— Тише, милая, — прошептал Брис, успокаивающе гладя её по спине.

Но она вдруг покачала головой и решительно поднялась на ноги. Он не стал её удерживать, прекрасно понимая, что ей нужно выговориться, нужно признать всё, каждую свою ошибку, нужно смыть остатки тьмы из души. Ведь сейчас именно слёзы были для неё истинным очищением…

…Проснувшись среди ночи от её тихих всхлипов, он искренне испугался. Решил, что Ориен всё-таки в чём-то ошиблась и Терри окончательно тронулась умом. Но когда попытался развернуть её к себе и посмотреть в глаза… она вдруг крепко обняла его за шею и спрятала лицо у него на груди.

Он же… чувствовал, как по коже медленно стекают её холодные слезинки, как она вздрагивает от рыданий. Но что важнее всего, он ощущал, насколько крепко и доверчиво она прижимается к нему, и от этого растерялся окончательно. Он молчал, не имея ни малейшего понятия, что говорить. Просто держал её в своих объятиях, грел в кольце своих рук. Касался губами волос, висков, щёк. На самом деле он сам не понял, как добрался до её губ… и лишь когда она ответила, когда поцеловала его сама, понял, что теперь уже точно всё будет хорошо.

Подумать только… он больше двух лет не прикасался к ней, не имел возможности ласкать тело свой законной супруги. Не мог быть с той единственной, которую любил. И этой ночью, он упивался их близостью, сгорал от ярчайших эмоций, которые мог испытывать только с ней. А она… отдавалась ему с таким трепетом, с такой безумной нежностью, что у него начинало щемить сердце.

Что ни говори, а в произошедшем между ними разладе они были виноваты вдвоём. Но… видят Светлые Боги, он никогда бы не переспал с другой, если бы Терри тогда так его не разозлила.

Да… потом этих «других» было много. Но они дарили удовольствие телу, совершенно не трогая душу. И лишь сегодня, лишь этой ночью он понял, насколько был глуп. Только теперь осознал, что едва не потерял ту единственную, которая была для него дороже всего мира.

Позже… тихо сжимая её в своих объятиях, он слушал её сбивчивое дыхание, ощущал её тепло и… чувствовал себя поистине счастливым человеком.

— Брис… мой… — шептала Терри, лёжа у него на груди. А потом вдруг приподнялась и, глядя ему в глаза, с какой-то мольбой проговорила: — Я не хочу… не могу делить тебя с другими. Прошу… не убивай меня этим. Я люблю тебя. Но… Боги, как же больно ощущать собственную никчёмность… ненужность…

— Тише, Терри, — прошептал он, садясь в кровати и привлекая её к себе. — Всё плохое — в прошлом. Теперь всё будет просто замечательно. Я любил и люблю только тебя. И больше не позволю кому-то или чему-то испортить наши отношения.

И… она поверила ему. Вот так просто кивнула и доверчиво потёрлась носом о его шею.

Потом они долго разговаривали. Вместе встретили рассвет, и в тот момент для них обоих он показался добрым знаком. Символом начала нового этапа… символом возрождения их отношений.

Утром, увидев сына, Терри снова разрыдалась, но мальчик всё равно умудрился понять, что мама плачет не от горя. Он сам обнял её… впервые за долгое время, и в этот момент выглядел самым счастливым.

И вот теперь, Терри абсолютно искренне просила прощения у своей подруги Лиары, которая всё это время старалась поддерживать её несмотря ни на что, и у Лита, с которым она умудрилась разругаться в пух и прах. Но если герцогиня, отбросив условности, сама обняла давнюю любимую подругу, то Литар так и остался сидеть в своём кресле, хоть и выглядел поистине шокированным.

Увы, но он, как и их мать, попросту не умел прощать. А те люди, в которых он однажды разочаровался, навсегда становились для него теми, кто не достоин внимания. И сейчас, глядя на брата, Брис даже не представлял, что случиться дальше. С Лита бы сталось просто встать и уйти. На самом деле Эмбрис почти не сомневался, что младший именно так и поступит. Он отлично помнил, как тот когда-то целых полгода его игнорировал за простую шалость… ну, подумаешь, татуировка сокола на спине. Разве это повод не разговаривать со старшим братом? Мелочь же. И тем не менее, с Эрлиссой Лит после того случая отношения так и не наладил. Они до сих пор общались крайне натянуто, хотя прошло двенадцать лет.

