«Муж».

А он, Данила Горецкий, любовник. Постельная игрушка для избалованной девицы, которой скучно с мужем. С тем-то, наверняка, приходится себя удерживать от большинства любимых забав. Не понял бы суженный такого. Да и поранить можно ненароком. А с Данилой можно не сдерживаться.

Какой же он идиот! Влюбленный идиот, не замечающий ничего вокруг. Почему было не вспомнить все случаи, когда Оля отказывалась привести его домой? Или слова Волковой о том, что она хранит секреты Хейфец? Нет. Данила не хотел ничего видеть.

И вот, пожалуйста, поплатился: в первый раз уговорил Олю пригласить его к себе домой и чуть было не познакомился с ее мужем!

Неприятности всегда приходят кучей: где-то засели некросы, с работой проблемы, теперь еще и эта история с Олей.

Как она могла? Да Данила на нее дышать боялся, исполнял почти все капризы, терпел странности в сексе, а она…

Так! Хватит киснуть!

Данила вежливо придержал дверь выходящей из подъезда девушке, затем зашел внутрь и бегом поднялся по лестнице. У незнакомки был такой взгляд, словно бы она в ту же минуту собиралась вызвать полицию.

Вадим открыл быстро, и даже не сильно удивился при виде Данилы. Ну, или удивился, но не подал виду. Такой выдержке можно только позавидовать. Если бы к Даниле поздним вечером заявился папа-Ставр в одних трусах, это стало бы настоящим потрясением.

— Добрый вечер. Можно зайти? — Данила готов был провалиться сквозь землю от стыда, но Скворцов молча отодвинулся в сторону и пропуская начальника в квартиру.

— Ща.

Он закрыл дверь и отправился на кухню, откуда вернулся с наполненной кружкой чая. Будто бы заранее знал, что вечером появится до крайности промерзший гость.

Данила кивнул, сделал большой глоток, поморщился от крепости чая, казалось, что Скворцов принес ему горячую заварку, лишь немного подслащенную сахаром. На языке вязало, но в таком состоянии это было в самый раз. По крайней мере, в голове сразу прояснилось, а руки и ноги перестали дрожать.

— Полотенце в ванной чистое, так что идите отогреваться, а я пока на стол соберу.

— Без выпивки! — так себе решение, но Даниле хотелось сохранить ясность в голове. Он и так последнее время слишком часто пьет.

— Ото ж! Сам завязываю.

Стоя под горячим душем Данила вспоминал, как Олю несколько раз забирал с работы низенький лысоватый мужчина на дорогой иномарке. Она тогда чмокнула того в щеку и впорхнула в салон, чинно кивнув Даниле.

Какой-то родственник, подумал тогда он. Конечно, родственник. Один из самых ближайших. Муж.

Муж.

Муж, про которого не было ни единой записи в личном деле. Но это и не удивительно: как-то же Оля смогла подправить свою дату рождения. Волкова посодействовала? Или он был не первым «конторским» любовником Оли? Да наверняка. Такая женщина в одиночестве скучать не будет.

А Даниле впору вручать премию: «Почетный идиот Надзора». Некросов он мечтает вычислить или Петра Петровича, а вычислить то, что любимая женщина несвободна — не смог. Ладно все эти сложности с квартирой, может быть, Оля — неряха, но деньги! Почему он не задумался, откуда у нее деньги?

— Данила Сергеевич, выходите уже. Водой проблемы не смоешь!

Не смоешь. Да и не проблема эта, в конце концов, не первый раз в жизни он расстается с женщиной. Данила закрутил кран, вытерся, отругал себя за глупость, что не догадался заранее попросить у Вадима одежду и вышел из ванной в полотенце. Но Скворцов уже ждал его со свертком вещей в руках.

— Помнится, я так же от Наташкиного бати убегал! Только зимой, в минус пятнадцать. Тогда еще метель такая была… Ее же батя меня через сотню метров и догнал, сказал, что я хоть и скотина, но порядочные мужики даже скотину не морозят. Мировой у меня был тесть, царство ему небесное!

— Только чет мне подсказывает, — продолжил Скворцов, — что ни хрена вы не от папеньки Ольги убегали.

— Скорее уж — от папика, он же законный супруг, — Данила примостился на табуретку и сделал еще один глоток огненного чая. К счастью, в этот раз напиток был не таким крепким. После чего потянулся к бутерброду и переложил его к себе на тарелку.

