Первыми не выдержали храбрые буртасы — видя, что проигрывают перестрелку, они смело ринулись в сечу, бросив коней вперед бодрой рысью, практически галопом. Татары вначале подались назад, уходя от столкновения — и, развернувшись в седлах при отступлении, они принялись выбивать коней преследующих их буртасов… А когда те замедлились, так и не настигнув поганых, вторая половина татарского «хоровода», выгнутая полумесяцем, устремилась на воинов Азамата — одновременно с тем обхватывая тысячу храбрых лучников и заходя им в тыл!
Закипела яростная сеча — но на левом крыле поля битвы татарских всадников раза в полтора, а то и в два больше, чем буртасов. Воевода потянулся было за рогом, чтобы подать Азамату сигнал, послать его копейщиков на выручку сородичам — но храбрый до безрассудства мурза уже бросил батыров в бой… Клин буртасов разделился на две части — и ударил по оконечностям татарского «полумесяца», опрокинув поганых стремительным копийным напуском!
Смело ударили в копье буртасы — потомки воинов, некогда храбро защищавших Сурчат. И чаша весов на левом крыле поля боя тотчас склонилась в сторону Азамата и его нукеров; татары дрогнули, потянулись назад… Вначале шагом — а затем и рысью, набирая ход с каждой секундой, спасаясь от стремительно мелькающих и столь зло секущих клинков багатуров мурзы!
Видя, что воины Азамата бросились в погоню, воевода тотчас прижал рог к губам и трижды протрубил; это был заранее обговоренный с мурзой сигнал, требующий немедленно прекратить преследование. Но Азамат или не услышал приказа воеводы в горячке боя, или не последовал ему — или же не сумел остановить увлеченно преследующих татар нукеров; так или иначе, буртасы продолжили преследование… И пропустили тяжелый фланговый удар из центра татарской рати.
— Ахмедка, скачи к эмиру! Пусть ведет своих нукеров на левое крыло и остановит татар!
— Пошел!!!
Гонец, лишь недавно вернувшийся к воеводе, вновь бросил вскачь красавца-жеребца; но как бы стремительно Ахмед не гнал вперед быстроного арабского скакуна, спеша передать приказ Дмитрия Боброк-Волынского Ак-Хозе, ему требовалось время… Увы, лишь несколько звуковых сигналов были заранее обговорены с военачальниками союзной рати — и то лишь самые простые, ограниченные определенным набором звуков. Конечно, эмир и сам мог догадаться повести своих воинов на левое крыло — туда, где сложилась сейчас самая трудная обстановка для союзников… Но Ак-Хозя не слишком храбр; он откровенно побаивался Тохтамыша еще перед грядущей битвой, что не укрылось от глаз опытного воеводы, умело разбирающегося в людях. Назначить бы кого иного на место эмира… Но это просто невозможно — ибо символом антиордынского союза стала возрожденная Булгария. А само возрождение древнего царство было бц невозможно без восстановления правящей династии на престоле…
Несмотря на численное превосходство врага и внезапный для себя удар, буртасы побежали не сразу, а приняли бой — и даже на какое-то время сковали противника жестокой, яростной сечей. Но сразу после флангового удара татар из центра ханской рати, вернулись в бой и бежавшие до того всадники… Трехкратное преимущество татар в численности и уверенность в скорой победе над нукерами Азамата сделали свое дело — несмотря на яростное сопротивление буртасов, их опрокинули, задавив числом. Мурза дрался у своего бунчука и погиб, успев срубить трех поганых; но после гибели вождя уже никто не мог сдержать бегства уцелевших сородичей…
И все же отчаянная храбрость и сопротивление буртасов подарили воеводе и его союзникам столь ценное время — время, которого хватило нерешительному эмиру собраться с духом и повести две тысячи панцирной конницы на левое крыло. Более того, этого времени хватило, чтобы отборные булгарские багатуры успели закрыть собой брешь — и храбро ударив в копье, опрокинули разогнавшихся было татар!
В этот раз воевода протрубил в рог дважды, подав приказ остановиться уже Ак-Хозе — и осторожный, если не сказать боязливый эмир тотчас затормозил атаку своих всадников, страшась угодить в татарскую ловушку…
Темник Едигей.
…- Они бегут! Трусливые псы вновь бегут!!!
