Тем временем обряд шел своим чередом. Книга лежала на возвышении, вокруг которого заняли места краснополосые стражники. Священники громко читали стихи из писания, обходя временный алтарь и отпуская земные поклоны на четыре стороны света.
Ксанча заметно нервничала, то и дело поглядывая в небо.
– Как ты думаешь, когда это начнется?
Девушка достала кусочки воска из-за отворота рукава и сжала их в ладони. Рат тоже взглянул в небо.
– Обычно восход Мерцающей Луны приходится на середину церемонии. То есть после третьего удара в главный храмовый колокол. Пока мы слышали только один.
Внизу, у ворот королевского дворца, возникла давка, переросшая в стычку с краснополосыми, охраняющими резиденцию Табарна. Стражники с трудом оттеснили толпу, и стало видно, что на брусчатке лежит тело горожанина. По всей видимости, он был мертв. Несколько женщин с криком и плачем кинулись к покойнику, а в это время краснополосые окружили и повели во дворец высокого богато одетого молодого человека. Он шел, гордо вскинув голову, на поясе висели пустые ножны. Его облик и поведение говорили о том, что молодой эфуандец принадлежит к знатному роду. Ксанча проводила дворянина взглядом и обратилась к Ратипу:
– За этот год я ни разу не встречала в Эфуан Пинкаре знатных людей, тех, кто мог бы повести за собой народ.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Король не появляется перед своим народом, дворян и ученых уничтожили…
– Ты думаешь, что фирексийцы были среди шраттов и среди краснополосых с самого начала?
Ксанча кивнула.
– Посуди сам. Урза и Мишра, Базерат и Морверн, шратты и краснополосые. Тактика не меняется.
– Но ты же сказала, что всех шраттов убили…
– Да. Видимо, в какой-то момент они начали сопротивляться. В отличие от наемников, у них еще оставались если не моральные, то религиозные принципы. Или твой Авохир приветствует насилие?
– Нет, – растерялся юноша. – Постой, получается, что мою семью убили фирексийцы, а не шратты?
Ксанча покачала головой.
– Их просто вывели из игры. А в храме поселился демон.
– Ты думаешь, он все еще там? – Ратип посмотрел в сторону святилища.
– Он не стал преследовать меня в склепе. Джикс слишком большой и громоздкий. Вряд ли он смог бы пройти через храмовые двери.
Ратип молчал, глядя на площадь. Раздался второй удар колокола. Девушка прижалась к спутнику, и он почувствовал, что она дрожит.
– Мне страшно, Рат, – прошептала Ксанча, глядя в потемневшие небеса.
Мерцающая Луна была летней звездой, намного более яркой, чем Морская Звезда, которую Ксанча называла Берулю. Во всех мирах, на всех языках люди передавали потомкам легенды и сказания о ночных светилах и только о Мерцающей Луне не говорили никогда. Это казалось очень странным.
Девушка смотрела на ярко-зеленое мерцание, засветившееся в ночи, крепче сжимала кусочки воска и в любой момент была готова прочитать заклинание для брони. Ратип видел, что нервы спутницы на пределе, но был не в силах ей помочь. Он даже не услышит, когда пауки начнут вибрировать, распространяя вокруг себя смертельные волны звука.
– Я боюсь, – повторила Ксанча. – Вдруг броня Урзы не защитит меня, ведь он многократно увеличил мощность своих механизмов.
Девушка поднялась и заходила по крыше взад-вперед.
– Сядь, – раздраженно прошипел Ратип. – У меня голова кружится.
Его злило, что он не может защитить возлюбленную. Ксанча вернулась на чердак и принялась расхаживать из угла в угол, поднимая клубы серой пыли. Вдруг она скорее почувствовала, чем услышала, звон колокола и мгновенно сунула восковые затычки в уши. Еще секунда, и броня покрыла все ее тело. Ксанча погрузилась в гулкую тишину.
В чердачном окне появилась фигура Ратипа. Юноша знаком подозвал оглохшую спутницу к себе и, подхватив под локти, вытащил на крышу.
