— С чем пожаловали?

— Игорь излагай, — я в третий раз рассказал ненавистную мне историю, старался говорит уверенно, и сугубо факты. Постоянно ожидая, что остановит, и выгонит, репутация у меня подмоченная.

— Хм, — Славик откинулся в кресле, покачивая банку энергетика указательным пальцем, — есть доказательства?

— Только мои слова, — коим ты уже не веришь ни на грош.

— Значит, так. Идите домой. Мы постараемся разобраться в сложившейся ситуации. А завтра уже скажем свое решение, — вот ни фига себе перед нами еще и отчитываться будут, ведать поверили, а значит, есть шанс что зло будет наказано, — и пока об этом никому не болтайте.

Только когда вышли на улицу, Петр высказался.

— Доволен?

— Вполне. Подкинуте до больнички, а то ребра болят сил нет.

— Ну поехали пострадавшей.

Мужики довезли до медпункта, Михалыч сказал, что подвезет Петра и через полчаса вернуться за мной. Вот и славно.

Пройдя по доскам, кинутым на раскисшую тропинку, я обогнул крыльцо, открыл железную дверь, проник в помещение, в нос забрался запах лекарств, я сморщился. Одна из причин почему ненавижу больницы. Тусклый свет одинокой лампы, осветил ряд кресел, журнальный столик, и какие-то брошюры, прилепленные к стене. Я постоял несколько секунд прикидывая как поступить и в какие двери идти. Потом наплевав на все, просто крикнул.

— Есть кто живой.

— Чего орешь, заходи, — послышалось справа через стенку.

Обогнул выступ ага — вот и дверь, вошел в кабинет, запах лекарств усилился троекратно, у меня слегка голова закружилась. И как можно работать при такой вонище? Тут надо быть или токсикоманом, или не иметь обаяния. Женщина лет тридцати сидела за письменным столом, в белом халате, что-то энергично вписывая в блокнот. На меня не смотрела.

— На что жалуетесь? — голос усталый, механический.

— Ребра болят.

— Присаживайтесь на кушетку, — она наконец-то удостоила меня взглядом.

Аккуратное круглое лицо, небольшой слегка вздернутый нос, немного обрюзгшее глаза, но это от усталости, длинные волосы собраны в хвостик. Все равно красивая. Она недолго рассматривала меня, встала из-за стола, и спрятав руки в карманы халата, обогнув стол, подошла.

— Что случилось?

Я замялся, думая, как более правильно сформулировать причины болезни ребер. Потом плюнул на все, чего это я перед ней стесняюсь. Ну вломили по первое число, с кем не бывает.

— Да по рёбрам ногами попинали. Теперь болят.

— Понятно, — ответила буднично, по-деловому.

На обследование и вынос вердикта ушло чуть более четверти часа. С ее слов получалось что имею я ушибы легкой и средней тяжести, но жить буду, особенно если выпью следующее лекарства, и с кровати вставать не буду хотя бы неделю. Она выписала что-то похожие на рецепт.

— Вот название лекарств, если найдешь попей как указано в листке. К сожалению, у меня таких сейчас нет.

Я принял рецепт и не глядя, спрятал во внутренней карман куртки.

— Что мародеры не могу добыть?

— Могут и даже добыли. Только некому их сортировать, — она помассировала веки пальцами, — у меня два помощника, а работы на целую поликлинику.

Повисла неловкая пауза, я не знал, что ей ответить, утишать как-то глупо, ободрить это сейчас точно не для меня. Кто бы меня пожалел.

— Придет веря, разберетесь, — отзвучал единственное что пришло в голову.

Уже в дверях она спросила.

— Это не ты случайно, мужику руку отрубил?

— Я, — неуверенно ответил.

— Хмм. Как догадался что делать?

— В брошюре вычитал что белорусы привезли. Он как жить будет?

— Скорей да чем нет, но опасность миновала, если бы не вирус, то точно помер, а так с усиленным иммунитетом есть шанс. Давай тогда так, — она открыла шуфлятку в столе, достала блокнот со множеством цветных вкладок, — опиши мне сам процесс с привязкой к временной шкале.

