Арсений Ковалев, ее крестный, с радостью взял бы опеку над малышкой, но, по правде говоря, Арсений был слишком инфантилен и увлечен своими исследованиями, чтобы взваливать на себя такую ответственность. Вокруг трехлетней наследницы огромного состояния тут же начался бы хоровод бедных родственников, дальних друзей и благотворителей разного пошиба, мечтающих позаботиться о девочке и получить доступ к ее миллиардам.

«В общем, как ни крути, а придется протянуть еще лет пятнадцать», — посмеялся про себя Андрей.

И все-таки какая-то еще одна неясная мысль не давала ему успокоиться. Что-то будоражило его сознание, подталкивало вспомнить некую важную деталь, но не получалось. Андрей начал выуживать из памяти все странные, даже абсурдные события последних месяцев. Что произошло с ним в машине? Он же четко помнил, что собирался передвинуться на свое привычное место, и тогда взрыв разнес бы его в клочья. Что-то удержало его, заморозило. И потом, это странное видение за секунду до взрыва — прозрачное существо с голубоватыми прожилками на лице. Проще всего было бы списать появление призрака на контузию после покушения. В конце концов, машина не подлежит восстановлению, он сам и водитель лишь чудом остались живы — после такого не то что фантомы мерещиться будут, еще и черти начнут приходить среди ночи или гномы из батареи выползать…

Беда в том, что списать видение на аварию никак не получалось. Андрей помнил, где и когда он уже сталкивался с прозрачным человеком. В Сингапуре, в полутьме лобби-бара.

Вот оно!

Разноцветные глаза!

Старший Краснов уже полчаса дежурил в СИЗО, где держали его сына, когда к зданию подъехал Гумилев на новеньком «Мерседесе» с усиленной броней, изготовленном по спецзаказу. Андрей уже почти оправился от взрыва — швы затянулись, хотя все еще иногда отзывались неожиданной тупой болью, а самая глубокая рана на ноге заставляла его слегка хромать.

Андрей специально просил, чтобы отцу и сыну не давали увидеться наедине. Он хотел присутствовать при их первой встрече после неудавшегося покушения и участвовать в первом разговоре.

Анатолий Краснов выглядел совершенно раздавленным. Он бесформенной тушей расплылся на жестком стуле в «предбаннике» СИЗО, как человек, которого лишили стержня. Краснов умоляюще посмотрел на Гумилева. Не нужно было ничего говорить, чтобы понять, чего он хочет. Он был готов кинуться Андрею в ноги, лишь бы тот остановил происходящее, лишь бы отменил эту встречу.

Гумилев эту невысказанную мольбу проигнорировал. Он молча кивнул конвойному, тот так же молча открыл дверь переговорной камеры.

За металлическим столом, на холодной скамейке уже сидел тот парень, которого Андрей видел в телевизионных новостях — с разбитым ртом и упрямым, уверенным в своей правоте взглядом. Второй раз фотография Дмитрия Краснова промелькнула в материалах его личного дела из университета, папка с которыми сейчас была в руках у Андрея.

С лица неудавшегося киллера смыли кровь, его переодели в мешковатую одежду, сковали наручниками, но вызов из глаз никуда не исчез. Казалось, несколько дней в камере никак не повлияли на молодого человека, выросшего — как теперь знал Андрей — в тепличных условиях благополучной московской семьи, под опекой родителей, которых в СМИ называли научной интеллигенцией,

Высокий и грузный Анатолий Краснов внезапно показался мелким и незначительным. Его как будто придавила необходимость начать разговор, что-то сказать сыну, разрушившему свою жизнь, чтобы отомстить за отца. Молодой человек понял, что Краснов мучительно подбирает слова, и опередил его.

— Отец, только не говори, что я не прав. Он сломал тебя, он отобрал у тебя все. Не предавай себя в последний раз, не извиняйся за меня. Будь у меня возможность — я бы снова его взорвал. Только не пытался бы сбежать. Мне лишь за это стыдно.

Дима с вызовом посмотрел на Гумилева. Судя по всему, парень был уверен: этот человек сделает все, чтобы надолго посадить его в камеру, поэтому не отказывал себе в удовольствии хотя бы словесно напасть на миллиардера еще раз.

