— Зачем я вам нужен, когда у вас есть эта паршивая сучка с ее умелыми ручками?
— Давай-ка обойдемся без грубостей, и последи за речью, — сказал Джек, несколько разочарованный полным равнодушием Винни к тому, что он лишился газеты. — Идем, здоровяк! — Он протянул лаборанту свободную руку и помог встать. — Пора начинать. Надеюсь, у нас впереди примечательный день.
Но Джек даже не догадывался, насколько примечательным окажется этот день.
Хулиана Сантос и ее младший брат Луис смогли иммигрировать в США из бразильского города Белен шесть лет назад. Вначале они прибыли в Майами и на первых порах с трудом сводили концы с концами. Но благодаря помощи пары дальних родственников и всей бразильской диаспоры встали на ноги. Воспользовавшись возможностью, предоставленной им дядей, Сантосы перебрались в Нью-Йорк и основали клининговую службу под названием «Очень чисто». Их считали основательной и надежной фирмой, так что они, можно сказать, преуспевали: наняли пять молодых работниц, приобрели подержанный универсал «субару» и пять пылесосов. Женщины работали попарно, а Луис развозил их и целый день был на связи, чтобы по первому звонку доставить сотрудниц в следующую квартиру.
Одиннадцатого мая первой точкой их рабочего маршрута был сорок пятый дом по Западной 70-й улице. Там Хулиана с напарницей Антонией вылезли из «субару», битком набитого женщинами, моющими средствами и пылесосами.
— Adeus, vejo voce mais tarde[92], — помахала рукой Хулиана.
На плече она несла пылесос со шлангом, в руке — пакет с тряпками и рулоном бумажных полотенец. Антонии достались ведра, швабры и чистящие средства. С некоторыми усилиями женщины, громыхая, поднялись по гранитным ступеням. Наверху Хулиане пришлось положить свою ношу, чтобы достать большую связку ключей. Отыскав среди них нужный, она обнаружила, что дверь подъезда не заперта и распахнулась бы от простого толчка бедром.
— Merda![93] — пробормотала она, собирая все с крыльца, и, спотыкаясь, вошла в дом. Из-за короткого сражения с пылесосом это далось непросто. Она придержала дверь для Антонии, и обе женщины прошли по короткому узкому коридору мимо оставшейся справа довольно-таки роскошной лестницы, которая, извиваясь, устремлялась вверх и исчезала из виду. Потом, перед входной дверью в квартиру на первом этаже, повторилась эпопея с ключами. В отличие от двери в подъезд, которая частенько оказывалась открыта, тут всегда было заперто.
С этой клиенткой Хулиана встречалась один-единственный раз несколько лет назад. Она знала, что квартира принадлежит женщине-врачу, которая не отличается приветливостью. Зато, надо отдать должное, платила она вовремя и никогда не жаловалась. Хулиана не уставала поражаться тому, как по-разному общаются с ней клиенты, на которых приходится работать. Некоторые держались откровенно высокомерно, другие — на диво дружелюбно, третьи — совершенно равнодушно. К счастью, из-за специфики работы ей не было нужды часто общаться с заказчиками.
Отперев дверь, Хулиана распахнула ее пошире, чтобы не мешалась, снова взяла пылесос и вошла. Едва она сделала шаг, как почувствовала непонятный затхлый запашок. Тем временем Антония последовала за напарницей, которая подняла голову и принюхалась. Будучи чувствительной ко всему, что касается уборки, Хулиана поняла, что борьба с вонью потребует усилий, хотя пока было неизвестно, где ее источник. Она уже собралась спросить Антонию, не чувствует ли та запаха, как вдруг обнаружила, что клиентка дома: сидит прямо перед ней в кресле, но смотрит в сторону, так что не видно лица.
— Здрасьте! — окликнула ее Хулиана. Она немедленно пожалела, что сперва не позвонила в домофон или хотя бы не постучала в дверь квартиры. Но раньше докторши никогда не было дома. — Здрасьте! — еще раз сказала она, чуть громче.
