Он мой.

…

Когда, наконец, наступает пятница, я чувствую, что могу вздохнуть с облегчением. Я собираюсь навестить своих родителей в эти выходные, и я не могу дождаться. Не потому, что я умираю от желания увидеть их — я была с ними всего неделю назад на День благодарения, — но мы с отцом собираемся в субботу на художественную выставку, на которой представлен подающий надежды художник, работами которого я очень восхищаюсь. К тому же, мне не терпится уехать из кампуса. Я уже устала быть здесь, и у меня еще есть две недели до зимних каникул.

А мой день рождения — тот большой праздник, который я планировала устроить для своих предполагаемых друзей? Я не знаю, почему я вообще беспокоюсь.

Я собираюсь отменить его. Кто бы все равно пришел? Это не значит, что там будут наркотики или алкоголь. Я была бы удивлена, если бы кто-нибудь появился.

После этой удручающей мысли я выкидываю ее из головы, прежде чем позволить ей полностью раздавить меня.

Я иду по коридору, направляясь на свой последний урок в этот день, когда слышу, как кто-то позади меня откашливается.

“Рен, привет”.

Я поворачиваюсь и вижу Ларсена фон Веллера, стоящего передо мной, на его губах играет улыбка.

Он такой же выпускник, как и я. Тихий. Умный. Атлетичный, но не полный придурок, как некоторые спортсмены, которые ходят в эту дурацкую школу.

Привлекательный, с каштановыми волосами и карими глазами. Худощавое, но мускулистое телосложение.

“Привет” говорю я со слабой улыбкой, удивляясь, почему он разговаривает со мной. Мы были ближе на первом и втором курсах, когда у нас было больше совместных занятий, и мы видели друг друга в течение дня. В младшем классе мы вроде как разошлись в разные стороны из-за выбора классов, и теперь мы никогда по-настоящему не разговариваем.

“Как дела?” спрашивает он.

“Я в порядке”. Я киваю, оглядывая зал, наблюдая за людьми, проходящими мимо нас, их любопытные взгляды, когда они видят, с кем я разговариваю. “Ты как?”

“Я не могу жаловаться”. Его улыбка легка. ”До меня дошли слухи".

"О?” Боже, что он знает?

"Да. Что ты едешь домой на эти выходные.” Он улыбается.

Я хмурюсь. “Где ты это услышал?”

Выражение его лица становится застенчивым, и он засовывает руки в передние карманы. “Моя мама упомянула мне об этом, потому что я тоже еду домой. Мои родители пригласили твоих на ужин в субботу вечером, и твоя мама упомянула моей, что ты придешь.”

"Ой. Да, наверное, так оно и есть.”Я не знала, что его родители дружили с моими, но мой отец никогда не отказывается от дружбы. Он рассматривает почти всех в своей жизни как потенциальный бизнес, поскольку занимается недвижимостью. Кто-то всегда хочет что-то купить или продать в его глазах.

“Было бы неплохо наверстать упущенное, ты так не думаешь?” — спрашивает он, не отставая от меня, когда я начинаю идти.

“Определенно”. Я одариваю его быстрой улыбкой, останавливаясь у двери своего класса. “Тогда, думаю, увидимся завтра”.

“Что-то, чего стоит ждать с нетерпением”. Он одаривает меня ослепительной улыбкой. “Увидимся завтра, Рен”.

Ларсен быстро уходит, растворяясь в толпе, и я смотрю ему вслед, прислоняясь к стене, чтобы не мешать людям, спешащим на последний урок.

“Что, черт возьми, это было?”

Я поворачиваюсь и вижу, что Крю стоит рядом со мной с сердитым выражением лица, глядя в ту сторону, куда только что ушел Ларсен.

“Что именно ты имеешь в виду?”

“Ларсен. Почему он обнюхивает тебя?”

Я морщу нос, испытывая отвращение к выбранной им терминологии. “Это действительно не твое дело”.

“Сков придерживается своего оружия, да?” Глубокий голос Крю окутывает меня, оставляя тепло.

Я посылаю ему тайную улыбку, не в силах сдержаться. “Думаю, да”.

До конца недели учеба в школе довольно однообразна. Мало что происходит, и мы все готовимся к экзаменам и проектам по мере приближения зимних каникул. Я изо всех сил стараюсь игнорировать Фига и никогда не позволяю себе оставаться с ним наедине в классе. Я даже прихожу поздно, хотя мое место всегда пустует и ждет меня. Никто больше не хочет сидеть на переднем и центральном месте.

