Заглянула в чайник, вздохнула:

— Ну вот, заварка кончилась. Пойду еще сделаю. А то что ж за развлечения?

— Деточка готовит чай собственноручно, — объяснила Гелли.

Принц оторопело глядел вслед, и только когда за Женей закрылась дверь, спросил:

— Кто эта девушка?

— Обсуждать человека в его отсутствии тоже не слишком прилично, — Гелли сделала крохотный глоток из своей чашки. — Остыл. Подожду, пока деточка принесет свежий. Ужасная сегодня погода, не правда ли? Как приятно в такую погоду сидеть маленькой уютной компанией, пить чай и никуда не торопиться.

Сидеть маленькой уютной компанией, пить чай и никуда не торопиться — отличное времяпрепровождение, если за окном моросит холодный осенний дождь, а ты — не обремененная делами прекрасная дама или девица, и тебе есть с кем и об кого почесать свой остренький ядовитый язычок.

Принц Ларк предпочел бы ледяной секущий ливень, чавкающую размокшую глину под копытами или сапогами, трудный поход и отчаянный бой — но только чтобы никаких дам, девиц, чаепитий и ядовитых острых язычков! Вот только незадача — его не только позабыли спросить, но еще и прямым текстом указали, что он должен принять предложенную фор Циррентом программу дня как дело государственной важности.

Женщины семьи фор Циррент вообще некоторым образом выпадали из привычной принцу Ларку картины мира. Одна, выйдя замуж за дипломата, взяла на себя самую опасную часть его работы — об этом знали считанные единицы, но наследник престола, разумеется, входил в число посвященных. Дама Лециния, безусловно, была выдающейся во всех отношениях, о ее уме и красоте слагали легенды, а о прилагаемом к красоте и уму коварстве опасливо молчали. Такими женщинами принц Ларк предпочитал восхищаться издали.

Вторую называли затворницей, слишком уж редко она появлялась из своего поместья. Но при этом почтенная Эбигейль умудрялась не только быть в курсе всех столичных дел и сплетен, но и составлять о них верное мнение и зачастую весьма удачно предсказывать последствия некоторых мелочей — таких, как правило, на которые никто, кроме нее, и внимания-то не обращал. При этом Эбигейль не была ни красавицей, ни дурнушкой, остроумием не блистала, да и вообще больше предпочитала молчать — словом, производила впечатление типичной сельской тетушки, персонажа почти комического. Вот только Ларку вовсе не казался комичным слегка рассеянный взгляд темных глаз, да и улыбка словно говорила: «Я знаю о тебе то, чего и сам ты не знаешь, забавный милый мальчик».

Девица тоже наверняка была им какой-то родственницей, очень уж подходила под общую картину. И принц Ларк решительно не понимал, какие такие государственные секреты мешали графу представить ее, как требовали приличия.

Принц таких девиц не то чтобы не любил, но… вежливо обходил, так сказать было бы вернее всего. Простонародье о таких говорит «ни кожи, ни рожи»; грудь — доска, зад — ущипнуть не за что, даже пышные юбки не спасают. Зато мнит о себе явно до небес. Думает, раз красоты небо не дало, хоть умом возьмет? То-то и взгляд такой — вроде и оценивающий, как барышне на выданье положено, а все кажется, что оценивает нежная дева не перспективы твои как мужа или любовника, а что-то еще, такое, о чем ей и знать бы не нужно.

Чай он, видите ли, храбро выпил! Ну уж прямо скажем, в похоже и не такую бурду пить доводилось, но в приличном доме можно было бы позаботиться и о приличной выпивке для гостя. К слову, граф Циррент вовсе не страдает скупостью, так что отсутствие на столе вина и этот нарочитый акцент на дамское чаепитие — наверняка инициатива дам, которую ему пришлось поддержать. А вот на чьей он был стороны в этом вопросе, принц гадать бы не рискнул…

— Жаль, что его высочеству чай не понравился, — надо же, словно мысли прочитала. — А я прям не нарадуюсь, как это нам так удачно он подвернулся. — Вскинула невинные глаза, сощурилась насмешливо: — Не вы, ваше высочество, чай. Я прошу прощения, радоваться удачной покупке это так по-женски.