На площади царила паника. Бросив оружие, обхватив головы руками, стражники валились на колени и начинали биться в предсмертных конвульсиях. Видимо, краснополосые знали, что среди них фирексийцы, потому что многие, оставшиеся стоять, отбегали от своих недавних товарищей, а некоторые даже направили на них тяжелые алебарды. Ратип во все глаза смотрел на площадь, явно обеспокоенный, как на происходящее будут реагировать простые эфуандцы. Женщины и мужчины что-то кричали, и Ксанче очень хотелось узнать что. Она могла бы спросить об этом Рата, но все равно не услышала бы ответа.
Мощный взрыв сотряс землю. Молодые люди разом уцепились за черепицу, боясь упасть вниз. Сверху было хорошо видно, что на воздух взлетели казармы наемников. Видимо, Урза не зря побывал в Эфуан Пинкаре. Столбы пыли и пламени взметнулись над площадью, и это послужило сигналом толпе. Эфуандцы бросились на оставшихся в живых краснополосых, разрывая их на куски. Ксанча взглянула на Ратипа. Юноша сидел бледный, с широко распахнутыми глазами. Он не ожидал, что его народ способен на такую жестокость.
Священники в панике метались вокруг Книги. Стражники пытались оттеснить обезумевшую толпу, но один за другим исчезали в людском водовороте. Жрецам все же удалось поднять тяжелое писание с алтаря, после чего они попытались прорваться к храму. Эфуандцы не обращали на них никакого внимания, и вскоре процессия скрылась в дверях святилища. В досаде Ратип ударил себя по колену и что-то прокричал Ксанче. Девушка не могла его слышать, но поняла, что он расстроен из-за того, что Книга будет находиться в храме, когда тот взлетит на воздух.
Новая волна краснополосых высыпала из ворот дворца. Стражники ринулись усмирять толпу. Либо пауки не действовали на них, либо они не были фирексийцами. Эфуандцы отчаянно сопротивлялись.
– Что там происходит? – крикнула Ксанча, но голоса своего не услышала. – Все закончилось? Можно?
В дополнение к словам она показала на свои уши. Ратип беспомощно пожал плечами, и девушка вытащила воск.
Пауки все еще кричали, и, не успев даже пожалеть о содеянном, фирексийка потеряла сознание. Ратип встал на колени и зажал ее уши руками.
Раздался второй взрыв, сильнее первого. Внизу послышался звук разбитого стекла, с края крыши сорвалось несколько черепиц.
Ксанча открыла глаза. Возвратив воск на место, она почувствовала на щеке кровь и взглянула на Ратипа. Из-за плеча юноши в небо поднимались красные лучи.
– Джикс, – прошептала девушка, указывая рукой в сторону храма.
Рат обернулся.
На площади разыгралась кровавая вакханалия. Краснополосые, появившиеся из дворца, наконец-то почувствовали действие оружия Урзы. Многие падали замертво, некоторых разрывала на части толпа. Повсюду валялись металлические части их тел. Стало ясно, что это не простые тритоны, а истинные фирексийцы. Площадь залило блестящим маслом, в котором отражался красный свет, льющийся из храма. Дрожащими руками Ксанча нащупала на груди и сломала кристалл Мироходца.
А затем произошло то, что заставило Ратипа заткнуть свои уши. Всех, и живых и поверженных, фирексийцев в одну секунду разорвало на части. Грохот взрыва потряс весь город, а может быть, и весь Терисиар. Ксанча с ужасом представила, что творится в остальных городах Доминарии. Мерцающая Луна ударила в зенит.
Тело девушки пронзила острая боль, ее тошнило, и казалось, вот-вот вывернет наизнанку. Ратип опустился на колени, его бескровные губы беззвучно шептали молитву.
Облако пыли над храмом постепенно развеялось. Эфуандцы увидели, что над святилищем больше нет ни купола, ни колокольни. Ксанча теребила обломки кристалла. Урза не сказал ей, где он будет находиться в решающий момент. Он мог отправиться куда угодно, хоть на Мерцающую луну, а мог остаться в Оранских горах.
Тем временем вспышки красного света в стенах храма становились все ярче, а запах Фирексии наполнил ночной воздух. Ксанча представила, как охваченный пламенем Джикс пробирается к переноске по узкому коридору склепа. Она задавалась вопросом: хватило бы у него сил разрушить весь город? И ответила себе: «Да, хватило бы».
Огромные кровавые лучи взметнулись из разрушенного святилища и упали на площадь. Демон решил атаковать. В ответ из дворца навстречу красным лучам полился серебристый свет.
