- Пехота, господин надзиратель, - ответил Гаор.

   - А где так лазить навострился?

   У Гаора невольно дрогнули в злой насмешке губы, но ответил он прежним равнодушно почтительным тоном.

   - В Чёрном Ущелье, господин надзиратель.

   Надзиратели переглянулись. Бивший Гаора подошёл к столику с чаем и наполнил ещё одну кружку, потом достал из заднего кармана плоскую фляжку, отвинтил колпачок и налил себе и второму, молча подставившего свою кружку. Запахло спиртным. Водку с чаем пьют - понял Гаор - так её меньше уходит, и запаха такого нет. Уйти ему пока не разрешили, а попросить разрешения он не рискнул. Своё он получил, а чужого ему не надо.

   - Ну и стоило там корячиться, чтоб сюда попасть? - спросил вдруг один из надзирателей.

   "Я ни туда, ни сюда не просился", - мысленно ответил ему Гаор, продолжая молчать. Надзиратели снова переглянулись, и бивший небрежно махнул ему.

   - Ступай.

   - Мы тоже там были, - сказал ему уже в спину второй.

   Гаор не обернулся, выскакивая в коридор.

   - Ну? - встретили его.

   - Баранки гну, бубликом завиваю, - ответил Гаор уже усвоенным присловьем. - Сколько дали, столько и получил.

   - Обошлось и ладноть, - кивнул Старший, - давайте, мужики, отбой скоро.

   - Рыжий, - сунулась к нему Киса, - ты куды сейчас?

   Гаор сверху вниз посмотрел на неё и усмехнулся. Вот дурёшка зелёноглазая на его голову.

   - А чего после двадцати пяти "горячих" делают? Не знаешь?

   Киса растерялась и не ответила, а Гаор, обойдя её, ушёл в мужскую спальню. Теперь в душ и спать. Только спать, ничего ему больше не надо. Ноют натруженные мышцы, слегка саднят следы ударов дубинки, хотя избили его, надо признать, "для близиру".

   Он вымылся под душем, проверил и приготовил всё на завтра, сбросив грязное бельё в ящик, осмотрел рубашку и штаны - хорошо, кожу ему не порвали, кровью нигде не запачкано, но воротник сильно засалился, надо бы постирать, пуговицы сидят крепко, комбез у него в порядке, ботинки, чёрт, носки как быстро продираются, попросить, что ли, у Матуни портянки, многие, он видит, их в ботинки наворачивают, их и стирать легче...

   - Рыжий, - окликнули его сзади.

   - Чего? - ответил он, не оборачиваясь.

   - Выдь на час, а то девка мается.

   И засмеялись.

   Гаор чертыхнулся: он-то голый уже, а тут... но всё-таки влез в штаны, накинул на плечи рубашку и пошёл к двери. Как он и думал, там была Киса, но не одна, а с... Матуней. Гаор сразу проглотил уже заготовленное ругательство и вышел к ним в коридор. Отошли в простенок между дверями спален.

   - Ты её на Новый год катал? - сразу спросила Матуня.

   Гаор вздохнул.

   - Под руку подвернулась, Матуня.

   - А чего б ни было. За косынкой её лез? Ну, чего молчишь, Рыжий?

   - Я за это уже двадцать пять "горячих" огрёб, - буркнул Гаор.

   Хрясь! Матуня неожиданно, ловко подпрыгнув, шлёпнула его по затылку.

   - Не об том речь, глупой! Хватит тебе девку на верёвочке водить! Не хочешь чего другого по глупости своей, раз не девка она тебе, а сестрёнка, так вон, рубашку свою ей дай. Постирает да зашьёт где надо.

   Предложение настолько ошеломило Гаора, что он озадаченно уставился на Матуню. Та даже руками развела.

   - Ну, совсем ты тёмный. Давай рубашку сюда!

   Гаор послушно снял рубашку и протянул Матуне.

   - Ей дай. Бери, дурёха, вон воротник, как голова у голозадого, аж блестит. Сейчас и постирай, завтра к ужину отдашь ему, чтоб переодеться смог. А ты спать иди, завтра зайдёшь ко мне, объясню я тебе. Всё, сейчас отбой будет! - и совсем неожиданно, - Марш!

   Подчиняясь и команде, и звуку поворачивающегося запора на дверях надзирательской, Гаор влетел в мужскую спальню и одним прыжком оказался на своей койке. Волох рассмеялся.

   - Здорово сигаешь, паря. Опять скажешь, что на фронте выучился?

   - Где ж ещё, - хмыкнул Гаор, лежа, вылезая из штанов.