— Это п….

— Переживу, — отмахнулся Данила. — Как говорил друг наш Киса: «Это был не самый неприятный момент в моей жизни».

Но один из них — это точно. Вслух признаваться в этом не хотелось. В конце концов, что его проблемы по сравнению с проблемами целого города, который со дня на день могут захватить некросы? Или с проблемами самого Вадима, разлученного с семьей? Или Елисея, за несколько минут превратившегося в инвалида без малейшей надежды на восстановление?

— Кстати о Кисе, — Вадим явно решил сменить тему, но Данила был ему за это только благодарен. Разговаривать об Оле не хотелось. — Даже интересно, добрался он до дома или нет?

— Добрался. Даже послание мне передал с нашим новым консультантом по некросам.

— Важный х… откуда-то сверху? Б…, ну Киса и стратег. Даже из другого мира ухитрился прислать нам помощь. Целого властителя мира, прям везет нам с вами на высокопоставленных знакомых в последнее время.

— Мне кажется, ты преувеличиваешь могущество Анрира. Появление Льва никак с ним не связано, — только договорив, Данила понял, насколько ошибается. Анрир же рассказывал им о примах — властителях мира, а что если уважаемый Лев Фарин, о котором они ничего толком не знают, и есть тот самый прим? Кто бы еще погнался за Анриром по нескольким мирам и согласился передать от него подарок? Или все это домыслы Данилы? В любом случае, при общении с Львом нужно сохранять бдительность. — Однако… С этим Львом все не так гладко.

— Возможно, что он и не прим, но явно как-то с ними связан. Появился-то этот консультант аккурат после побега нашего Кисы, да еще и с его посланием. Знаете, не похоже, что у этого «котика» были здесь друзья.

— Сложно сказать. Анрир себе на уме, но он хотя бы попытался помочь нам. Разобраться бы еще, что нужно делать с этим Львом Фариным.

— И топором, — кивнул Вадим.

После того случая они тщательно спрятали полученный от иномирного божества артефакт, тем более что в их руках он был простым инструментом, не более того. Киса мог бы в своих рисунках и дать небольшую подсказку, что делать с топором дальше. Или он и сам не знал? А, возможно, просто не захотел раскрывать все карты, и оставил за Данилой право решать самому.

Самым очевидным было отдать топор Марку, проводившему все время в закрытом изоляторе Березовой рощи. «Головастики» всерьез взялись за изучение феномена возвращения к жизни после двух смертей, но официального ответа о будущем стажера Марка Чайлдмана в контору так и не пришло. Но как туда добраться? И нужно ли?

— И топором, — кивнул Данила.

Не время жалеть себя из-за предательства Оли, жизнь продолжается, и от Данилы зависит, сколько еще продержится город.

Утро началось с зуда. Невозможного, просто до одури сильного, такого, что можно разодрать себе кожу, лишь бы от него избавится. И Елисей содрал бы, если бы мог. Но чесались ладони на отсутствующих кистях. Он беззвучно завыл и откинулся на подушку. Четыре дня прошло после операции, а он до сих пор не мог смириться и привыкнуть. Если к такому вообще можно привыкнуть. Лучше бы эти мертвяки его прибили. Стал бы героем Надзора посмертно.

Но нет, он остался жить. Точнее — существовать. Бесполезная и беспомощная колода, которая самостоятельно не может даже в туалет сходить. Как и просто сесть. Без поддержки имплантов его усиленный скелет оказался слишком тяжелым для мышц. Врачи говорили, что постепенно он привыкнет и приспособится, но когда наступит это «со временем» никто не уточнял. Неделя? Месяц? Год? Или это были просто очередные попытки утешить?

Особую гадостность утру придавало то, что наступало время посещений. Время, когда кто-то из родственников считал своим долгом навестить Елисея. Он ненавидел эти визиты: сочувственные взгляды и вымученные слова поддержки. Попытки развеселить и позаботиться, пряча невольно льющиеся слезы. Как будто бы его действительно мог обрадовать приготовленный домработницей суп, которым отец или мать кормили с ложечки. Хотя теперь Елисею еще долго предстоит питаться только так. \до тех пор, пока не научится пользоваться протезами, но до этого было далеко: сейчас культи представляли собой две сплошные раны.