— Теперь ваши дела улажены? Другой пожал плечами.

— И все-таки, как вас действительно зовут? Даже по документам…

— Черт, — сказал Таннер. — Так меня зовут. Я был седьмым ребенком в семье, и, когда повитуха показала меня старику и спросила, какое имя он хочет мне дать, тот буркнул: «Черт!» — и ушел. Так меня и записали. Это рассказал мне брат. Я не мог расспросить своего папашу, потому что никогда его не видел. Он сгинул в тот же день.

— Значит, всех семерых воспитала мать?

— Нет. Она померла спустя две недели, и нас приютили родственники.

— Понятно… — проговорил Дентон. — У вас еще есть выбор. Хотите попробовать или нет?

— А кто вы, собственно, такой? — спросил Таннер.

— Министр транспорта государства Калифорния.

— При чем тут это дело?

— Я за него отвечаю. С таким же успехом на моем месте мог быть Главный врач или Начальник почт, но я все-таки лучше прочих знаю техническую сторону. Лучше знаю шансы на успех…

— И каковы они? — поинтересовался Таннер. Впервые за весь разговор Дентон отвел глаза.

— Да, дело рискованное…

— Точнее, оно еще никому не удавалось, кроме того парня, который принес сообщение. Но он мертв… И после этого вы говорите о шансах на успех?

— Вы думаете, — медленно произнес Дентон, — что это самоубийство. Возможно, вы правы… Мы посылаем три машины с двумя водителями в каждой. Если хотя бы одна из них подберется достаточно близко, то ее радиомаяк наведет группы из Бостона… Впрочем, можете отказаться.

— Ага. И провести остаток жизни в тюрьме.

— Вы убили трех человек. Вас могли казнить.

— Но не казнили, так что к чему пустые разговоры? Послушайте, мистер, я не желаю подыхать, однако и ваш вариант меня не прельщает.

— Или вы едете, или нет. Выбирайте. Но помните: если вы поедете и доберетесь до Бостона, все будет забыто; вы свободны и можете делать что хотите. Государство Калифорния даже заплатит за тот мотоцикл, который вы угнали и разбили, не говоря уже об ущербе, нанесенном полицейской машине.

— Большое спасибо…

Ураганный ветер бился и завывал за стенами, и резкие удары в стальные шторы сотрясали комнату.

— Вы очень хороший водитель, — продолжал Дентон. — Вам приходилось водить практически все, что способно ездить. Когда вы занимались контрабандой, то делали ежемесячные рейсы в Солт-Лейк-Сити. Даже сегодня очень немногие отважились бы на это.

Таннер улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Вы были лучшим водителем на сиэтловском маршруте и единственным человеком, сумевшим доставить почту в Альбукерке. После вас это никому не удавалось… Я хочу лишь сказать, что из всех наших асов у вас лучшие шансы на успех. Если кто-нибудь и дойдет до цели, то скорее всего вы. Вот почему с вами были терпеливы. Но больше мы ждать не можем. Ответ нужен немедленно, и в случае согласия — выезд через час.

Таннер поднял скованные руки и указал на окно.

— В такую погоду?

— Машины смогут выдержать, — ответил Дентон.

— Да вы с ума сошли!

— Пока мы здесь с вами болтаем, там умирают люди.

— Парочкой больше, парочкой меньше… Разве нельзя отложить до завтра?

— Нет! Человек пожертвовал своей жизнью, чтобы доставить нам это сообщение! Континент необходимо пересечь как можно скорее, иначе все лишается смысла. Буря или не буря, машины должны уйти немедленно! И ваши чувства здесь совершенно ни при чем. Итак, я жду ответа.

— Мне необходимо поесть. Я не…

— В машине есть еда. Ну?

— Хорошо, — промолвил Таннер, глядя в темное окно. — Я пройду для вас Долину Проклятий. Но я не двинусь с места, пока не получу кое-какую бумагу.

— Она у меня.

Дентон открыл ящик стола и вытащил плотный пакет, из которого извлек лист бумаги с ярким оттиском Большой государственной печати Калифорнии.

Таннер внимательно прочитал текст.

— Здесь говорится, что если я доберусь до Бостона, то получу полное прощение за все преступные действия, совершенные на территории государства Калифорния…

— Да.

