Переходим к следующей задаче: разместить в пределах этого определения новые понятия о безграничной мощи и несоизмеримой масштабности Создавшей Все Личности. Впрочем, очевидно наступает тот порог, за которым все последующие уточнения искомого определения все более происходят в ущерб его семантической простоте, делая формулу все более и более громоздкой. В дальнейшем нам придется очень много возвращаться к этому определению, поэтому разумно было бы одновременно с уточнением формулировки провести ее сокращение. Похоже, наступил момент, когда ничто не мешает нам заменить всю предполагаемую концепцию определения Причины на одно знакомое слово — Бог. И поскольку пока все сделано только ради семантики, то как минимум семантических причин, препятствующих этому, не наблюдается.

Ну что ж, исходя из всего сказанного, мы убеждаемся, что Бог, Создатель, не просто вероятен, он просто обязателен, ибо его наличие объясняет все. Все остальные предположения, исходящие из Его отрицания, рождают лишь новые загадки и новые доказательства своей несостоятельности. А если из двух вариантов, пытающихся объяснить нам что-то, один ничего не объясняет, а другой объясняет все, то надо выбирать тот, который все объясняет, каким невероятным он нам ни казался бы. В данном случае признание Творца требует даже меньшей веры, чем Его отрицание. Ибо это отрицание является удивительным по непонятному упорству отрицанием Единственно Объясняющего, и основывается оно всего лишь на необъяснимости самого Единственно Объясняющего, то есть на нашем относительном несовершенстве. А отстаивание ничего не объясняющих вариантов не имеет будущего. Тем более что развитие медицины позволяет надеяться, что когда-нибудь материализм станут лечить в детстве.

Теперь мы можем ответить ребенку на любой самый трудный вопрос, например — почему небо синее. Мы честно ему скажем: таким его создал Бог. «А кто это — Бог?» — спросит ребенок. И мы скажем: это Тот, Который все создал. И это будет единственно правильным ответом, который все объяснит и развернет перед ребенком правильную перспективу для познания мира. И вот тогда ребенок спросит: «А зачем?» И это опять будет правильный вопрос. И на него надо тоже дать правильный ответ, ибо если мы не поймем «зачем?», то неважно, знаем ли мы «почему?».

И действительно — зачем? И было ли, в свою очередь, это «зачем»? Если оно было, то акт Творения был творческим актом и тогда у Него была цель. А может быть, «зачем» не было, и материя создана просто так, без цели и без замысла, существуя после Сотворения в самообразующихся и саморазвивающихся формах, случайных и осмысленно не направленных? Было ли Сотворение случайным (например, под действием каприза или небрежности Личности), или оно было тщательно продуманным и детально выверенным действием?

Как можно объяснить намерения Необъяснимого? Учитывая несоизмеримость нашего интеллекта и интеллекта Творца Всего, можем ли мы понять Его Цель и Его Замысел? Представляется, что можем. Сын Его, Спасительный Посланник, учил нас универсальному методу познания всего — «по плодам». То есть по произведенному действию. По результату. Вот мы и пойдем дальше этим путем.

Чтобы понять, случайно или неслучайно существует наша реальная действительность в той форме, в которой она существует, следует прежде всего определить саму возможность или невозможность данной случайности. Это, кстати, не так уж и очевидно, что случайное возможно вообще как таковое. Любая случайность, как это ни парадоксально, не может существовать сама по себе и в итоге всегда неслучайна. Потому что проявление любого случая зависит от определенных сложившихся условий, которые его породили. Если есть определенные условия в качестве исходной предпосылки, то о какой случайности может идти речь в таком случае? Если мы говорим о случае как о предсказуемом или непредсказуемом явлении, то и породивший его набор условий также должен быть предсказуемым или непредсказуемым. Легко заметить, что здесь к физическим характеристикам случившегося мы прилагаем психическую оценку происшедшего и награждаем вслед за этим уже сам осуществленный физический факт категориальным разрядом — случайный или закономерный. Любое физическое событие, таким образом, случайно или неслучайно только относительно нашего его ожидания или не ожидания, то есть нашего понимания или непонимания. На самом же деле никакой физический факт не может быть случайным по своей собственной природе, потому что в его пределах очень строго действуют различные физические законы.

Все это понятно, и нас интересует совершенно другое: насколько возможно именно случайное сложение физических законов и обстоятельств, создающих наш мир? Ведь если невозможно по своей глубокой сути никакое случайное физическое действие, то ведь также невозможно и еще очень и очень многое в этом физическом мире, даже не случайное, а вполне и совершенно намеренное. Ведь весь прогресс человеческой цивилизации — это и есть непрестанная борьба с физическими ограничениями этих законов, сплошная натужная попытка хоть как-то выгоднее пристроиться под их действие. Следовательно, у физического мира есть какие-то пределы возможного, заложенные в нем самом же. Это говорит нам о том, что он даже по своей структуре далеко не случаен. Может ли он быть в силу этой определенно неслучайной структуры вообще быть случаем? Или эта «далеко не случайность» — всего лишь последствие его случайной самоорганизации?

Насколько вероятно вообще само случайное сочетание случайных условий и обстоятельств для проявления данного случая — Мира, в котором мы живем? Если это все же вероятно, то как мы это определим? А так и определим — или же скажем, что возможны варианты, или же что данная случайность вполне вероятна и ничего невозможного для нее нет по таким-то и таким-то органическим для физики данного процесса свойствам, лежащим в пределах физических свойств самих же участников случайной самоорганизации. В таком случае наш насущный вопрос «зачем» отпадет сам собой, поскольку никакой гарантии того, что наш мир не является всего лишь результатом интересной потенциально многовариантно-многосерийной шутки Создателя или просто итогом какого-то самопроизвольного самоупорядочения материи, у нас нет. В таком случае нет никакого «зачем». В лучшем случае останется лишь «потому что».

А если Мир, в котором мы живем, — результат творческого акта Бога, то мы должны просмотреть этот факт в самой природе вещей, образованных данным актом. Ведь по закону любого творчества каждый автор в своем творчестве опредмечивает себя, то есть выражает состояние своей души и некую свою идею в предметных объектах — картинах, скульптурах, движущихся картинках, схемах лицедейства, композиции цветника, форме конька крыши, и даже в фотографии. Следовательно, если Сотворение Вселенной было творческим актом, то вся Вселенная должна нести в себе черты Автора, Его Замысел и Его Идею.

А для любого автора есть только один способ выразить свою идею в творческом акте — подчинить всю композицию творения этой самой идее. Если Сотворение было целенаправленным творчеством, то весь срезультированный этим творчеством порядок вещей должен подчиняться какой-то идее. Если мы определим главную идею физического мира и обоснуем это целесообразностью его композиции, то сможем твердо говорить о Творческом Замысле Бога в сотворении Вселенной. А если нет, то это сделает кто-то другой. Главное, что это в принципе возможно — определить, на какую главную идею работает композиция физического мира. Если, конечно, все собралось в кучу не случайно, а было сконструировано.

Разделив, таким образом, путь решения проблемы на две составные части — на определение вероятности случая, с одной стороны, и на поиск замысла композиции, с другой, — мы не сможем рассматривать эти части отдельно, поскольку, рассматривая вероятность случая, мы примеряем ее именно к данной композиции, смысл которой мы можем осознать только через основательно-детальное ее изучение. Но мы не можем и объединить эти два варианта в одну исследуемую группу, поскольку они взаимоисключают друг друга — замысел не может реализовываться случайными механизмами, а случайность по сути — это и есть само отсутствие замысла. Поэтому придется выбрать нечто среднее и начать рассуждения несколько отвлеченным путем.