В результате свержения тирании на Кубе начался процесс переоценки идеологических и культурных ценностей. Многие из запрещенных еще при прежнем режиме африканских религиозных культов получили равный с другими церквями статус. Было гарантировано право на свободное отправление религиозных культов и одновременно право на ведение атеистической пропаганды. Церковь на практике была отделена от государства.

Революция была враждебно встречена клерикальными кругами. Иерархи католической церкви солидаризировались с низвергнутыми эксплуататорскими классами. Характерно, что конфликт между церковью и государством возник именно тогда, когда оно начало осуществлять глубокие социальные преобразования.

Как заметил по этому поводу Ф. Кастро, «произошел конфликт революции не с религиозными идеями, а с общественным классом, который пытался использовать религию в качестве орудия, направленного против революции».Но в середине 60-х годов католическая церковь на Кубе прекратила политическую борьбу против государства. Этому способствовали изменения в концептуальных подходах католической церкви, которая после Второго Ватиканского собора (1962–1965 гг.) начала все больше поворачиваться лицом к социальным проблемам трудящихся стран «третьего мира», где живет большинство католиков.

Уже в 1966 г. Фидель Кастро имел основание заявить о преодолении напряженности в отношениях с церковью. В последующие годы большинство действующих на Кубе религиозных организаций признали революцию и социалистический строй. Следует отметить, что даже в самый критический период отношений государства и церкви на Кубе не был закрыт ни один храм, не говоря уже об их разрушении…

Во второй половине 70-х годов обозначилась тенденция к более активному вовлечению различных религиозных организаций в практическую деятельность на благо страны совместно с другими общественными объединениями. Священнослужители, монахи, члены религиозных общин уже в 80-е годы стали одними из самых активных участников субботников, воскресников, других форм добровольного труда. Они взяли под свою опеку и стали весьма эффективно обслуживать многие лечебные заведения для детей и взрослых, дома престарелых и учреждения гуманитарной сферы.

Уже вскоре после победы Кубинской революции Фидель неоднократно отмечал сходство коммунистов и ранних христиан.

В ноябре 1971 г. Ф. Кастро находился в Чили, куда он приехал по приглашению президента Сальвадора Альенде. Во время состоявшейся там беседы с религиозными деятелями страны Фидель Кастро подчеркнул, что он смотрит на возможность союза между коммунистами и христианами не как на вопрос тактики. «Мы хотим быть стратегическими союзниками, то есть союзниками навсегда», — заявил Фидель. Он отметил, что «существует много общего между целями, которые провозглашает христианство, и целями, которые ставим мы, коммунисты… Мы могли бы подписаться почти под всеми заповедями катехизиса… Существует в десятки раз больше совпадений между христианством и коммунизмом, чем между христианством и капитализмом».

В июле 1980 г. Ф. Кастро приехал в Никарагуа по приглашению правительства Национального возрождения. Страна отмечала первую годовщину революции. Здесь он вновь встретился с большой группой священнослужителей и монахинь этой страны. Ведя с ними диалог о путях воплощения идей социальной справедливости, Фидель продолжил тему общности целей коммунистов и христиан. Он заявил, что считает глубоко революционными и полностью совпадающими с целями коммунистов положения Библии и учения Иисуса Христа.

В январе 1985 г. на Кубу по приглашению Кубинской епископальной конференции прибыла группа католических епископов из США. Они побывали в разных частях острова, посетили десятки церквей, монастырей, приютов, школ, больниц. Епископы выразили также пожелание встретиться с представителями правительства, чтобы обсудить с ними положение церкви на Кубе. Такая встреча состоялась. На ней, кроме американских гостей, присутствовали иерархи кубинской католической церкви, много рядовых священнослужителей, монахинь. На встречу пришел Фидель Кастро. Как обычно в подобных случаях, беседа затянулась на много часов. Фиделю пришлось отвечать на множество вопросов, которые касались его взглядов на религию. В ходе дискуссии практически все согласились с доводами Фиделя о том, что принципы, на которых строится жизнь кубинского общества, соответствуют христианскому учению. [218]

При социализме, каким бы он у нас и не был извращённым, существовал всё же моральный кодекс! Подобный кодекс с большим трудом можно представить себе в обществе капитала.

