Совершенно реально мы переживаем затем, как из этого «Я» струятся воскресение и жизнь. И самое главное — научиться ощущать, как из этого «Я» рождается новый мир, отличный от мира смерти, в коем мы живем. Мир этот намного светлее, живее, духовнее и куда больше пронизан лучами этого «Я», чем наш.
Стремясь испытать происшедшее с Лазарем — пусть даже на первых порах как начинающие, — мы не совершаем дерзости, но поистине усваиваем этот глагол Христов, Христово чудо. Ведь не только у гроба Лазаря Христос говорит: «Я есмь воскресение и жизнь». Он всегда так говорит, из Него всегда говорится так, если мы позволяем Ему вживе облечь нас. Это Он сам, а не только Его глагол!
Ощутив это, мы узнаем и в чем наше будущее. Он есть будущее человечества и будущее мира. Только теперь мы отчетливо осознаем, что люди думают о будущем совершенно превратно. Они надеются на будущее или страшатся его. Мы же должны созидать будущее! История Лазаря способна помочь нам в размышлениях о будущем. Повсюду мы видим гроб и болезнь, ведущую к смерти: в народах и в мире физическом, в судьбе отдельного человека и в воззрениях времени. И повсюду перед гробом стоит Христос. Нам необходимо лишь вслушаться, вчувствоваться — и тогда из Него выступит новый мир. Мир этот не придет сам собою, он придет из «Я есмь» Христа. Но это «Я есмь» прорвется и может прорваться в старый мир только через наше «Я есмь». Тем самым наше отношение к будущему изменится, станет необычайно активным и героическим.
Отныне мы видим, как нам нужно работать, чтобы обрести правильный взгляд на будущее — во всех его деталях и в великой целостности. Само собой это не придет. Наши самые сильные внутренние впечатления не столь сильны, чтобы из них все создалось само собой. Мы должны задействовать нашу волю. Можно, конечно, и отказаться от этого, но тогда мы неизбежно остановимся в самом начале. Одна женщина мне так и сказала: «Когда христианство требует от меня любви к моим врагам, оно для меня сразу кончается». И тем не менее приобретается все более тонкое ощущение, что «христианину» никогда и нигде не позволено думать о будущем «подобно язычникам», что христианство должно присутствовать во взгляде, каким мы смотрим на мир. Причем мы не сыплем походя библейскими изречениями и не просто «вверяем будущее Богу» — это магометанство, но еще не христианство. В нас присутствует воля Христова, что присутствовала при гробе Лазаря. И сама земля повсюду есть именно тот гроб. Высокое и праздничное чувство охватывает нас, когда внутри нашего существа, стоит только свету Христову озарить тьму нашего будущего, обретает избавление еще какая‑нибудь частица мира. Мы непосредственно ощущаем, как шаг за шагом происходит «охристовление». Надо лишь все время следить, как из «Я» Христа, из Его сокровеннейшего жизненного центра струится — нет более подходящего выражения — могучий новый мир, и тогда мы конкретно узнаем, что такое «Новый Иерусалим» и как он возникает. Подобно тому как в атоме заключена целая солнечная система, так и в нас, в нашем заново становящемся «Я», присутствует этот «Новый Иерусалим».
В таком христианстве уже не может быть раздвоенности, оно не может более уповать на великие мировые катастрофы, меж тем как в сокровенности, в «Я», происходит великая катастрофа, великий переворот, и точно так же оно не может ожидать потустороннего, меж тем как это потустороннее настает посреди посюсторонности.
Если мы вновь посмотрим на Восток и на Запад, невозможным становится и мировоззрение, желающее избавить человека от мира смерти (на Востоке), тогда как Христос есть воскресение в «Я»; и точно так же невозможно мировоззрение, согласно которому жизнь кончается тепловой смертью (на Западе), тогда как Христос есть жизнь, исходящая из «Я». Порой во время медитации у нас будет возникать ощущение, будто в нас живет чистая радость воскресения. Все наполнится музыкой воскресения, словно в нас самих ликуют ангелы над разверстым гробом. Тогда только мы начинаем догадываться, что есть в действительности Пасха и в сколь малой степени человечество пока воплотило в жизнь христианство воскресения, о котором ведет речь Евангелие от Иоанна.