Так и не получив ответа, Хулиана поставила пылесос и стала обходить кресло. А потом увидела лицо женщины и закричала, а напарница рефлекторно подхватила ее крик. Мгновение спустя Хулиана оправилась достаточно, чтобы вытащить телефон и набрать девять-один-один.
— Итак, — обратился к Винни Джек, — вооружившись информацией, полученной в результате мастерски проведенной аутопсии, а также из бесподобного отчета дознавателя, что, по-твоему, бюро может сообщить полиции насчет этого дела?
Время уже изрядно перевалило за девять утра, и зал аутопсии был полон, у каждого из восьми столов кипела работа. Вскоре после восьми явился Чет и подошел к Джеку спросить про Арью Николс. Когда Джек пожаловался, что она не пришла, Чет только выразительно закатил глаза и отправился к своему столу.
— Я так понимаю, вы спрашиваете о характере смерти, — ответил на вопрос Джека Винни, выпрямляясь, чтобы размять спину. Судмедэксперт и лаборант морга только что провели довольно долгое и кропотливое исследование шейного отдела, которое требовалась лишь в тех случаях, когда, как здесь, предполагалась травма шеи. Основная часть аутопсии показала, что у жертвы не было никаких заболеваний, врожденных пороков развития или следов травм. Единственной странной находкой в пищеварительном тракте стали частично растворившиеся в желудке капсулы, говорившие о том, что покойный запивал алкоголем какие-то лекарства или наркотические вещества. Предстояла токсикологическая экспертиза: она покажет, что представляют собой эти капсулы, а также оценит уровень этанола в крови.
— Никакое это не убийство, — провозгласил Винни.
— Откуда такая уверенность?
— Все эти кровоизлияния в мышцах шеи означают, что он был жив, когда зацепился воротничком рубашки за ворота, — объяснил Винни, который всегда наслаждался подобными совещаниями с Джеком. За годы совместной работы лаборант немало узнал о судебной медицине. — Ни разу не видел, чтобы людей убивали при помощи воротников.
Тщательно изучив шейный отдел, они обнаружили, что подъязычная кость и щитовидный хрящ, которые обычно повреждаются во время повешения, на этот раз целы. Помимо кровоизлияний в мышцы шеи, единственной патологией оказались закупорки левой сонной артерии и левой яремной вены, совпадавшие с глубокой бороздой на внешней поверхности шеи, которая тянулась вверх, к правому уху.
— Согласен, вероятность убийства ничтожно мала, — кивнул Джек. — Итак, что же мы скажем полиции?
— Не знаю, — ответил Винни. — Покойный вроде бы показался подавленным его другу, который упомянут в отчете. Я думаю, это может быть самоубийство.
— Без записки?
— На мой взгляд, это неважно.
— Рад слышать, потому что ты прав, — проговорил Джек. — Установлено, что две трети самоубийц записок не оставляют. Если парень был пьян и депрессовал, он, естественно, не стал искать ручку и бумагу Хочешь узнать, что, по-моему, с ним произошло, учитывая результаты вскрытия и отчет Дженис?
— Выкладывайте.
— Думаю, бедолага так надрался, что не смог открыть садовую калитку и осел прямо перед ней, не заваливаясь назад. Просто ноги стали как ватные, подкосились, и он зацепился воротником за щеколду. Остановить его щеколда не остановила, но воротник при этом пережал левую артерию и яремную вену. Тут и сказочке конец.
— Значит, несчастный случай, — сказал Винни.
— Да, мое толкование будет именно таким.
— Доктор Стэплтон! — позвал чей-то голос.
Джек обернулся и увидел Сэла Д’Амброзио, еще одного лаборанта.
— Прошу прощения, доктор, что беспокою, — начал тот, — но меня попросили передать, что пришел Барт Арнольд и хочет немедленно с вами поговорить. — Сэл показал на ведущую в коридор дверь. Хотя ее окошко и затягивала сетка, Джек смог разглядеть лицо Барта. Тот жестами подзывал судмедэксперта к себе.
— Черт, почему он не наденет фартук и не зайдет? — спросил Джек.
Будучи главой судебно-медицинских дознавателей, Барт регулярно появлялся в помещении для вскрытий.