— Входят ли сюда преступления, о которых вам неизвестно, если те вдруг всплывут?

— Там ясно сказано: «все преступные действия».

— Значит, договорились. Снимите эти браслеты и покажите мне мою машину.

Дентон откинулся на спинку кресла.

— Вот еще что: если вздумаете где-нибудь по пути отстать… В общем, у других водителей есть приказ на этот случай, и они согласны его выполнить. Приказ открыть огонь. От вас и пепла не останется. Ясно?

— Еще бы, — ответил Таннер. — Я так понимаю, что обязан оказать им ту же услугу?

— Верно.

— Это может быть любопытно.

— Не сомневался, что вам понравится. Но перед тем как снять наручники, я хочу сказать, что я о вас думаю.

— Что ж, если вы желаете тратить время, пока там умирают люди…

— Заткнитесь! Вам на них совершенно наплевать… По моему мнению, вы — самое низкое существо, которое я когда-либо встречал. Вы убивали мужчин и насиловали женщин. Однажды вы выкололи человеку глаза — просто для забавы. Вас два раза судили за торговлю наркотиками и три раза — за сводничество. Вы — пьяница и дегенерат. Думаю, что вы не принимали ванну со дня своего рождения. С дружками головорезами вы терроризировали честных людей, старавшихся сплотиться и встать на ноги после войны. Вы крали и грабили, не гнушались отбирать самое необходимое. Жаль, что вас не убили, как прочих, во время Большого Рейда. Вы — не человек. В вас нет того, что позволяет людям жить в обществе. Единственное ваше достоинство — если это можно назвать достоинством — заключается в том, что ваши рефлексы немного быстрее, мускулы немного сильнее, зрение немного острее, чем у большинства из нас, и вы сумеете проехать сквозь что угодно, если через это вообще можно проехать. Государство Калифорния готово простить вашу бесчеловечность, если хоть раз вы употребите свое единственное достоинство на пользу, а не во вред людям… Мне это не нравится. Я бы на вас не стал полагаться, потому что вы не из тех людей, на кого можно положиться. Я был бы рад, если бы вы сдохли, и, хотя я очень хочу, чтобы кто-нибудь доехал, надеюсь, это будете не вы. Я ненавижу вас. А теперь идем. Машина ждет. Дентон поднялся.

Поднялся и Таннер, глядя на него сверху вниз и скалясь в усмешке.

— Я доеду. Если этот бостонец доехал и помер, то я доеду и останусь жить.

Они подошли к двери.

— Желаю удачи, — процедил Дентон. — Не ради вас, конечно.

— Конечно, я понимаю. Дентон открыл дверь.

— Освободите его. Он едет.

Старший полицейский передал обрез тому, кто угощал Таннера сигаретами, и полез в карман за ключами. Отомкнув наручники, он отступил назад и повесил их себе на пояс.

— Я пойду с вами, — сказал Дентон. — Гараж внизу. Когда они ушли, миссис Фиск достала из сумочки четки и склонила голову. Она молилась за Бостон, она молилась за душу усопшего гонца. Она помолилась даже за Черта Таннера.

Они спустились вниз, и Таннер увидел три машины и пятерых мужчин, сидящих вдоль стены. Одного он узнал.

— Денни, — шагнув вперед, промолвил он, — подойди сюда.

К нему приблизился стройный светловолосый юноша, держащий в правой руке шлем.

— Какого дьявола ты здесь ошиваешься? — требовательно спросил Таннер.

— Я — второй водитель машины номер три.

— У тебя собственный гараж и нет никаких грязных дел за спиной. Чего ради ты согласился?

— Дентон предложил мне пятьдесят тысяч, — сказал юноша, и Таннер отвел взгляд. — Я хочу жениться, и они бы мне пригодились.

— Я считал, что тебе хватает.

— Да, но я собираюсь купить дом.

— Твоя девушка знает, что ты надумал?

— Нет.

— Послушай, у меня другого выхода нет. А ты можешь не соглашаться…

— Это уж мне решать.

— …поэтому вот что я тебе скажу: поезжай в Пасадену, в то место, где мы играли мальчишками. Помнишь скалы у больших деревьев?

— Конечно.

— От дерева в центре, с той стороны, где я вырезал свои инициалы, отмерь семь шагов и копай там фута на четыре. Ты понял?