— Рафи.

— Нужно отвечать за свои поступки, Рафи, — продолжил хозяин. — Мы поступим по справедливости. Ты будешь выполнять работу, которую я тебе поручу. За это я буду честно платить тебе, как всем своим работникам. Не больше, но и не меньше… Ну и из этого жалованья я буду брать с тебя деньги за быка— По-моему, это очень справедливо. Как только вся сумма будет выплачена, ты свободен. Можешь отправляться по своим делам.

— И сколько времени для этого потребуется? — спросил Рафи. Естественно, такой вариант его не устраивал, но все же он понимал, что хозяин фермы абсолютно прав.

— Ну, все зависит от того, что ты можешь делать… И как будешь работать, разумеется. Впрочем, ты ведь слепой… Не думаю, что ты сможешь выполнять работу, за которую я плачу хорошие деньги… Думаю, тебе придется пробыть здесь около года. Может, поменьше, месяцев девять-десять.

—Это очень долго. Очень… Меня, и правда, ждет одно очень важное дело, — в голосе Рафи послышались умоляющие нотки.

— Все в твоих руках. Работай хорошо, и уедешь отсюда через полгода.

— Это тоже слишком большой срок…

— А что, ты хотел бы управиться за пару дней? Послушай, приятель, ты мне уже порядком надоел. Я с тобой потерял кучу времени. Пойми, что условия здесь диктую я, а ты только соглашаешься. У тебя нет выбора. Чем быстрее ты это поймешь, тем быстрее сможешь начать зарабатывать деньги на свое освобождение.

Рафи стоял, опустив голову, и лихорадочно соображал, как можно выкрутиться из этой истории. Хотя «выкрутиться» — не совсем то слово. Он не хотел выкручиваться. В конце концов, он не был каким-то проходимцем, не способным ответить за свой поступок. Он был матадором. И значит, он должен был найти способ решить дело миром, не задерживаясь на ферме слишком долго. Но ничего толкового в голову не приходило.

— Не грусти, — сказал хозяин. — Пожаловаться на несправедливость ты не можешь, а это очень неплохое утешение. Конечно, не для каждого, а для того, у кого в голове хоть что-то есть. Давай-ка решим, чем ты будешь заниматься. Что ты умеешь делать?

— Убивать быков, — ответил Рафи.

— Гм… А что-нибудь полезное можешь?

— Когда-то я мог много чего… Но теперь я матадор.

— Нет, приятель, — ласково сказал хозяин. — Ты теперь такой же простой работяга, как тот же Хименес, с которым ты уже имел несчастье познакомиться. Не испытывай мое терпение, скажи, что ты можешь делать?

— Не знаю, — опустил голову Рафи.

— Ну, что ж… Придется мне самому подумать. Вот забавно, а что может делать полезного на ферме слепой? М-да, задачка… Ты ведь даже навоз убирать не сможешь.

Рафи промолчал, хотя это стоило ему огромного труда. Навоз! Это говорят ему, матадору, которому рукоплескала столица! Чертов фермер. Чертовы крестьяне. Чертовы быки! Рафи скрипнул зубами.

— Злишься? — спросил хозяин, — Зря. Если бы ты мог делать что-нибудь полезное, и речи о навозе не было бы. Ладно, для начала отправлю тебя на кухню— Будешь помогать моей кухарке. Эта старая ведьма уже давно клянчит себе помощника на черную работу. Думаю, мыть посуду и чистить овоши ты сможешь. Так что пока поработаешь там. И давай сразу договоримся: ты ведешь себя как следует, а я честно плачу тебе жалованье. И в свой срок ты отправляешься дальше своей дорогой. Все по-честному. Как я уже говорил, тут правда на моей стороне. Вижу, что парень ты хороший, поэтому, если будешь молодцом, мы сможем пересмотреть условия.

— Как?

— Если докажешь, что ты человек надежный, я отпущу тебя за оставшимися деньгами под честное слово. Но, — добавил хозяин, увидев, как Рафи вскинул голову, — особенно не обольщайся. Тебе придется очень постараться, чтобы это случилось… Ну, по рукам?

Рафи кивнул. Больше ему ничего не оставалось.

С этого дня Рафи пришлось сменить мулету на половую тряпку, а шпагу — на кухонный нож.