И в голосе ни намека на нежность, кокетство и прочие девичьи штучки. Нет, сам-то по себе голосок у девушки приятный, но интонации — в самый раз новобранцев бесталанных строить. Спросить бы, зачем вдруг деду понадобилось, чтобы граф подсунул подобную девицу наследнику престола? Одно радует, о смотринах речи быть не может, явный мезальянс, как ни крути. Разве что не самому принцу сватать собрались…. Реннару, может быть? Ой, нет, бедолага Рени от такой жены сразу же запишется в какой-нибудь экспедиционный корпус на край света.

Спрашивать прямо принц не хотел. Сами позвали — а уж если верней сказать, приказали явиться! — сами пусть и объясняются.

Женя тоже ждала объяснений. Но, в отличие от принца, который явно все больше ощущал себя не в своей тарелке, она была уверена, что объяснения никуда не денутся. Все, что граф запланировал на вечер, он сделает. Пока же ему хотелось то ли развлечься самому (интересно даже, он что-то против принца имеет?), то ли развлечь «милых дам».

Поэтому Женя с чистой совестью развлекалась: пила крепкий черный чай, заедая его кремовыми корзиночками, переглядывалась с тетушкой и осторожно, стараясь не впадать в совсем уж явный троллинг, прощупывала принца Ларка.

Принц ей не то чтобы совсем уж не понравился, а скорее показался скучным. Никаким. Очень может быть, что в государственных делах парень и правда шарит, несмотря на явную молодость (сколько ему? Двадцать — двадцать два? Уж точно младше Жени!). Может быть, он герой в бою и гений в тактике и стратегии, всякое бывает. Но в обществе дам это такой типичный «настоящий полковник», что аж зубы сводит. К счастью, он довольно быстро понял, что комплименты его здесь попадают не в кассу, приумолк, а молчаливым стал даже малость посимпатичней. И все же, Женя решительно не понимала, из-за каких именно достоинств все дамы столицы были в принца влюблены. Лично ей варианта виделось только два — либо то «достоинство», которое при посторонних доставать из штанов не принято, либо — будущая корона.

После того, как молчание стало немного натянутым, тетушка невинно поинтересовалась, правда ли, что его высочество неплохо умеет петь. Принц, как ни странно, несколько смутился, но признал, что да, немного умеет. Правда, в этом вопросе преимущественно военная жизнь внесла не слишком приличный отпечаток как в его репертуар (тетушка понимающе улыбнулась, Женя с трудом сдержала смешок), так и в умения собственно музыканта. Насчет последней оговорки Женя решила было, что принц попросту играет слишком уж на любительском уровне — но как раз это ее не пугало, она и сама, когда доводилось брать в руки гитару, выдавала такое, что даже лучшие подруги предлагали не мучить несчастный инструмент. Кстати, интересно, на чем здесь играют. Каких-нибудь роялей, клавесинов и прочих громоздкостей Женя в доме графа не видела.

— Ну что ж, — усмехнулся граф, — желание дам для нас закон, не правда ли, ваше высочество? Изволите послать кого-нибудь за любимым инструментом вашего друга Реннара? Все равно нашему злосчастному дуэлисту ближайший месяц играть противопоказано.

Тетушка сочувственно покивала и переключилась на медицинские прогнозы и опасную привычку дуэлировать с кем ни попадя, а Женя вдруг сообразила, что друг его высочества Реннар — тот самый, о котором тетушка вот буквально вчера рассказывала ей пикантные истории. Даже захотелось спросить у принца, правда ли восточные красавицы из тирисской оперы настолько неотразимы.

За инструментом послали с запиской одного из слуг графа, а тетушка шепнула Жене на ухо — принц, впрочем, наверняка слышал, — что друг его высочества, молодой герцог фор Гронтеш, не только весьма недурно играет, но и сочинительством баллад балуется. В основном любовных.