Мэгги была далека от меня, проводя все свое время в погоне за Франклином и больше не общается со мной.

Все в порядке. Я наблюдаю за тем, как люди разговаривают со мной в школе, особенно все в моем классе, и понимаю, что я существую на периферии каждой группы друзей среди старшеклассников.

Никто по-настоящему не привлекает меня и не ищет меня.

Это угнетает. До того, как Крю указал на это, я совершенно не обращала на это внимания, и иногда мне кажется, что я хочу вернуться к этому состоянию ума. Когда я верила, что всем нравлюсь и все они мои друзья. Когда я думала, что оказываю положительное влияние и что-то меняю к лучшему.

О, младшие девочки все еще хотят проводить со мной время, и я тусуюсь с ними во время обеда, потому что у меня больше никого нет, но они надеются, что я помогу им почувствовать себя лучше из-за того выбора, который они сделали до сих пор в жизни. Большинство из них в конце концов сдадутся. У них будет парень. Они влюбятся в кого-то. Они займутся сексом.

И тогда они оставят меня позади.

Урок психологии и проект — это единственное, что наполняет меня слабым опасением. Необходимость каждый день сталкиваться с ухмыляющимся Крю начинает сказываться на мне, но я изо всех сил стараюсь улыбаться во время всего этого.

Чтобы наш разговор был как можно более безличным, что непросто, поскольку предполагается, что мы оба копаемся друг в друге, пытаясь понять.

Я вхожу в класс, Крю следует за мной по пятам. “Это мое дело, когда я знаю, что этот парень гребаный извращенец”.

“Тогда вы двое, должно быть, большие друзья”. Я ухмыляюсь ему через плечо, устраиваясь на стуле рядом с ним.

Последние пару дней мы просто сосуществовали, но в этот момент я загорелась. Готовая поделиться с ним частью своего мнения.

“Я не дружу с этим мудаком. Он самодовольный придурок," — выплевывает Крю, садясь.

”Звучит знакомо". Я бросаю свой рюкзак на пол рядом с собой, поворачиваюсь и свирепо смотрю на него. “Держись подальше от этого, Крю. Тебя это не касается”.

“Если он повлияет на твое психическое состояние, это определенно будет касаться меня. Нам нужно поработать над проектом.”

“Мое психическое состояние неустойчиво только из-за тебя”. Это чистая привычка, когда я достаю блокнот и карандаш. Крю не собирается разговаривать со мной или давать мне что-либо. Он никогда этого не делает. Я могла бы задать ему бесконечный список вопросов, и он все равно остался бы молчуном. Это так расстраивает.

Он расстраивает. Утверждая, что Ларсен извращенец, когда они даже не друзья.

Откуда ему знать?

“Он сделает только хуже”, - парирует он.

“Как?” Мне искренне любопытно. “Что он может сделать со мной такого ужасного?”

“Боже, ты действительно настолько невинна, не так ли?”

Я вздрагиваю от его слов. Я ненавижу, что он заставляет меня чувствовать себя ужасно из-за того, что я хороший человек. Я ничего не могу с этим поделать, если я не такая испорченная как он. “Я бы предпочла быть невинной, чем такой жесткой и напыщенной, как ты”.

Крю игнорирует мое оскорбление. “Ты действительно хочешь знать, что задумал Ларсен?”

“Пожалуйста!”

“Он разыгрывает это милое представление для девочек. Как будто он и мухи не обидит. Очень дерьмово с его стороны, понимаешь? Он совершает свой благотворный поступок с ничего не подозревающей девушкой, и следующее, что она знает, — это то, что она оказывается на коленях с его членом во рту, в то время как он тайно записывает весь процесс”, - объясняет Крю. Я физически отшатываюсь от его слов. Это звучит совершенно ужасно. И Крю делает так, чтобы это звучало так клинически, используя слово ‘процесс’.

Неужели для него секс — это всего лишь процесс? Обмен флюидами?

“Он записывает это?” — спрашиваю я приглушенным голосом. Я не хочу, чтобы кто-нибудь еще слышал, как я это говорю. Слишком много людей уже обращают внимание на меня и Крю, когда мы разговариваем, и я понятия не имею почему.