Сам же Литар смотрел на преобразившуюся Терриану, видел счастливую улыбку Эрки, горящие спокойным теплом глаза Бриса… и чуть ли не впервые в жизни задумался о том, что тоже хочет свою семью. Любимую жену… ребёнка. Не важно, мальчика или девочку. Хочет свою частичку уютного тепла. И… он даже не думал злиться на Терриану. Ведь сам проводил допрос леди Юниллы. Как оказалось, та не просто ежедневно давила на психику принцессы, но и не гнушалась поить её отварами, повышающими нервозность. Ей платили за это… и она честно отрабатывала свои деньги.

Видя, что Терриана смотрит на него с грустью, Лит вдруг усмехнулся и сам поднялся к ней навстречу. А потом подошёл ближе и взял её за руку, осторожно сжав хрупкие пальчики. И этот жест был максимумом того, что он мог себе позволить в отношении супруги брата. Да и в отношении любой другой леди. По сути, Ориен была единственной, кого он обнимал, даже не задумываясь о собственных порывах.

— Забудем, Терри, — сказал он, глядя ей в глаза. — Ты даже не представляешь, как приятно видеть тебя прежней. И прошу, не меняйся больше. Мы все очень рады, что ты опять стала уравновешенным человеком.

Она улыбнулась, сквозь слёзы, которые до сих пор катились из её глаз, и только хотела что-то ответить, но Брис заговорил раньше.

— Литар, мы уезжаем, — сказал он тоном человека, который всё для себя решил и на компромиссы не пойдёт. — Вместе с детьми. К Лиссе на остров. И ишау встречать придётся тебе.

Лит же лишь усмехнулся и покорно кивнул. Он ещё накануне вечером понял, что в ближайшее время от Эмбриса толка не будет. Ведь с делами страны вместо него было кому справиться, а вот в семье его никто заменить не сможет.

— Договор, если таковой будет заключён, всё равно должен будешь подписывать ты, а не я, — ответил Сокол. Он учтиво коснулся губами пальцев Терри и подвёл её к дивану, где сидел Брис. — Но пока об этом говорить рано. Встречу ишау мы, так уж и быть, организуем без тебя. Но я всё равно прошу вас не задерживаться. Если будет возможность, появитесь пару раз, хотя бы для того чтобы познакомиться с потенциальными союзниками.

— Появимся, — отмахнулся Брис, забирая руку супруги у брата и притягивая Терри к себе. Потом снова поднял взгляд на Литара и добавил: — Я теперь в неоплатном долгу перед твоей девочкой. И обязательно поблагодарю её лично, но ты всё же передай ей, что мы этого никогда не забудем. Береги её.

Сокол кивнул и уже собрался покинуть комнату, когда до него снова донёсся голос брата.

— Лит, — бросил Эмбрис, глядя на него с лукавой улыбкой. — Дело, конечно, твоё, но я бы не отказался от красноволосых племянничков. Подумай над этим.

— Обязательно, — раздражённо бросил Литар, а в его голосе отчётливо прозвучала ирония. — Сразу же после того, как в Карилии закончатся преступники.

И ушёл, сам не понимая, почему эта простая шутка брата настолько его разозлила.

Ори проснулась, когда солнце стояло высоко в зените. В теле чувствовалась приятная нега, а в мыслях царил мир и покой. На самом деле она очень давно не просыпалась в таком прекрасном настроении, и ещё никогда у неё не было так легко и спокойно на душе… никогда она не чувствовала себя настолько счастливой.

И у этого была всего одна причина — Белый Сокол. Её Лит… Её принц.

С лёгким шорохом открылась дверь, и в комнату тихо вошёл Литар, а за ним показались камердинер и две служанки с подносами, заставленными различными блюдами. При виде такого количества посторонних, Ори поспешила прикрыть лицо краем одеяла и сделать вид, что спит. И пусть во дворце все и так считали её любовницей Лита, но раньше ведь это было всего лишь сплетнями, а вот теперь стало правдой.

До её слуха доносился едва уловимый звук шагов, чуть слышимый звон приборов, шуршание салфеток. Но вскоре дверь закрылась, и в комнате снова стало тихо, да только Ориен всё равно не желала открывать глаза. Наверно, только сейчас она в полной мере осознала, что всё случившееся ночью — не сон, и она на самом деле переспала с Соколом. И пусть в первый раз всё произошло исключительно по его инициативе, пусть он попросту проигнорировал её отказ, но ведь после… она сама ему отдалась, сама решилась.