   С лязгом задвинулись решётки, погас свет, хлопнула дверь надзирательской. Гаор осторожно приподнялся, вешая штаны в изножье, залез под одеяло и вытянулся.

   Надо же, как повернулось. Сестрёнка. Завтра Матуня ему объяснит, хотя он и сам кое о чём догадался. Интересно получается. Ну да, если мужчины все друг другу браты, то женщины: матери, бабы, девки и сестрёнки, скорее всего это сёстры. С девкой крути как хочешь, с бабой как она позволит, к матерям со всем уважением, а с сестрой? Это ему завтра и расскажут. Заодно тогда и про дочерей спросить. И вообще про семью. Здесь, похоже, тоже всё наособицу, не так, как... как у кого? И сам себе ответил: у тех, у голозадых, у дуггуров. Голозадые - это не просто ругательство, а название, так мы тех, дуггуров по-ихнему, называем. Он никогда ни от кого не слышал такой фразы. Она вдруг сама возникла, именно этими, нашенскими, словами. Но записать её придётся в переводе. Нашенских букв он не знает, этого ему никто пока не скажет. А интересно, есть ли они? Или... Засыпая, он еле успел вложить лист и завязать тесёмки от папки.

   От вечера до вечера, от выдачи до выдачи.

   Начальство как сбесилось. Дня он на одном месте не работает. Полдня на складе, полдня куда пошлют. А посылают... только бегать успевай. То в гараж, то на другой склад, то в зал, то вдруг в административный корпус окна мыть. Приспичило им! Туда, правда, не одного его, а целую бригаду. Десять человек. С крыши спустили веревочные люльки, и они, болтаясь в них, мыли, оттирали зеркально-чёрные снаружи и прозрачные изнутри, как он случайно обнаружил, стёкла. Значит, отсюда весь двор виден, а им со двора - ни хрена. Интересно получается. А где же он ещё такие стекла видел? Было ведь дело: ещё тоже подумал, что на хрена зеркало впаяли... Крышу мыла уже другая бригада, а их, едва закончили окна, погнали на разгрузку сразу трёх пятиосных трейлеров, под завязку набитых коробками.

   - Рыжий!

   - Здесь, господин управляющий! - гаркнул Гаор, подбегая к Гархему и вытягиваясь перед ним.

   Хрясь! - сразу по физиономии. Ну, Гархем иначе не объясняет. Сейчас скажет, что надо делать.

   - Сразу по складам отправляй!

   - Да, господин управляющий!

   Что он оказался старшим над десятком грузчиков, Гаор даже не понял. Потому что выгрузка сразу из трёх машин одновременно, а ему надо успеть прочитать надписи на коробках, сообразить что это, вспомнить номер склада и успеть крикнуть парням, куда это волочить, и чтобы на одной тележке или в одном контейнере не оказалось предназначенное для разных складов, а то парням складские надзиратели за путаницу влепят. И обед уже скоро, а пока они не сделают, их не отпустят, да ещё шоферня орёт, им тоже на отдых охота. Ох, хоть бы они под ногами не путались, свободные ведь, гады, нет, чтобы покурить в сторонке, лезут, а не шуганёшь!

   Трейлеры опустели, и зазвенел звонок на обед почти одновременно. Они даже успели тележки на место отпихнуть и рванули на построение. Гаор влетел в строй рядом с Плешаком и перевёл дыхание. Тот радостно улыбнулся ему и шепнул.

   - С обеда вместях будем, шумнули мне.

   - Здорово! - так же шёпотом ответил Гаор, привычно вытягиваясь в стойку.

   В обед за столом сидят в рабочем, только руки и лица ополаскивают, а некоторые и так садятся, и разговоры все до ужина, сейчас ни до чего, но есть и неотложные дела.

   - Эй, Рыжий!

   - Мг, - ответил с полным ртом Гаор.

   - Причитается с тебя седни.

   - Чего? - оторвался от супа Гаор.

   За столом засмеялись. Гаор покосился на Мать и Старшего. Они тоже смеялись, так что...

   - Ты сегодня старшим работал, - отсмеявшись, сказала Мать, - десяток под тобой ходил.

   - Хорошо работал, - кивнул Старший, - не подставил никого, по-дурному руками не махал. Так что в ужин угощение выставишь.

   Гаор уже сообразил, что это вроде присвоения нашивки, так что всё по правилам. Но тогда он выставлял пайковое спиртное, прикупив, по возможности, в армейском автоларьке. Об очередном присвоении даже специально сообщали заранее, чтобы успевали подготовиться к обмывке, а то носиться не будет. Награды тоже обмывали, чтобы не тускнели. Главное - было бы чем надрызгаться, а причину найдём. Кроме угощения были ещё кое-какие обычаи. А здесь...