Что ближе к душе истинного христианина — моральное общество, в основе которого лежат принципы, чуть ли не повторяющие Заповеди Божьи, например, вспомним некоторые из них:

— Любовь к социалистической Родине.

— Добросовестный труд на благо общества: кто не работает, тот не ест.

— Забота каждого о сохранении и умножении общественного достояния.

— Высокое сознание общественного долга, нетерпимость к нарушениям общественных интересов.

— Коллективизм и товарищеская взаимопомощь: каждый за всех, все за одного.

— Гуманные отношения и взаимное уважение между людьми: человек человеку друг, товарищ и брат.

— Честность и правдивость, нравственная чистота, простота и скромность в общественной и личной жизни.

— Взаимное уважение в семье, забота о воспитании детей.

— Непримиримость к несправедливости, тунеядству, нечестности, карьеризму, стяжательству.

— Дружба и братство всех народов, нетерпимость к национальной и расовой неприязни.

Или общество без морали, общество движимое лишь инстинктом наживы, но в котором есть шанс разбогатеть? Не пора ли определиться каждому из нас — а христианин ли я по духу своему?

(из [197] с дополнениями и сокращениями)

Я родился в атеистическом государстве. Мои родители в Бога не верили, как и все мои знакомые. Однако мама в малолетнем возрасте всё же крестила меня втайне от отца, на всякий случай. По природе своей я был достаточно любопытен, и моей целью в жизни, как я сам себе её определил, являлось познание окружающего мира. В детстве я читал много научно-популярных книг, фантастики, и собирал в отдельную папку вырезки из газет и журналов о каких-либо необычных явлениях. Религиозную литературу никогда в руках не держал. После окончания школы поступил в электротехнический институт, но и там все мои сокурсники также были людьми неверующими. Поэтому и не мудрено, что, окончив институт, я вступил в самостоятельную жизнь ортодоксальным атеистом. Однажды в отпуске, "шатаясь" по восточному базару с товарищем по гостиничному номеру — офицером, я был немало удивлён тому, что он приобрёл толстую книгу "Закон Божий для семьи и школы". Подобную литературу в российских магазинах я никогда не видел, за исключением комиссионок, но там она была чрезвычайно дорога. Я поймал себя на мысли о том, что всегда хотел почитать Библию, чтобы понять истоки заблуждений, как мне казалось тёмных и невежественных слоёв населения. Этих старушек в чёрных платках я частенько видел у церкви и искренно не понимал, что их влечёт туда. Итак, следуя его примеру, я тоже купил себе эту книгу. Чем дольше я читал её, вникая в содержание, тем более обнаруживал в себе некое странное чувство сопричастности прочитанному. Нравственная чистота, исходившая от книги, находила живой отклик в моей душе, вызывая какое-то радостное доселе неизведанное чувство. Я понял, что, наконец, нашёл то, что так давно и неосознанно искал. Постепенно в моём сознании выстроился как бы некий фундамент, эталон отношений между людьми. Но, оставаясь ортодоксальным материалистом, всё, связанное с чудесами и такими нематериальными понятиями, как душа, дух, ангелы и бесы — я неуклонно выводил за скобки разумного, как не подтверждённого наукой явления. Следующим этапом на моём пути к истине можно считать бесплодные попытки вразумительного материалистического объяснения феномена болгарской провидицы Ванги. Особенно поражала моё воображение её связь с миром мёртвых, с миром потусторонним. С миром, которому нет места в физической картине мироздания материалиста. Осознавая существование ничтожно малой вероятности простого угадывания какого-либо события, предсказанного Вангой, я всё более и более приходил к пониманию реальности существования того, что зовётся миром тонким, миром потусторонним.