Шатаясь, он поднялся вместе с остальными.

Он подошел и взглянул на Йоба.

Это существо было больше, чем просто животное. Девять футов в длину, оно передвигалось на шести лапах, а передняя пара лап этого многоногого существа, обычного для этого мира, была поднята, как человеческие руки. Передняя часть Йоба была приподнята, как гротескная пародия на человеческий торс. Голова его была плоская, раздутая и круглая, как суповая миска, с четырьмя прикрытыми роговой оболочкой глазами, широким ртом, дырками ноздрей и гребнем из плоти яркого коричневато-желтого цвета, вздымающимся вверх. Шерсти у Йоба не было, как и у человека. Передние лапы были неуклюже подвижны, почти как у человека, только большой палец не совсем противостоял остальным. И, как и люди, Йобы одевались в кожи и шкуры, носили широкий кожаный пояс, с которого свисал нож, носили уродливую дубинку, лук и колчан с длинными, опасно зазубренными стрелами. Йобы были по своему разумны.

— Теперь ты познакомился с высшей ступенью разумной животной жизни в мире, — сказал Торбурн. — И теперь я знаю, почему Демоны расставили те ловушки. — Он пнул презрительно распростертое тело Йоба. — Они дикари. Они живут без Правил. Они выискивают и добывают пропитание без осторожности, оставляя следы, не таясь от Демонов. Неудивительно, что появились ловушки.

— Я потерял человека, — сказал Роджерс. — Уилкинс будет рад.

— Отнеси ему все снаряжение Йобов. Ты заслужил это.

Стэд не удивился благодарной реакции Роджерса. Предметы Йобов очень ценились среди Контролеров за их удобство и возможности. Они были любопытны, эти предметы чуждой и странной культуры, если только ее можно было назвать культурой.

— Хорошо! — прогрохотал Торбурн. — Все внутрь. Старый Хроник хмыкнул.

— Возьмите с собой наименее пострадавшего Йоба. Обычная процедура.

Усмехаясь с удивительной гибкостью Форейджеров, жизнерадостные через секунду после ужасной опасности, Симс и Валлас повиновались. Йоба протащили через входную дыру, протолкнули внутрь через горы продуктов.

— Вот ловушка, — кивнула Джулия.

Мужчины быстро искусно пристроили мертвого Йоба в ловушку, зацепили его обнаженную заднюю левую ногу, потянули. Ловушка захлопнулась с ужасным свистом. Они отцепили свой крючок.

— Теперь Демоны, возможно, будут немного удовлетворены.

Стэд понял мудрость этого. Работая вместе с другими на самом краю склада, прислонившись к окрашенной металлической стене, поднявшейся вверх на тридцать футов, где плоскость следующей полки образовывала потолок этой, он набивал свой мешок круглыми белыми яйцами, каждое из которых было в половину его собственного роста. Он работал с жаром, желая поскорее убраться отсюда.

Он проложил между уложенными яйцами влажный мох, но мешок по-прежнему был не полон. Он прошел несколько шагов к металлической стене, где лежала одна из хлебно-фруктовых гор, разрезанная и рыхлая. Его топор отрезал аккуратные кусочки, которые он осторожно уложил поверх яиц. Погруженный в работу, он услышал щелчок и шум воздуха как бы издалека. Он не взглянул вверх.

Пол пересекла яркая полоска света.

— Стэд! Беги, парень, беги!

Стэд замер от неистового крика Торбурна, мигая, его глаза закрывались от этого жесткого белого света. Он никогда не видел света настолько сильного, настолько опустошающе слепящего.

Ориентируясь на ощупь, он бросил свой мешок, пошатнулся, попытался бежать, врезался в гору продуктов. Тяжело дыша, он прижался к ней, ощущая ее единственным твердым убежищем в мире безжалостного света.

Затем… ужас.

Сквозь слезы, застилающие глаза, которые он с трудом заставил открыться, он увидел, как пол удаляется. Он чувствовал, что его тело поднимается, чувствовал движение, как будто его антиграв был включен на подную мощность и сломался.

Раскачиваясь, передвигаясь с тошнотворной быстротой, часть пищевой горы поднялась в воздух, наружу, в этот слепящий белый свет.

