Поздоровались. Cморщился, когда Петр дыхнул перегаром.

— Давно ждешь?

— Минут пятнадцать.

— Нормально. Ивана не видел?

— Вроде, оттуда высовывался, — я указал на крайнюю дверь слева.

— Грузитесь, — если бы не перегар, то и не скажешь, что вчера злоупотреблял.

Мы с котом уселись, Михалыч остался курить на свежем воздухе, командир вернулся минут через пять. Выехали.

Как оказалось, ехали мы к дачному поселку, примыкающему к Резекне, точнее, уже не дачи, а ново образовывающийся жилой район. В нулевых народ активно кинулся бежать, из квартир на дачи, тем более стоили они тогда не так дорого. Не много ремонта, и можно жить. Ну, а когда стали выдавать кредиты, то дачи окончательно перестали быть таковыми. Ехали неспешно, открыв окна, прислушиваясь, вдруг, где собаки лают или мотор зарычит. Но как-то все тихо. Петр остановился у дома, обнесенного, всенепременно, сеткой-рабицей. Сам же дом выкрашен в зеленой цвет, с боку гараж, за домом видно микро огород (как же без него), и кусок скамейки.

— Что, пойдем? — отчего- то спросил Петр.

— Пошли, — буркнул я.

Вылез я неудачно, пока смотрел по сторонам, не заметил куда ступаю, плюхнулся в грязь, почти по щиколотку, быстро отпрыгнул на более-менее твердый участок. Да как так-то? Я осмотрелся словно ища виновного, не нашел, матюгнулся, чтобы не держать раздражение внутри. Кот, как самый умный, сразу прыгнул куда надо, оттого оказался чист, гордо задрав хвост, пошел осматриваться.

— Давай, Братан, на тебе периметр, — прокомментировал действия кота Петр.

Двухстворчатую калитку кто-то старательно замотал цепью, сковав амбарным замком, на вид, весом под килограмм. Хозяин ведать очень сильно волновался за свое добро — параноик, нас таких много. Если бы не машина, то хрена с два мы возились бы с цепями, перелезли бы и делов-то. А так, пришлось по старинки, перепиливали пилкой по металлу, дело нудное, но необходимое. Лезть через забор и проверять территорию не хотелось, зачем, скоро отварим врата, да и мертвяки бы на шум давно пришли бы. Пока Петро пилил, я отошел к машине, положил дробовик на капот "нивы", шмыгнул носом, насморк что ли подхватил? Осмотрелся, обычные дома: где краска облупилась, где забор чуть завалился. В общем, привычная картина пост советского пространству, сколько бы мы не кричали, что часть Европы, пока не выбьем вот такую расхлябанность из себя, так и останемся не до русскими. Поймал себя на том, что постоянно оглядываюсь, да прислушиваюсь. С чего нервозный такой? Мертвяков-то нет. Хм… вот оттого и нервничаю, пока ехали, не встретили ни одного зомба, вообще никого не встретили. И этот как-то напрягало. Население тут было плотным, как мне помнилось, а вокруг тишина. Когда мертвяки идут, все понятно, страшно, но понятно. А сейчас, прям оторопь берет от тишины. Я поделился своими мыслями с напарниками.

— Игорек, хорош параноить, нет трупов — вот и радуйся, — пробубнил Петр, маслая пилкой по замку.

— Я и радуюсь, только осторожно.

Замок перепилили, на удивление, быстро, чуть больше минуты, напряжение возросло, словно кто-то сидел внутри и неспешно так накручивал пружину. Блин, не хочу идти, посмотрел на мужиков, безмятежны, что дети. Не, Игорек, тебе пора к психологу, а то совсем уже крыша поехала, на почве паранойи. Ну, понеслась. Оружие к плечу, медленно вперед, сразу перед нами гараж, заперт, его игнорируем, Михалыч взял на прицел угол, Петр, выждав несколько секунд, пошел по кругу, прижимаясь боком к сетке, нещадно проваливаясь в грязь не большого огорода, бетонная дорожка шла впритирку к стене. Я, как мог, контролировал "спину".

— Чисто, — одно слово, а камень с души снял словно Кашпировский.

Михалыч глянул на меня и уже по бетонной тропинке пошёл к Петру, ну да, нефиг ноги пачкать. Я за ними, подумал прикрыть ворота, но потом плюнул, нафига. Во дворе привычная картина: скамейка из брусков, рядом глиняный гномик, вокруг карликовые яблони и сливы. Дальше стеклянная теплица, загон для собаки, и заканчивалось владение банькой, вполне себе приличных размеров. Как-то не похоже, что тут апокалипсис прогулялся.

— Машина, я так понимаю, в гараже? — проявил я чудеса дедукции.