Кухарка, которая носила красивое имя Кармен, действительно оказалась, как тут же убедился Рафи, старой ведьмой.

Когда кто-то из работников фермы привел его на кухню и, ухмыляясь от уха до уха, сказал старухе, что привел ей долгожданного помощника, она чуть не обварила обоих кипятком. Таких визгов и ругательств Рафи не слышал даже от проституток из самых бедных кварталов.

— Нашли, кого прислать! — завывала она, в то же время деловито громыхая кастрюлями. — Он же собственного носа не видит! Прикажете мне еще и за этим калекой присматривать, чтобы не напакостил мне тут?

Провожатый Рафи пытался что-то возразить, но все попытки закончились тем, что старуха пообещала подсыпать лично ему в тарелку крысиного яда, если он сейчас же не уберется с глаз долой. Что провожатый с превеликим удовольствием и сделал, оставив Рафи наедине с этой фурией.

Кухарка сразу окрестила его кротовьим выродком и сообщила, что при первой же его оплошности она собственноручно выльет ему за шиворот какое-нибудь кипящее варево.

В общем, начало новой жизни Рафи было многообещающим.

Первое время он жил словно во сне. Ему не верилось, что он из-за собственной глупости и гордости оказался в таком плачевном положении. Подумать только, он, Рафи, — помощник кухарки! Это попросту не укладывалось в голове. Поэтому он лишь тупо выполнял распоряжения старухи Кармен, не всегда даже отдавая себе отчет в своих действиях. И лишь по чистой случайности он ни разу за эти дни не допустил ни одной ошибки, так что даже въедливой старухе было не к чему прицепиться.

Он мыл посуду, носил воду и дрова, разжигал печь, чистил овощи, кормил объедками свиней. Словом, выполнял всю самую черную работу. Но Рафи казалось, что все это делает не он, а кто-то другой. Лишь на исходе первого месяца он начал свыкаться с мыслью, что его новая жизнь — реальность, от которой никуда не денешься.

К этому времени он уже успел завоевать некое подобие симпатии у Кармен, познакомиться поближе с остальными работниками фермы и научиться хорошо чистить репу и морковь. А главное, перестал чувствовать себя жестоко обманутым судьбой в очередной раз. Нельзя сказать, что он смирился со своим положением. Но все же осознание того, что жаловаться на несправедливость он не может, было.

В самом деле, он прекрасно знал, что за взрослого торо хозяин фермы мог получить неплохие деньги. И он, Рафи, по сути лишил его честно заработанных денег только из-за желания доказать первым встречным, что он хороший тореро. Послушайся он тогда голоса рассудка и откажись от этой затеи, ничего этого не случилось бы. Но он пошел на поводу у собственного тщеславия и гордыни. И теперь получает по заслугам.

Нет, у него не было обиды на хозяина фермы, которого все рабочие за глаза называли просто Мануэль. Рафи быстро понял, что этого человека любят и уважают и что избиение нарушителя спокойствия было продиктовано исключительно желанием конюхов защитить интересы хозяина. Хименес и Карлос вскоре извинились перед Рафи, чем окончательно убедили его в том, что он попал не в компанию мучителей и рабовладельцев, а к совершенно нормальным людям, живущим по суровым, но справедливым законам.

Конечно, все это не делало его пребывание на ферме счастливым. Но все же несколько облегчало его участь пленника, каковым он себя считал.

Когда пришла пора получать первое жалованье, хозяин позвал его к себе. Рафи нашел дом дона Мануэля самостоятельно. Вообще, все очень быстро поняли, что этот слепой юноша практически ни в чем не уступает людям с нормальным зрением. И никого уже не удивляло, что он в свое время выходил на арену.

— Ну что, Рафи, — сказал дон Мануэль, когда юноша появился на пороге его кабинета. — Как мы и договаривались, деньги я тебе плачу точно в срок. То есть забираю их себе точно в срок. Кармен отзывается о тебе хорошо. Честно говоря, на моей памяти это в первый раз… Так что если будешь и дальше так же хорошо работать, я найду тебе другое занятие. Более подходящее…

— Какое, например?

—Скоро приезжает мой младший сын. Он учился в столице, но, видать, наука не идет ему впрок. Этот негодник, видите ли, хочет быть тореро, поэтому и палец о палец не ударил, чтобы хоть чему-нибудь полезному научиться…