Под его ногами проплыл пол. Еще ниже, невероятно далеко внизу, исчезающий в невообразимой дали, появился еще один пол, так далеко под ним, что края его скрывала голубая дымка. Он со всей силой вцепился в кусок пищи. Внизу появилось что-то белое и сверкающее. Его ноги резко ударились об это. Кусок пищи наклонился и, к счастью, его тень накрыла его.

Теперь он мог видеть.

Сколько времени он просидел там, скорчившись, оглушенный, бесчувственный, больной, полный ужаса, который поглощал все его существо, он не знал. Ему казалось, что прошли часы.

Плоскость под его ногами была твердая, белая и сверкающая, как фарфор. Она ограничивала его обзор. Под ней расстилалась великая равнина ярко окрашенного материала. Вдали он различил две прямые деревянные колонны и две поперечные балки, соединяющиеся с ними. Он смотрел на это с удивлением, в водовороте страха, паники и сводящего все внутри ужаса, скорчившись, не в состоянии пошевелиться, когда на него навалился ужас еще больший.

Что-то появилось со стороны. Что-то такое огромное и громадное, что он казался совсем крохотным. Он не мог, не решался взглянуть вверх. Он знал в душе, что там вверху должна быть крыша, а вдруг нет? И теперь, наблюдая, как это что-то двигается медленно, очень медленно мимо этой деревянной конструкции, он чувствовал, как все его существо, его тело заходится в безмолвном крике, а его мозг застыл от ужаса.

Это что-то было огромным. Невероятно огромным. Оно вздымалось высоко вверх. И оно двигалось. Оно медленно двигалось, пока не остановилось перед деревянной конструкцией. Затем медленно опустилось вниз.

Стэд смотрел, уставившись вверх… вверх… на огромного, заполняющего весь мир, сотрясающего землю, пыхтящего, дышащего, двигающегося Йоба.

Йоб, такой огромный, что закрывал собой весь обзор, такой ошеломляюще чудовищный, что его перенапряженный мозг не мог больше воспринимать то, о чем свидетельствовали его чувства.

Мускулы Стэда ослабли. Он соскользнул в тень куска пищевой горы.

Йоб вытянул руку в двенадцать футов толщиной. Пальцы в восемнадцать дюймов толщиной держали стальное лезвие, которое мерцало, поблескивало и было занесено над ним с чудовищной целью. Нож опустился.

Тогда Стэд понял, что то, что он видит, реально.

Он знал, что это было.

Он встретил своего первого Демона.

Гулкий отдаленный рев тяжело сотряс воздух. Огромные медленные волны звука лавиной накатывались на него, угрожающе, отдаваясь чудовищным эхом в его ушах, вызывая у него головокружение. Он стоял неподвижно, уставившись вверх, пока это сверкающее лезвие ножа опускалось.

Он скорчился, прижавшись к куску пищевой горы. Его плащ плотно обмотался вокруг него, отвечая на ферменты, выделенные железами в его кровяной поток в результате паники. Миллионы крохотных хроматофоров на поверхности плаща моментально изменили расположение своих пигментов, рассеивая или концентрируя их. Рассыпчатый желтый продукт, к которому он прижался, был начинен крупными блестящими красно-коричневыми фруктами. Один из них торчал под ним. Там, где оканчивалось желтое и начиналось коричневое, по его плащу тоже проходила аккуратная округлая граница, маскировка была почти идеальна.

Но зловеще опускающийся нож спикировал на него. Он развернулся в воздухе так, что лезвие развернулось в ширину на пять футов над ним. Поток воздуха стремительно переместился со свистом, мучительно отдаваясь в его барабанных перепонках.

В плаще или без маскирующего плаща, Демон заметил его!

И сейчас на него опускался нож.

Стэд начал действовать как спущенная пружина. Он вскочил на ноги, присел и метнулся. Он отскочил в сторону за долю секунды до того, как нож ударил по белому фарфору.

Шум, удар воздуха, оглушающий взрыв ломающегося фарфора контузили и ранили его, выкинули его кубарем на равнину яркой материи, бесстыдно выпихнули его на открытое пространство.

Его плащ претерпел чудесные цветовые изменения, стремительно адаптируясь к рисунку скатерти, когда он растянулся плашмя.