Перейдя к следующему изречению Христа: «Я есмь путь и истина и жизнь» (Ин., 14: 6), мы вновь видим перед собою один из самых могущественных Его глаголов, над которым можно медитировать всю жизнь. Особенно знаменательны обстоятельства, в каких были произнесены эти слова. Фома говорит Христу: «Не знаем, куда идешь; и как можем знать путь?» Примечательно, что этот Фома, о котором позднейшая легенда рассказывает, что он стал апостолом Индии, всем складом своего характера сродни индусам. Он очень сильно чувствует обреченность смерти (Ин., 11: 16). Он — меланхолический мечтатель и скептик, жаждущий видеть (Ин., 20: 25). И здесь он вместо нас вопрошает о «пути», подобно тому как индусы на протяжении тысячелетий вопрошали о «пути», подобно тому как в наше время, каждый по–своему, вопрошали о пути Сундар Сингх и Ганди. Слова, какими Христос ответил на вопрос Фомы, содержат многозначительные указания на «миссию» в Индии, которые, пожалуй, не поняты по сей день. Будда указал путь. Но слова «не знаем, куда идешь» справедливы и для него. Когда его спросили, что есть нирвана, он промолчал. «Об этом Просветленный ничего не открыл» — гласят индийские тексты.
Индусы были народом, который не стремился в земной, чувственный мир. Эту черту их характера постоянно подчеркивал Рудольф Штайнер. Индус страшится внешней действительности. В самом медитативном слове «АУМ (ОМ)» это выступает со всей отчетливостью. В звуке «А» взгляд открывается действительности. В звуке «У» возникает ужас перед нею, а в «М» человек входит в медитацию, во внутренний напев и размышления.
В сущности, индус искал обратный путь в рай. Стремился познать, что лежит в основе всех вещей, что им предшествует. Стремился слиться с Единосущим, которое присутствует прежде множественности явлений. Так, на свой лад, он искал древа познания и древа жизни. И вот Христос говорит, — если мы изложим Его слова так, как они были бы сказаны такого рода людям: »Вы ищете путь обратно в рай? Ищете древо познания? Древо жизни? Обратный путь вам закрыт. Но рай распахнут и посещает своих потерянных детей на земле. Я есмь путь! В моем «Я» вы вновь обретете рай! Я есмь истина! В моем «Я» вы обретете плоды от древа познания! Я есмь жизнь! В моем «Я» вы обретете и плоды от древа жизни! Оба древа более не разделены, но воссоединены в моем «Я»!»
Если мы рассмотрим это изречение с такой всемирно–исторической стороны, то с легкостью выведем из него то, что освящает прошлое и для нас, как наше собственное, так и прошлое всего человечества. Под прошлым мы здесь разумеем не преходящее, но пребывающее. «В вечном покое пребывает прошлое». Мы имеем в виду то, что составляет божественную опору, основу бытия нашего существа и жизни. Если мы сумеем возвыситься до такого взгляда, прошлое будет избавлено от «преходящности», от которой люди всегда так жестоко страдали.
Обратив именно такой взгляд на прошлое, мы отчетливо осознаем, что оно распадается надвое. Первая часть достается преходящности, и вернуть ее невозможно. Именно она и причиняет нам «боль бренности». Но из скопища переживаний возносятся истины, приобретенные нами, жизненные завоевания, совершенные нами. Это вечная часть нашего прошлого. Ее необходимо извлечь из «недр прошлого» на свет и заставить плодоносить. В этом нам поможет Христос, позволяя правильно посмотреть. Он есть «путь» — к Отцу. Ибо в истинах, которые мы познали, в наших жизненных завоеваниях глядит на нас божественный Отец.
Итак, это слово Христово подходит для вечера, как слово о воскресении — для утра. Под водительством этого изречения мы можем плодотворнейшим образом подвести итоги дня. Конечно, оно имеет и некоторые другие смыслы и допускает иные толкования. Но мы настоятельно нуждаемся во внутренней работе над своим прошлым, по возможности ежедневной. Прошлое лежит перед нами как огромная мусорная куча, из которой нужно извлечь золотые зерна. Если в нас Христос, если у нас есть воля к более великому «Я», живущему в безмятежности и действующему в любви, тогда наше прошлое начнет претворяться в золото. Мы видим власть Отца и вновь обретаем путь в рай, где пребываем «с Богом».