Кто бы знал, как мне ни хотелось сейчас разговаривать, и что-то вспоминать. Все остаток дня только этим и занимаюсь. Хотел предложить перенести разговор на завтра, но понял, что с утра желания точно не прибавиться, а скорей наоборот. Да и скоро Михалыч приедет. Уселся, напротив, на жесткий стул, еще советских времен, провел ладонью по щетине, вздохнул и начал рассказ. Пока мы разговаривали, она согрела воду в электрическом чайники, ведать в подвале работает генератор, и она не брезгует пользоваться подобной роскошью.

— Это вам зачем? — под конец разговора поинтересовался я.

— Для статистики, и научной работы.

— У нас что кто-то пытаться вывести вакцину? — в шутку спросил я.

— Да. Все сделано на коленке, но это хоть что-то.

— А подробней можно?

— К сожалению вакцину делают не у нас, и даже не в нашей стране, а в одном Российском центре. Узнала я это через третьи руки, но верить информации можно. Ведёшь ли какое тут дело, вирус вроде и простой, выводи антитела да делай сыворотку, но есть маленькая загвоздка, этот вирус заменяем нам иммунную систему, и живуч до жути. Оттого и мертвяков поднимает. Если полностью убить вирус, то и человек умрет, но потом один хрен восстанет, — грубое слово резануло слух.

— Ну СПИД вроде имунку убивал на раз, — наверное, из-за усталости ляпну я откровенную глупость.

— Эй молодость, — она усмехнулась, ставя, заново чайник, — этот вирус уникальный он вылечивать даже рак на последней стадии, как и чуму, с чахоткой. Но ты не переживай, подвижки есть, еще пару лет и будет нам лекарство.

А я уже было простился с прошлым миром, а он вон борется, за свое существование, будем надеяться, что выкарабкается.

— А что там насчет мутантов?

— С кем? А морфы, — она плотно сжала губы, и отвела взгляд, что-то утаивает.

— С ними, с ними, — я чуть надавил на нее.

— Мне не известно, — резко выпалила она, — вам кажешься пора.

Я поблагодарил за помощь, вышел на улицу. Что же она явно что-то знает, но говорить по каким-то причинам не может, возьмем на заметку, и при случае будем выколупывать сведенья.

На ступеньках столкнулся с мужиком в дутике, я вознамерился пройти мимо, он дернул меня за рукав.

— Какого? — зло рыкнул я, лимит любезности закончился еще при пинании ногами, а остаток вечера только усугублял положение.

— Извини. Это… — мужик замялся, — ты это прости меня что я тебе тогда ногами, — он тараторе словно боялся, что кинусь на него с кулаками, — понимаешь мне показалось что ты его того… убиваешь. А потом…

— Забей, — выслушивать извинения не капле не хотелось, мне бы поседеть, а лучше полежать. Вот и Михалыч уже фары включил, получается ждал пока выйду.

— Короче за мной долг, за брата. Я это не шучу, обращайся если что.

— Хорошо обращусь, — буркнул я, нисколько не заботясь, услышит меня или нет.

Я еще забирался на сидение, как Михалыч недовольно пробухтел.

— Что так долго?

— Давай без нотаций, а? — чувствую, что виновен, но состояние просто жуть.

— Давай без давай, давай, — машины резво вывезла нас на дорогу и через минуты две я, кряхтя, выбирался наружу.

Наконец-то спать, доковылял до бани кое-как помылся, и только затем валился в душную кухню. Бабка сидела за столом, сцепив руки, лицо какое-то отстроенное, словно она была где-то далеко и возвращаться в реальность не хотела. Когда захлопнул дверь, старушка вздрогнула, и просипела.

— Сегодня сам готовь, болею я.

Есть не то, чтобы хотелось, но надо, ща супа наверну и все в кровать.

— Слышь. Да брось ты эту кастрюлю, достань из холодильника бутылку.

Тьма наступала стремительно, словно боялись, что не успеют, захватить мир, и солнце отметит все законы физики снова взойдёт на небосклоне. Ведь один закон, уже отмене мертвый встаю чтобы продолжать жить. Я зажег керосинную лампу, стоящею на столе, извлек бутылку водке их холодильника, рядом стояла тарелка с салом и хлебом, немного поколебался, достал и их. Поставил все это богатство перед Марией Петровной сам сел, напротив. Ужинать все же не буду, что-то подташнивает.