В общем, в начале XX века в России были испробованы все предложенные проекты – столыпинский, либеральный рыночный (кадеты), проект анархического крестьянского коммунизма («зеленые»), коммунизма «киббуца» (первая волна коллективизации), советский проект. Из всех них был отобран и проверен Гражданской войной, нэпом, индустриализацией и коллективизацией советский проект. Его самым явным и жестким испытанием была Великая Отечественная война. Советский проект был в первой половине XX века основан на крестьянском общинном коммунизме в сочетании с идеями развития и сильного государства.

Советский строй потерпел поражение в холодной войне, которую на последней стадии Запад вел в союзе с влиятельными силами в самом советском обществе и его правящем слое. Причинами слабости были несколько кризисов, которые слились в один: кризис смены образа жизни большинства населения (урбанизация); кризис перехода от аграрного к индустриальному обществу (утратили силу прежние способы легитимации власти); кризис выхода традиционного общества из мобилизационного состояния. Общество «переросло» рамки строя, многое людей не удовлетворяло, и они его не стали защищать.

На мой взгляд, совершили ошибку, но это уже история. Главный вывод в том, что вернуться туда нельзя, как и в Россию Николая II. Но многое можно и нужно будет взять в будущее.

На мой взгляд, придется взять так много, что я бы назвал реальный образ будущего «Новый советский проект». Он, как видно из опыта, не противоречит непреодолимым ограничениям (поскольку очевидно был возможен даже при гораздо более низком уровне промышленного и технического развития). Он соответствует культурным запросам и желаниям большинства граждан – это видно из множества дотошных исследований. Конечно, советским его называть не стоит, чтобы не дразнить гусей, но сейчас мы говорим о сути – будущее возможно лишь как проект исторической преемственности.

Выбор образа будущего – «молекулярный» процесс в сознании всего народа. Политики и пророки лишь чуть-чуть подталкивают этот процесс в ту или иную сторону. А люди думают о будущем, мысленно перебирая образ тех элементов жизнеустройства, при которых было бы можно жить. И оказывается, что главные конструкции советского строя остаются наиболее пригодными и в новых, гораздо более неблагоприятных условиях ближайших десятилетий. Если и имелся в РФ шанс перехода к либеральному социальному строю с отказом от государственного патернализма, то этот шанс был создан именно зрелым советским строем в середине 80-х годов. Но он был утрачен реформаторами в разрушительные 90-е годы.

Элементы такой большой системы, как жизнеустройство страны, не изобретаются, а отбираются из всех объективно возможных. Эти элементы – матрицы, на которых воспроизводится, живет страна. Главные матрицы советского строя обеспечивали надежное воспроизводство России как независимой страны, народа и культуры. Часть их устарела, их надо заменить, другие отремонтировать и обновить – в соответствии со свойствами городского индустриального общества, опытом катастрофы СССР и рыночной реформы, произошедшими за полвека мировоззренческими сдвигами и новыми международными условиями. Так мы и представим образ возможного будущего. Его смыслы и программы пишутся на новом языке и обращены к реальным нынешним людям, со всеми их сильными и слабыми сторонами и предрассудками.

Авторитет этого проекта опирается на неоспоримый факт: советское жизнеустройство существовало и воспроизводилось так, что при нем то же самое население, в тех же природных условиях, в тяжелых условиях холодной войны имело в целом гораздо более высокий и растущий уровень потребления материальных и культурных благ и было гораздо лучше защищено от опасностей и источников массовых страданий, чем при альтернативных типах жизнеустройства – досоветском и постсоветском.

Обещание, что при отказе от советского строя фундаментальные показатели качества жизни улучшатся, не сбылось. 15 лет – достаточный срок, чтобы в этом могло убедиться все население. Построить на нашей земле аналог Запада не удалось и не удастся. Более того, поражение советского строя вовсе не привело к демонтажу всех его несущих конструкций. Прочность их оказалась намного выше теоретически предсказанной. Ценность их стала для большинства очевидной, и их демонтаж вызывает активное сопротивление. Идет осознание ценности и ряда утраченных систем советского строя – их придется восстанавливать.

