Выросшая в многодетной семье, Галочка еще в детстве поставила себе задачу во что бы то ни стало вырваться из маленького провинциального городка. Надо сказать, путь ее к намеченной цели не был гладким, но девушка обладала большим упорством. Пусть с третьей попытки, но поступила-таки в университет, заполучив перед этим направление местной газеты, где два года трудилась на нетворческих специальностях.

Следующим пунктом жизненного плана значилась прописка в столице, и здесь был единственный выход — выйти замуж за минчанина. Молодая, красивая, стройная, она всеми правдами и неправдами попыталась сойтись с компанией отпрысков местной элиты. Однако золотая молодежь не приняла: жила девушка в общежитии, одевалась не по последней моде, никуда не ездила, ничего не видела. Да и разговаривала смешно — гыкала, рыкала.

В общем, первая попытка для Гали закончилась полным провалом. Более того, еще и аборт пришлось сделать. Отдавать в деканат справку с соответствующим диагнозом Снопковой совсем не хотелось, вот и пришлось поплакаться старосте — Кате Евсеевой, которая, конечно же, ее пожалела и прикрыла.

Отстрадав и отрыдав, Галя решила предпринять вторую попытку и поискать жениха постарше. Желательно в творческих кругах, из богемы. Теперь она интересовалась жизнью известных мира сего, не пропускала ни одной премьеры в театрах, ни одной выставки, тщательно следила за речью, нашла где-то хорошую портниху и одевалась пусть недорого, но модно и со вкусом. При этом умудрялась неплохо учиться.

На пятом курсе она все-таки добилась своего и неожиданно для всех вышла замуж за известного киносценариста, правда, весьма преклонных лет, у которого скоропостижно скончалась жена. Сменив фамилию на Селезневу, она надолго исчезла из поля зрения бывших однокурсников, так как самозабвенно посвятила себя супругу: пекла, варила, убирала, сопровождала его на кинофестивалях, куда по старой памяти его все еще приглашали, следила, чтобы не переработался, выспался, вовремя принял лекарство.

Положа руку на сердце, она знала, на что шла ради жилья, прописки и законного открепления, а потому честно выполняла роль домохозяйки и сиделки в одном лице. Это устраивало также двоих взрослых детей и многочисленных родственников престарелого супруга, который оказался никому не нужным: кино пришло в упадок, новые сценарии драматурга оставались невостребованными, и деньги, соответственно, у него уже не водились. Их не хватало просто катастрофически.

И тогда Галочка устроилась дворником неподалеку от помпезного дома на главном проспекте столицы. Просыпалась ни свет ни заря, проезжала три остановки на метро, чистила, выгребала грязь из подъездов и пулей неслась к супругу — готовить ему завтрак, варить обед, обихаживать, сдувать пылинки.

Драматург же, совершенно не имея отдачи от плодов своего творчества, совсем захандрил, одна за другой стали обостряться старые болячки, которые в конце концов и довели до инсульта. Еще год он провел в инвалидном кресле, а Галя все это время крутилась как белка в колесе — работала, заботилась, обстирывала, обмывала, возила к докторам.

Со смертью супруга все рухнуло. Вернувшись с кладбища, она элементарно не смогла попасть в квартиру: за пару часов ее отсутствия родственники сменили замки, собрали вещи и выставили за дверь. Начались разборки с наследниками, суды, дележка имущества. На кону стояли давно не видевшая ремонта четырехкомнатная квартира в центре города, заброшенная дача в Зеленом и проржавевшая «Волга». Плюс творческое наследие, которое, по сути, было продано еще в советские времена.

Как ни обидно, но коллеги драматурга встали на сторону его первой семьи, мотивируя это тем, что все имущество было нажито в счастливом первом браке, когда ныне почивший и написал самые значимые свои произведения.

Возможно, формально оно и так. Вот только как же она? Разве не она посвятила одряхлевшему творческому гению шесть лучших лет молодой жизни? Разве не она хлебосольно встречала тех же старых хрычей, сотоварищей по театральному и киношному цеху? Разве не она каждый день возила в больницу передачи, купленные на заработанные ею деньги?