Тохтамыш зло сплюнул под копыта своего коня, наблюдая за тем, как главные силы центра и правого крыла его орды обратились вспять после удара булгар. После чего он развернулся к бывшему другу и соратнику, злобно прошипев:
— Когда? Когда же твои гулямы последуют в сечу, темник? Не пора бы уже ногайцам и прочим нукерам Тамерлана проявить себя на поле боя, явив покоренным свою львиную храбрость⁈
Хан зло, испытывающе посмотрел на невозмутимого внешне темника, в душе посмеивающегося над навязанным союзником. Выдержав требуемую паузу, Едигей спокойно ответил:
— Булгары сами остановили свой натиск на правом крыле. Скачи навстречу бегущим, верни их в битву — тогда и я нанесу свой удар.
Тохтамыша же лишь разожгла внешняя невозмутимость давнего товарища, как-то незаметно переродившегося в недруга:
— Как смеешь ты указывать мне, хану, безродный⁈ Ты лишь слуга эмира, и ты будешь делать то, что я тебе приказываю!
Гнев жаркой волной разошелся по телу Едигея, рука его невольно потянулась к сабле… Но, остановив невольный порыв волевым усилием, темник невозмутимо и негромко ответил:
— Все верно. Я слуга эмира Тамерлана. А эмир дал тебе своих гулямов, хан, преследуя одну цель — остановить торговлю в городах фрязей. Но слышал я, что урусы уже и сами направили свои мечи против бесчестных торговцев с заката… Они дважды ходили на фрязей в набег. Так зачем мне подчиняться твоей воле, Тохтамыш? Все, что должен был сделать ты, доделают урусы — а я спокойно вернусь в Мавераннахр, не теряя своих гулямов в сече. Вот сейчас же и уведу их с поля боя… И ты не посмеешь преградить нам путь.
Последние слова Едигей произнес, посмотрев прямо в глаза Тохтамышу — и в глазах темника наконец-то сверкнула сталь. Хан невольно растерялся, не зная, что ответить — и тогда Едигей вновь заговорил:
— Более не искушай меня, Тохтамыш, и не смей превозноситься своей родословной. Ты хан лишь милостью эмира Тамерлана, ты хан, пока он тебе позволяет… А здесь и сейчас мы равны — ибо каждый имеет полнокровный тумен под своим началом. Тебе показалось, что я приказываю? Ты ошибся — это был дружеский совет… Скачи наперерез бегущим, встань посреди нукеров и укрепи их дух своим присутствием. Верни всадников в сечу, свяжи булгар боем… И тогда я нанесу удар на левом крыле.
В этот раз Тохтамыш молча, едва ли не с благодарностью кивнул — после чего повел за собой немногочисленный отряд телохранителей, спеша наперерез бегущим татарам… Булгары же упустили шанс развить атаку — и, преследуя бегущих ордынцев, заодно сокрушить и заметно ослабевший центр ханской рати. Правда, тогда бы Едигей обязательно ввел бы в бой своих гулямов… А может быть, и не ввел — зачем темнику терять своих людей, когда с фрязями действительно смогут справиться сами урусы⁈
Впрочем, темник был наслышан о скопленных в городах Газарии богатствах иноземных купцов. Несметных богатствах, коими он всерьез вознамерился завладеть, не желая уступать их ни хану, ни кагану урусов, ни даже самому эмиру Тимуру! С последним, впрочем, придется поделиться — но львиную долю Едигей все одно оставит себе и своим ногайцам. Заодно получив от Тамерлана все причитающиеся почести за решение давно назревшей проблемы…
Да и покоренных требуется хорошенько проучить — что урусов, что булгар и их союзников. Кто знает, как сложится дальнейшая судьба Едигея? Быть может, умелый воин и талантливый военачальник и сам когда-то займет престол в Сарай-Берке, став «великим эмиром» при очередном хане-марионетке⁈ Почему бы и нет, учитывая все усиливающуюся ненависть темника к Тохтамышу… И непокоренные, кичащиеся своими победами урусы и булгары будущему «великому эмиру» совершенно не нужны.
На поле грядущей битвы явились два полнокровных тумена — в засаде в Сарай-Берке осталось около пяти тысяч татар Синей Орды, жаждущих отомстить урусам за гибель своих сородичей в Булгаре. Остальная же орда выступила навстречу вдвое уступающей рати покоренных… И все же Едигей наотрез отказался атаковать первым и сходу бросить в бой три тысячи отборных гулямов-копейщиков Турана, облаченных в кольчуги или иные панцири. Нет, он скрыл свой тумен, включая и панцирную конницу, на левом крыле ордынцев — спрятал его за рядами конных татарских лучников, используя не очень глубокую, но протяженную балку в тылу… Теперь же настал черед ввести верных нукеров в бой.