— Вижу, ты уверен, что я — источник всего зла, причиненного вашей семье? — Андрей задавал вопрос Дмитрию, но смотрел на старшего Краснова.

— А вы считаете иначе? Вы обычный пират! Вы ограбили отца, отобрали наш бизнес. Зачем вам генная инженерия? Она почти не приносит прибыли, это все закладки на будущее. Лучше грабьте бензоколонки — больше денег заработаете, — парень презрительно бросал эти слова в лицо Гумилеву, но так и не смог перейти на ты. Андрей улыбнулся, заметив это неуместное в тюремной обстановке проявление вежливости.

— Я ограбил твоего отца? Это он тебе сказал?

— Вы обманом отняли компанию, не заплатив ему ни копейки! Воспользовались кризисом, как это делают все мошенники.

— Анатолий Евгеньевич, может быть, вы все-таки присоединитесь к нашей беседе? И расскажете, как сломали жизнь своему сыну? Ведь вы сейчас уйдете отсюда и окажетесь на свободе. А его проводят в камеру — к ворам и убийцам, среди которых ему совсем не место, — последнюю фразу Гумилев произнес уже на повышенных тонах, выделяя каждое слово, со злостью глядя на Краснова.

Андрей хорошо помнил тот разговор. Семнадцатого апреля был его день рождения, но у Гумилева не было желания его праздновать и получать дежурные поздравления. Все, чего он хотел, — провести этот день, как и все предыдущие, в работе, заполняющей его жизнь и не дающей много думать о Еве.

Перед входом в офис Гумилева перехватил Анатолий Краснов. Охрана по привычке попыталась оттеснить его от шефа — того постоянно подкарауливали журналисты, мелкие дельцы и просители разного масштаба. Но Андрей узнал грузного мужчину со свалявшимися седыми волосами, безвольным ртом и бегающими глазами. Он читал об исследованиях Краснова в области биотехнологий: его компания «Русбиотек» разрабатывала нейропротезы, которыми можно было успешно заменять человеческие органы. По большому счету это был огромный шаг на пути к созданию постчеловека, который не будет зависеть от физических увечий и сможет жить намного дольше, чем живут люди сегодня.

— Пусть подойдет, — распорядился Гумилев. — Анатолий Евгеньевич, если не ошибаюсь?

«Надеюсь, хотя бы он не собирается доставать меня никому не нужными поздравлениями», — подумал Андрей.

— Да, все правильно. Андрей Львович, в этот день я хочу вам пожелать успешно продолжать ваше дело… — зачастил Краснов.

«Началось», — расстроился Гумилев.

— Вы для этого меня караулили? Напрасно.

— Простите… на самом деле у меня к вам есть серьезное предложение. Мы можем поговорить? — судя по красным глазам, опухшему лицу и несвежему костюму, у мужчины выдалась тяжелая ночь.

В кабинете Гумилева Краснов, то и дело впадая в истерику, рассказал, что уже больше года играет в казино. То выигрывал, то проигрывал — обычная история. Сам не заметил, как сумма проигрыша стала расти в геометрической прогрессии, а желание взять реванш над казино затягивало его все дальше и дальше. Краснов пошел в банк и получил кредит сначала под залог своего загородного дома. Затем — под залог квартиры, где жила его семья.

— И сколько вы должны? — перервал Андрей поток откровений об ужасах игромании.

— Чтобы выкупить дом и квартиру — четыре миллиона долларов. Это с процентами, — униженно уточнил Краснов.

— И это все?

— Еще миллиона три я должен… разным людям… — голос Краснова почти сошел на нет.

— Они вам угрожают?

— Они всю ночь держали меня в какой-то квартире. Сказали, если не верну долг… они…

— И что вы хотите? Одолжить у меня денег? Я не банк, к тому же я не стану давать в долг игроку. У меня есть множество правил, которые я соблюдаю. Если бы не соблюдал — не сидел бы сейчас перед вами.

— Нет-нет, что вы… Я предлагаю вам мою компанию. Если объединить мои и ваши исследования, можно выйти на совершенно другой уровень разработок. Вы создадите нового человека, который будет жить вечно!