Увы, это все уже не считалось, и после неравного боя с родственниками ей досталась лишь комната в большой квартире, продав которую, она с горем пополам смогла купить небольшое собственное жилье на окраине города. Жизнь надо было начинать сначала и в первую очередь найти приличную работу. Но где и как?

Журналистов хоть пруд пруди, вакансий — ноль. К тому же после окончания университета она официально трудилась лишь дворником. Ничего не оставалось, как призвать на помощь бывших однокурсников, хотя бы ту же старосту, которая уже заимела имя на газетном поприще.

Проплакав вечер на плече сердобольной Проскуриной, за ночь она пересмотрела весь свой морально устаревший гардероб, на последние деньги сделала маникюр, постриглась, покрасила волосы и отправилась на собеседование к главному редактору журнала. Сказать честно, сразить она его не сразила, но, приняв во внимание рекомендации и огромное желание работать, тот взял ее на испытательный срок. И не прогадал: никто из его сотрудников так, как Галя с ее полной самоотдачей, не умел добиваться цели.

Первым делом она решила взять псевдоним и всем стала представляться не иначе как Алиса. Через три месяца с Галей, то есть Алисой Селезневой, подписали контракт на год: коммуникабельная девушка привела немало клиентов. Где и как она их находила, никого не интересовало. Никто и не догадывался, что немалую роль здесь сыграла записная книжка и связи Проскуриной, которые Алиса использовала на полную катушку и знакомилась со всеми — от хозяев бутиков до солидных бизнесменов, державших развлекательные и игорные заведения. Кате было не жалко. Главное — помогла человеку, попавшему в трудную ситуацию.

Еще через год преобразившаяся до неузнаваемости Алиса заняла место начальника отдела и на сегодняшний день курировала практически всю развлекательную жизнь города: от ночных клубов до великосветских вечеринок. Самое время было подумать о личной жизни.

К слову, в благодарность за помощь теперь уже Алиса периодически делилась с Катей пикантными биографическими подробностями той или иной популярной особы, ставила в известность о приезде в столицу достойных ее внимания персон и даже помогала организовать интервью. Еще и клубными картами снабжала.

Раз в месяц она заглядывала к Проскуриным домой на чашку чая. Заодно позволяла себе вволю посплетничать обо всех и обо всем. Как она объясняла, широкий круг общения приучает держать язык за зубами, а то ведь обязательно кто-то сдаст, предаст, а вдобавок и смертельно ранит в самое незащищенное. Кате же она доверяла, считала подругой и была не прочь сойтись с ее ближайшим окружением. Однако Полевая с Колесниковой ее не восприняли — их сразу напрягла эта незамужняя стильная дамочка. Они и Проскурину пытались вразумить: как пить дать уведет Виталика!

Но Катя лишь посмеивалась: однажды ошибившись, Алиска искала себе мужа без штампа в паспорте как в прошлом, так и в настоящем. И желательно без детей, дабы после смерти не с кем было делить наследство. И уж кто-кто, а Проскурин точно не попадет в зону ее внимания: по тусовкам он не ходит, на Карибы, Бали и Сейшелы, о которых мечтала Алиска, определенно не повезет.

— Слышь, мать, — Алиса, одетая в супермодное пальто, докурила сигарету и изящным щелчком отправила ее в урну у входа в здание аэропорта, — который раз тебе говорю: позвони Оксанке! Сколько можно ходить в одной и той же куртке?

— Нормальная куртка, тепленькая, — осмотрев себя, пожала плечами Катя.

— Ага, тепленькая. Мало того что куплена на рынке в Ждановичах, так еще, небось, года три назад, — усмехнулась Алиса. — Не понимаю тебя: деньги в семье есть, а одеваешься, как та тетка в ларьке. Да тебе Оксанка за полчаса такой гардеробчик подберет, что народ в редакции рухнет от зависти!

— А зачем, чтобы мне завидовали? И курточке не три, а всего пару лет. Я же не ты, на глянец не претендую, — совершенно не обиделась Катя. — Для меня главное, чтобы тепло было да в машине удобно.