— Ага, пошли, посмотрим, — мы с Петром ушли, Михалыч остался до разведывать.

Гараж был заперт на столько массивный замок что и ворота. И откуда он таких монстров набрал? Я подёргал, блин, опять пилить, выломать ни замок и, тем более, массивный затвор не было шансов, разве что машиной.

— Может тросом, а?

— Давай. Пойду, в хозяйстве что-нибудь посмотрю, — Петр согласился сразу, ведать его достало пилить.

Я в очередной раз осмотрелся, блин, и чего так неймётся, все же нормально.

— Йоп, — только и выдохнул я.

Петр ломился в мою сторону, словно ошалевший: глаза выпучены, рот открыт то ли для крика, то ли чтобы кислорода побольше забрать. Я рванул к машине сразу же, как только увидел его. Только последний дебил будет задавать вопросы "Что случилось? Куда бежим?", когда с таким видом бежит здоровенный мужик, надо ломиться впереди него. Но, Петр проскочил раньше, дёрнул за ручку, впрыгнул в машину. Я же ступил, оглянулся, и тут меня пробил холодный пот, навстречу нам бежала стая собак. Молча, каким-то не ровным строем, а до меня всего два метра. Какие там двери, рванул на капот машины, а воображение во все вырисовало, как в ногу впивается псина, как дёргает, как я подаю, в кашу мёртвых тел…

— Ааа, вашу мать, — ноги заскользили по капоту, упал, свободной рукой схватился за дворник, дёрнул. Упал? Нет. Перевернулся на спину и, как в плохом ужастике, пополз назад, силясь залезть на крышу, но дробовик не выпустил. Вокруг машины буквально забурлило море мёртвых тел, мозг даже не мог выявить отдельных тварей, каша из тел и пастей и многие какие-то не правильные, слишком длинные и чересчур зубастые. Тело отчаянно хотело жить, оттого, игнорируя панику в мозгу, поставило себя вертикально и уперло приклад в плечо. Как только ноги твердо обосновались на крыше, я выстрелил, не целясь, один фиг — попаду, передёрнул затвор еще раз, спустил курок, и так дважды. Паника ушла вместе со свинцом. Так спокойно дышать. Фу, вонища, только ртом. Вроде полегчало. Ах ты, тварь. Я выстрелил, в начавшую залезать мёртвую псину, голову снесло начисто. Я с ужасом рассматривал мёртвую стаю, зомб человек — это одно, а тут… слов не было, только эмоции. Сколько их? Двадцать, тридцать? Или больше, да и разные они все, от малых дворняг до немецких овчарок, все тянутся, разевая огромные пасти. Некогда бывшая немецкая овчарка, пользуясь ростом, поставила когтистые лапы на капот, оставляя не хилые такие борозды.

— Лови, тварь, — свой голос придал уверенности, а выстрел грохнул особо приятно.

Пустой, трясущимися руками вытащил патроны из кармана, псины лезут, не успею, хотел выдернуть пистолет, стоп, отставить панику. Сцепил зубы, принялся засовывать патроны в лоток, успел вставить три штуки, прежде, чем одна шафка умудрилась залезть, заскользила по капоту, прыгнула. На тебе тварь. Я приложил ее носком ботинка, благо, железо внутри, отлетела тварь далеко и пальцы на ноге целы. Приклад к плечу, целюсь, выстрел снизу и справа, придал уверенности Петр, включился в уничтожение тварюг. Я выцеливал самых больших и резвых, выстрел — минус одна. Мать их, словно в шутер играю. Выстрел за домом. Фу, Михалыч, Слава Богу, живой. С Божьей помощью и дробовиком, мы еще повоюем. Отстрелялся, снова перезарядил, хорошо они тупые, прут на пролом. Тут главное рассудка от страха не лишиться, а так ничего сложного. Стоишь и стреляешь. К четвертой перезарядке псины закончились. Патронов у меня осталось чуть больше десятка, мало. Катастрофически мало. Оттого достал Макаров и прострелил бошки тем, кто вызывал подозрение, подумал и еще дострелял остальных, что остались с головами. Только после этого слез с крыши. Петр отъехал назад, под колесами противно прохрустели кости псин.

Так, что это я тут стою, словно береза в чистом поле, там может Михалыча жрать начинают. Дробовик к плечу и, поднимая повыше ноги, пошел, к углу дома, почти трясь спиной об сетку, обошел угол, готовясь палить во все, что ниже метра. Никого, отмостка, тропинка из брусчатки, потом скамейка гномик. Отметил все машинально. Так, дальше. Беря круг больше, зашёл за следующий угол. И с облегчением выдохнул, старикан сидел на кладе дров, что сложены по кругу, высотой метра два, не меньше. Михалыч, свесив ноги на край, курил, тупо пялясь перед собой, семь тушь на земле.