День лучезарный уже растворила Денница, ночное

Время прогнав, успокоился Эвр, облака заклубились

Влажные. С юга подув, Эакидов и Кефала к дому

Мягкие австры несут — и под их дуновеньем счастливым

5 Ранее срока пришли мореходы в желанную гавань.

Опустошал в то время Минос прибрежья лелегов,

Бранное счастье свое в Алкатоевом пробовал граде,

Где государем был Нис, у которого, рдея багрянцем,

Между почетных седин, посредине, на темени самом

10 Волос пурпуровый рос — упованье великого царства.

Шесть уже раз возникали рога у луны восходящей,

Бранное счастье еще колебалось, однако же. Долго

Дева Победа меж них на крылах нерешительных реет.

Царские башни в упор примыкали к стенам звонкозвучным,

15 Где, по преданью, была золотая приставлена лира

Сыном Латониным. Звук той лиры был в камне сохранен.

Часто любила всходить дочь Ниса на царскую башню,

В звучную стену, доколь был мир, небольшие каменья

Сверху кидать. А во время войны постоянно ходила

20 С верха той башни смотреть на боренья сурового Марса.

С долгой войной она имена изучила старейшин,

Знала оружье, коней, и обличье критян, и колчаны,

Знала всех лучше лицо предводителя — сына Европы348 —

Больше, чем надо бы знать. Минос, в рассужденье царевны,

25 С гребнем ли перистым шлем на главу молодую наденет, —

Был и при шлеме красив. Возьмет ли он в руки блестящий

Золотом щит, — и щит ему украшением служит.

Если, готовясь метнуть, он раскачивал тяжкие копья,

В нем восхваляла она согласье искусства и силы.

30 Если, стрелу наложив, он натягивал лук свой широкий,

Дева божилась, что он стрелоносцу Фебу подобен.

Если же он и лицо открывал, сняв шлем свой медяный,

Иль, облаченный в багрец, сжимал под попоною пестрой

Белого ребра коня и устами вспененными правил,

35 Нисова дочь, сама не своя, обладанье теряла

Здравым рассудком. Она называла и дротик счастливым,

Тронутый им, и рукою его направляемый повод.

Страстно стремится она — если б было возможно! — во вражий

Стан девичьи стопы через поле направить, стремится

40 С башни высокой сама в кноссийский ринуться лагерь

Или врагу отпереть обитые медью ворота, —

Словом, все совершить, что угодно Миносу. Сидела

Так и смотрела она на шатер белоснежный Диктейца349 ,

Так говоря: "Горевать, веселиться ль мне брани плачевной,

45 И не пойму. Что Минос мне, влюбленной, враждебен, — печалюсь,

Но, не начнись эта брань, как иначе его я узнала б?

Все-таки мог он войну прекратить и, назвав меня верной

Спутницей, тем обрести надежного мира поруку.

Если тебя породившая мать, о красой несравненный,

50 Схожа с тобою была, то недаром к ней бог возгорелся.

Как я блаженна была б, когда бы, поднявшись на крыльях,

Я очутилась бы там, у владыки кноссийского в стане!

Я объявила б себя и свой пыл, вопросила б, какого

Хочет приданого он: не просил бы твердынь лишь отцовских!

55 Пусть пропадет и желаемый брак, лишь бы мне не изменой

Счастья достичь своего! — хоть быть побежденным нередко

Выгодно людям, когда победитель и мягок и кроток.

Правда, знаю — ведет он войну за убитого сына,

Силен и правдою он, и его защищающим войском.

60 Думаю, нас победят. Но коль ждать нам такого исхода,

То почему ж эти стены мои для Миноса откроет

Марс, а не чувство мое? Без убийства и без промедленья

Лучше ему одолеть, не потратив собственной крови.

Не устрашусь я тогда, что кто-нибудь неосторожно

65 Грудь твою ранит, Минос. Да кто же свирепый решился б

Полное злобы копье в тебя нарочито направить?

Замысел мне по душе и намеренье: вместе с собою

Царство в приданое дать и войне положить окончанье.

Мало, однако, желать. Охраняются стражами входы.

70 Сам врата запирает отец. Его одного лишь,

Бедная, ныне боюсь; один он — желаньям помеха.

Если б по воле богов не иметь мне отца! Но ведь каждый—

Бог для себя. Судьбой отвергаются слабого просьбы.

Верно, другая давно, столь сильной зажженная страстью,

75 Уж погубила бы все, что доступ к любви преграждает.

Чем я слабее других? Решилась бы я через пламя

И меж мечами пройти: но пламя ни в чем не поможет

И не помогут мечи, — один только волос отцовский.

Золота он драгоценнее мне. Блаженной бы сделал

80 Волос пурпурный меня, смогла б я желанья исполнить".

Так говорила она, и, забот многочисленных мамка,

Ночь подошла между тем, и тьма увеличила смелость.

Час был первого сна, когда утомленное за день

Тело вкушает покой. Безмолвная в спальню отцову

85 Входит. Дочь у отца похищает — о страшное дело! —

Волос его роковой; совершив нечестивую кражу,

С дерзкой добычей своей проникает в ворота и вскоре

В самую гущу врагов, — так верила сильно в заслугу! —

Входит, достигла царя и ему, устрашенному, молвит:

90 "Грех мне внушила любовь, я — Нисова дочь и царевна

Скилла: тебе предаю я своих и отцовских пенатов.

Я ничего не прошу, — тебя лишь. Любовным залогом

Волос пурпурный прими и поверь, что вручаю не волос,

Голову также отца моего!" И рукою преступной

95 Дар протянула. Минос от дарящей руки отшатнулся

И отвечал ей, смущен совершенным неслыханным делом:

"Боги да сгонят тебя, о бесчестие нашего века,

С круга земного, тебя пусть суша и море отвергнут!

Я же, клянусь, не стерплю, чтоб Крит, колыбель Громовержца

100 И достоянье мое, — стал такого чудовища домом", —

И покоренным врагам — ибо истинный был справедливец, —

Мира условия дав, кораблям велел он причалы

Снять и наполнить суда, обитые медью, гребцами.

Скилла, едва увидав, что суда уже в море выводят

105 И что Минос отказал в награде ее преступленью,

Вдруг, умолять перестав, предалась неистово гневу,

Руки вперед, растрепав себе волосы, в бешенстве взвыла:

"Мчишься куда, на брегу оставляя виновницу блага,

Ты, и родимой земле, и родителю мной предпочтенный?

110 Мчишься, жестокий, куда, чья победа — мое преступленье,