Он решил, что понесёт сам себя. «Но как это сделать? — размышлял Майкл. — Наверное, это легче сделать, когда что-то есть в руках». Он ухватился за ручку коляски и, к своему изумлению, стал мальчиком, который несёт себя сам.

Джейн встала с другой стороны от Мэри Поппинс, так что теперь они толкали коляску втроём. В этой незнакомой, пугающей пустоте детям было приятно чувствовать её так близко. Потому что это уже не был привычный дневной парк, где они играли каждый день. Они ещё никогда не приходили сюда так поздно и не знали, что темнота меняет мир и превращает все знакомые предметы в незнакомые. Те самые деревья, которые днём были просто деревьями, под которыми можно было укрыться от солнца или лазить по ним, когда не видит парковый сторож, теперь, в темноте, казались загадочными существами, живущими собственной жизнью, полной нераскрытых секретов. Казалось, они затаивали дыхание, когда люди проходили мимо.

Ромашки, рододендроны, лилии, которые при свете дня купались в зелени, теперь казались безымянными полчищами, затаившимися в засаде, готовыми наброситься в любую минуту.

Сама ночь была чужой страной, неисхоженной, неизведанной, и единственной точкой опоры оставался уверенно шагающий между ними силуэт — её тепло, её ситцевое платье, поношенная сумка и зонтик с ручкой в виде головы попугая. Они чувствовали всё это, а не видели, поскольку не смели поднять глаз. Да и не разглядеть было в этой темноте ярких красок. И бывают ли яркие краски? Может, они всё придумали?

Справа от них зашевелился куст. Оттуда донеслось невнятное бормотание. Вдруг сейчас ка-ак прыгнет?

— Должна же она где-то быть, — сказал куст. — Я должен был снять её, чтоб найти письмо.

Дети опасливо подняли головы и поглядели в темноту. Они поняли, что проходят мимо розария. А куст, который готов был на них наброситься, словно по волшебству, превратился в человека. Человек был одет щеголевато: в цилиндре, чёрном сюртуке и брюках в тонкую полоску. Он ползал на четвереньках, явно пытаясь что-то найти.

— Я потерял свою крикетную кепку, — объяснил он. — Здесь, у фонтана, под кустами роз. Вы, случайно, её не видели?

— Она в Аптекарском садике, — сказала Мэри Поппинс.

Премьер-министр присел на корточки.

— В Аптекарском садике! Но это в другом конце парка! Как она могла туда попасть? Кепки ведь не летают. А может… — Он смущённо огляделся по сторонам. — Может, в такую ночь и летают. В канун Иванова дня и не такое случается. — Он вскочил на ноги. — Ну, что ж, — сказал он, глядя на часы, — у меня как раз в обрез времени, чтоб найти её и добежать до Дворца. — Он приподнял цилиндр, приветствуя Мэри Поппинс, ринулся в темноту и врезался в куст, который воровато пробирался навстречу. — Это ещё что? — Премьер-министр вскрикнул и отскочил в сторону. — Нельзя так подкрадываться! Как будто на тигров охотитесь. Вы меня перепугали.

— Тс-с-с! — зашипел куст. — Где парковый сторож?

— Дорогой мой, ну откуда мне знать? Я не держу парковых сторожей в кармане. Сегодня всё не на месте. Где-нибудь он да есть. А зачем вам?

Куст подвинулся поближе и оказался Лорд-мэром и двумя Советниками. Их одежда была обмотана вокруг тела, а голые ноги белели в темноте.

— В том-то и дело. Он нам совсем не нужен. Нам нужно выбраться из парка так, чтоб он нас не заметил.

Лорд-мэр откинул полу одежды и показал большую банку, наполненную водой.

— Корюшка! Вот он вам задаст, если поймает! Лорд-мэр, сам нарушающий собственные законы! Спросите о стороже вон у той леди, она только что сказала мне, где моя кепка. А мне пора! Спокойной ночи.

Лорд-мэр обернулся:

— А, это вы, мисс Поппинс! Какая удача! — Он опасливо огляделся и на цыпочках побежал по траве. — Скажите, — зашептал он ей на ухо, — не видали ли вы случайно…

— Паркового сторожа? — подсказала Мэри Поппинс.

— Тш! Не так громко. Он может услышать.

— Нет, не может, — заявила Мэри Поппинс с загадочностью сфинкса. — Он далеко, в другом конце парка.

Будь она трижды терновым кустом — это ещё не повод выдавать паркового сторожа, который нынче ночью забыл и думать о правилах.

