате против Эллен Стюрдевант, и, следовательно, если его арестуют, все это всплывет наружу, и она тоже будет разоблачена, и, как сказал мистер Ошин, я тоже окажусь в ином положении, чем другие. Таким образом получается что я по–прежнему лично весьма основательно заинтересована во всем этом и поэтому, как мне кажется, я не имею права занимать ту или иную позицию и могу выйти из комиссии, если вы сочтете это желательным.

— Ничего себе, хороша комиссия! — пробормотал кто–то. — Кажется, все члены намерены выйти из нее.

Харвей хотел сказать что–то, но Тэбб снова постучал по стакану.

— Мы еще не закончили. Я хочу выслушать мнение нашего юриста по поводу заявления мистера Харвея о том, что нам следует аннулировать договор с мистером Ниро Вулфом, поскольку он незаконен и действия Вулфа могут послужить причиной серьезных неприятностей для нас. Мистер Сакс?

Плотный, широкоплечий человек с острыми черными глазами, примерно моего возраста, облизал губы.

— С юридической точки зрения ситуация особой сложности не представляет, — заявил он. — Вы должны написать Вулфу письмо, в котором необходимо точно и определенно указать, что вы поручаете ему расследовать обоснованность предъявленных обвинений в плагиате и ничего больше. В этом случае, если он совершит нечто, дающее основание для предъявления ему обвинения в нарушении закона, например, в укрытии от полиции каких–то доказательств, или в создании помех для нормального отправления правосудия, или что–то там еще, вы не будете нести никакой юридической ответственности за его действия. Конечно, после этого могут появиться отрицательные комментарии в прессе, конечно, на вашем имени может появиться какое–то пятно, но никто не может привлечь вас к ответственности, если вы наняли человека, который нарушил закон, находясь у вас на службе, причем сделал это без ваших указаний, поскольку вы не давали согласия на это и вообще ничего не знали. Если вы найдете нужным послать такое письмо и поручите мне составить его проект, я буду рад сделать это.

Мы с Вулфом обменялись взглядами. Юрист говорил так же, как сказал бы Натаниэль Паркер.

— Теперь, очевидно, вопрос для нас ясен, — заявил Тэбб. — Я хочу спросить мнение мисс Баллард. Она пыталась несколько раз сказать что–то, но мы не дали ей закончить. Кора? Покороче.

У Коры Баллард был виноватый вид.

— Я не знаю, — заговорила она, постукивая карандашом по блокноту, — но мне кажется, дело в том, что я просто боюсь. Мне известно, что мистер Вулф очень умный человек, я немножко знаю о его методах работы, как, очевидно, знаете и вы все. Я не намерена, конечно, критиковать его, ибо он знает свое дело так же, как каждый из вас знает свое писательское дело, но я с отвращением думаю о том, что наша Ассоциация может оказаться вовлеченной в такую сенсацию, как процесс по делу об убийстве. Вот мистер Харвей не упомянул тут, что нью–йоркская полиция тоже занимается сейчас расследованием этого дела о трех убийствах, и, как мне кажется, вы можете быть уверены, что полицейские не прекратят дела, пока не арестуют убийцу. Коль скоро мы тоже разыскиваем этого же человека, я думаю, что нам не следует платить частному детективу за то, что делает полиция. — Кора Баллард виновато улыбнулась. — Надеюсь, мистер Ошин не обидится, если я не соглашусь с его утверждением о том, что в подобном случае мы окажемся трусами.

— И я тоже не согласен, — вмешался Филипп Харвей, — и не понимаю, как можно ожидать от нас…

Тэбб постучал по стакану, Харвей пытался продолжать, но на него зашикали сразу несколько человек.

— Я полагаю, что вы довольно подробно обсудили различные точки зрения, — сказал Тэбб. — Мистер Вулф, вы желаете сказать что–нибудь?

Вулф повернул голову вначале направо, потом налево. Сидевшие спиной повернулись к нам.

— Во–первых, — начал Вулф, — я должен отметить, что две ваши книги доставили мне удовольствие, из трех я получил информацию, а одна стимулировала процесс моего мышления. Две или три…

— Назовите их, — потребовала знаменитая писательница.

Послышался смех. Тэбб постучал по стакану.

— … после прочтения двух–трех ваших книг я не испытал ничего, кроме раздражения или скуки, но в целом я нахожусь в большом долгу перед вами. Именно поэтому я и приехал сюда. Увидев ваши фамилии на официальном бланке Ассоциации, я захотел помочь вам не уклоняться от ответственности. Вы все коллективно ответственны за насильственную смерть троих лиц.

Пятеро или шестеро присутствующих заговорили одновременно, и Тэбб даже не постучал по стакану. Вулф поднял руку.

— Прошу вас… Я лишь констатировал факт. Вы назначили комиссию и поставили перед ней конкретную задачу. Для выполнения этой задачи комиссия наняла меня. Комиссия вручила мне материалы — различные документы и прочее. После изучения их я пришел к определенному выводу, который следовало бы давно сделать, а именно: подстрекателем в первых трех случаях обвинения в плагиате был один и тот же человек. Изучая дополнительные материалы, полученные мною самим — книги, написанные истцами, — я сделал еще один вывод: ни один из истцов не был этим подстрекателем, что полностью изменило картину расследования, расширив его объем настолько, что я заявил вашей комиссии о невозможности для меня продолжать его. Именно один из членов вашей комиссии предложил попытаться убедить одного из истцов — Саймона Джекобса — стать нашим информатором. Нехотя, по настоянию комиссии, я согласился с этим предложением, одна из особенностей которого состояла в том, что о нем должны были узнать различные люди. За несколько часов о нем узнали сорок семь человек. Прямым последствием реализации этого предложения явилось убийство Саймона Джекобса еще до того, как мистер Гудвин успел переговорить с ним. Человек, которого мы ищем, опасаясь, что мы попытаемся договориться также с Джейн Огильви или с Кеннетом Реннертом, убил и их, что также явилось прямым результатом реализации этого предложения.

Вулф снова посмотрел вначале налево, а потом направо и продолжал:

— Я повторяю, что эти выводы следовало бы сделать давно и на этом основании провести компетентное расследование. Все те доказательства и данные, на основании которых я пришел к таким выводам, были известны больше года. Из–за этих выводов, сделанных мною в процессе выполнения поручения, данного мне комиссией при реализации плана, выдвинутого членом вашей комиссии и одобренного всей комиссией, было убито трое. Сейчас вы обсуждаете вопрос, не попытаться ли вам увильнуть от ответственности. Возможно, что это предусмотрительно, но, во всяким случае, не свидетельствует о вашем мужестве, и кое–кто может даже не считать это порядочным или честным. Я предоставляю вам решить это самим. Мистер Харвей, вы оспариваете какие–либо из названных мною фактов?

— Ваши факты довольно убедительны, — согласился Харвей, — но один факт вы опустили. Вы сами признали, что действовали не так, как следовало бы. Вы признали также, что, если бы не ваша халатность, Джекобс сейчас мог бы еще быть жив. Ответственны ли мы за вашу ошибку?