Опыт реформ показал, что на рыночных основаниях не выйдет выстроить новые большие социо-технические системы (например, теплоснабжение, школу, здравоохранение, армию). Значит, придется восстановить условия, в которых такие системы могли бы существовать и развиваться. Какой над этим будет реять флаг, не так существенно.

Нынешний кризис будет не напрасен, если из полученного «глотка капитализма» мы впитаем и встроим в свою культуру, в том числе в экономическое поведение, информацию и навыки, необходимые для жизни в современном мире – увязав их со здравым смыслом и ясными критериями добра и зла.

Хозяйство будущего будет следовать не идеологическим догмам (марксизма, либерализма или традиционализма), а фундаментальному принципу: первая задача хозяйства – обеспечить жизнь и воспроизводство народа и страны, с надежным ростом материального и духовного благосостояния. Для этого на обозримый период Россия должна будет «прикрыться» от глобализации, проводимой по доктрине США. Сделать это уже трудно, но необходимо. Разумно выстроенные барьеры не дадут обескровить страну, но и не приведут к ее изоляции. Выход из кризиса возможен лишь через оживление омертвленных ресурсов России (человеческих и природных), а для этого должны быть отброшены идеологические идолы вроде «конкурентоспособности любой ценой».

Дилемма «план – рынок» является ложной, в сложном и большом народном хозяйстве ни один тип управления не обеспечивает устойчивости всей системы и ее способности к развитию. Советское единообразие было порождено трудным прошлым, и никакой необходимости возрождать его нет. Баланс между разными формами хозяйства должен устанавливаться исходя не из идеологии, а из социальной эффективности работы и предпочтения людей. Нужно не запрещать частную собственность, а не давать ей наступать всем на горло.

Часть граждан в СССР тяготились укладом больших коллективов, они бы хотели работать за свой страх и риск как предприниматели – не в конфликте с государством, а во взаимодействии. Для этого нет фундаментальных препятствий. Предпринимательство вовсе не обязательно ведет к классовой вражде – это зависит от общего жизнеустройства. Но расхождение между доходами от бизнеса и трудовыми не должно вступать в резкое противоречие с понятиями о справедливости. Надо знать меру.

Жесткость заданного в СССР образа жизни была унаследована от жизни в мобилизационных условиях (общинная деревня и «казарменный социализм»). Реформа была разрушительной демобилизацией, но она сняла эту проблему. Если полученные уроки пойдут впрок, мы выйдем из кризиса как идейно обновленное общество, освободившееся от множества идолов и догм. Оно будет стабилизировано полученными на собственной шкуре уроками, благодаря чему сможет резко расширить диапазон свобод и при этом удешевить усилия, направляемые на поддержание лояльности всех частей общества целому.

Мы переживаем глубокий кризис и еще долго будем его переживать, подслащивая нефтедолларами. По сравнению с другими кризисами в истории наш выделяется редкостной неспособностью общества понять суть происходящего и выработать внятный проект его преодоления. Ведь кризис – особый тип бытия, его можно уподобить болезни человека. Как и болезнь, его надо изучить, поставить диагноз, выбрать лекарства – и лечить. Осторожно, регулярно корректируя ход лечения. Для этого и служит разум.

Мы же как будто вернулись в пещеру, увлечены плясками шаманов. Хладнокровно изучать реальность не можем, все внимание – на абстрактные сущности. Одни готовы погибнуть за демократию и конкуренцию, другие – за равенство и братство. Идет битва призраков: белая идея, красная идея, кости царя-мученика… Что по сравнению с этим весенний сев или трубы теплосетей! Не будем думать о молоке для нашего ребенка, пока не выясним, кто виноват в слезинке ребенка столетней давности! Из нашего разума как будто вынули «чип», ответственный за здравый смысл.