— Прекрасно, — обрадовался Лорд-мэр и подозвал Советников. — Мы можем пробраться домой по главной аллее и заодн<5, — он подмигнул своим спутникам, — полакомиться вишенкой-другой.

— Боюсь, их все оборвали, — сообщила им Мэри Поппинс.

— Что — все? — Представители власти были глубоко шокированы. — Вандализм! Мы поговорим с королём. Куда катится мир?!

Они продолжали возмущаться громким шёпотом, пробираясь по парку со своей банкой.

Коляска поскрипывала на пути. Высокие призрачные тени вырастали пред ней и убегали при её приближении. Чёрная, густая тень прошмыгнула мимо, чихая, — это была Элин в полицейском жакете, накинутом на плечи, с собственным полицейским эскортом. Ещё одна тень вынырнула из темноты, и оказалось, что это мисс Ларк и Профессор с двумя собаками, держащимися позади с таким видом, будто они не хотят, чтоб их заметили.

— Доброй ночи всем! — чирикнула мисс Ларк, завидев небольшую группку. — И какая прекрасная ночь! — Она махнула рукой, указывая на небо: — Вы когда-нибудь видели такое сияние, Профессор?

Профессор запрокинул голову.

— Надо же! Кажется, кто-то решил устроить фейерверк.

Сегодня, случаем, не пятое ноября?

— Доброй ночи, — сказали Джейн и Майкл звонко и в первый раз посмотрели вверх. Они так заняты были темнотой вокруг и переменами, которые произошли на земле, что совсем забыли про небо. Но искрящиеся звёзды над ними, такие яркие и близкие, — праздник явно был в полном разгаре — тоже были творением ночи. Да, ночь создавала пугающие контуры, но потом исправлялась, и они оказывались кем-то знакомым. И кто, если не ночь, указал им дорогу к дому? И вот они идут по обе стороны коляски, причём каждая нога — именно та, что надо, неважно, правая или левая.

Перед ними за вереницей вишнёвых деревьев замаячили огоньки — не такие яркие, как те, что над головой, но всё же достаточно весёлые. Казалось, что каждый домик в переулке зажигается от соседнего, наклонившись поближе. Созвездия сияли вверху и внизу, земля и небо оказались соседями.

— Ах, Профессор, довольно спать на ходу! Нам пора ужинать, и собакам тоже. — Мисс Ларк сжала локоть своего приятеля, который восторженно пялился в темноту.

— Дорогая мисс Шарк, я не сплю на ходу. Я смотрю на упавшую звезду. Видите — вон там, на шляпке у леди.

Он сорвал с головы треуголку из газеты и отвесил Мэри Поппинс поклон.

Мисс Ларк поднесла к глазам лорнет.

— Что за чушь, Профессор! Падающие звёзды просто сгорают в атмосфере! Они никогда не падают на землю. Это обычное голубиное перо, выкрашенное светящейся краской или чем-то в этом роде. Фокусники часто устраивают такие трюки.

И она потащила его за собой.

— Это вы, Профессор? — окликнул мистер Бэнкс, который нёсся по переулку на всех парусах с миссис Бэнкс на буксире.

Профессор выглядел растерянным.

— Да, я полагаю, это я. Во всяком случае, люди так считают… Самого я не вполне уверен.

— Потрясающая новость! Я открыл новую звезду!

— Вы имеете в виду ту, на шляпе? Я её видел.

— Да нет же, не на шляпе, а на поясе. До этого их было три — блистательное трио. Но сегодня я ясно различил четвёртую.

— Мисс Шкварк говорит, это люминесцентная краска.

— Краска? Что за чушь! На небе краской ничего не нарисуешь! Вон она, настоящая, не нарисованная. Я проверил. Адмирал Бум тоже. Мы смотрели на неё в телескоп. А кто такая эта мисс Шкварк?

— Ларк! — поправила мисс Ларк. — Неужели трудно запомнить, Профессор? Ларк — значит «жаворонок».

— Нет-нет, это был не жаворонок. Он ведь видел её в телескоп, а телескопы не лгут.

— Конечно, нет. Телескоп показывает факты. Мы теперь спешим в планетарий. Нужно сообщить им.

— Но Джордж, как же дети? — вмешалась миссис Бэнкс.

— Не волнуйся. Говорю тебе, с ними всё в порядке. Надень-ка шляпку, а я сменю галстук. — Мистер Бэнкс задыхался от волнения. — Может, они назовут её моим именем. Вообрази! Это и есть слава! Небесное тело, названное в честь Бэнкса!