Все это время настойчивая мысль крутилась в моей голове: «Великий Боже! Это та самая шестерка!»

— Предположим, что это правда, — произнес наконец маленький агент, — тогда не могли бы вы сообщить, кто, кроме вас, способен пойти на столь чрезвычайные меры, чтобы получить эти ленты. Кого вы подозреваете?

— Понятия не имею, — пробормотал я, и перед моим внутренним взором предстал Остров Мертвых. Я знал, что должен сам найти ответ на заданный вопрос.

— Должен вам напомнить, — сказал Бриггс, — что мы не имеем права закрыть дело, пока не выясним, где находятся ленты в настоящее время.

— Понимаю, — кивнул я, — и сколько в вашем Бюро незакрытых дел на сегодняшний день?

— Количество не имеет значения, — с вызовом ответил он. — Дело в принципе — мы никогда не сдаемся.

— Просто я слышал, что подобных дел у вас уже немало, — заметил я, — и некоторые из них изрядно заросли пылью.

— Как я понял, вы отказываетесь сотрудничать?

— Нет, не отказываюсь. Просто не могу рассказать вам ничего интересного.

— И на Землю вы со мной не полетите?

— Чтобы еще раз выслушать эту историю из уст вашего шефа? Нет, спасибо. Передайте ему, что мне очень жаль и что я рад бы был помочь, но не вижу способа, как это сделать.

— Хорошо. Тогда, полагаю, мне пора. Спасибо за обед.

Он поднялся из-за стола.

— Вы вполне могли бы остаться до утра и хорошенько выспаться в удобной постели, — сказал я.

Он покачал головой:

— Спасибо, не могу. Я в командировке и должен отчитаться за каждый день, потраченный на выполнение задания.

— А как учитываются дни, которые вы проводите в подпространстве? — поинтересовался я.

— По очень сложной системе, — ответил Бриггс.

Итак, я сидел и ожидал курьерграмму от Марлинга. Почтовый факс превратит полученное по лучу сообщение в обыкновенное письмо и передаст электронному секретарю, а тот, отделив его от прочей корреспонденции, отправит в приемную корзину в моем кабинете. Чтобы не тратить времени зря, я готовился к визиту на Иллирию.

Перед этим я проводил Бриггса до самого корабля и убедился, что он задраил за собой крышку люка. Затем я лично проследил на мониторе, как его корабль покинул систему Вольной. Я был уверен, что мне еще не раз придется столкнуться с ним или с его коллегами. Разумеется, если я сумею распутать эту историю и вернуться домой живым и невредимым. Ясно было одно: кто бы ни ждал меня на Иллирии, банкетов в мою честь он устраивать не будет. Вот почему моя подготовка к путешествию заключалась в основном в выборе оружия. И пока я подыскивал в своем арсенале самые смертоносные и самые миниатюрные образцы, я думал о Воспроизведении.

Бриггс, безусловно, был прав. Только очень богатый человек может позволить себе построить Воспроизводящую машину — копию той, что спрятана в Далласе. К тому же ему придется пойти на затраты, связанные с определенными исследованиями, поскольку о некоторых тонкостях процесса осведомлен лишь узкий круг специалистов.

Я стал перебирать возможных кандидатов из числа моих конкурентов. Дуглас? Нет. Он меня ненавидит, но вряд ли стал бы прибегать к столь замысловатому способу, если бы решил со мной разделаться. Креллсон? Этот еще и не такое способен, но я следил за ним и точно знал, что возможности для столь крупномасштабной акции у него не было. Леди Куилл с Ригеля? Фактически уже впала в старческий маразм. Империей руководят ее дочери, которые вряд ли пойдут на столь значительные расходы. Какое им дело до давно забытых обид?

Тогда кто?

Я проверил свои записи. Финансовых операций подобного масштаба за последнее время отмечено не было. На всякий случай я послал курьерграмму в Центральное Регистрационное Отделение в нашем секторе Галактики. Но прежде чем оттуда пришел ответ, я получил сообщение от Марлинга.

«Прилетай на Мегапею немедленно», — гласило оно.

Никаких формальных приветствий и витиеватых иносказаний, столь характерных для пейанского стиля, не было. Лишь единственная фраза, причем в повелительном наклонении! Значит, надо было спешить. Либо состояние здоровья Марлинга оказалось гораздо хуже, чем он рассчитывал, либо мне на крючок действительно попалось нечто стоящее.

Я послал сообщение, что вылетаю немедленно, и отправился в путь.

Мегапея. Если вы ищете место, где можно спокойно умереть, то стоит подобрать местечко поудобней. Пейанцы так и сделали и, как мне кажется, поступили мудро. Когда они открыли этот мир, то, насколько мне известно, хорошего в нем было мало. Поэтому вначале они как следует поработали над ним, а лишь затем переселились сюда, чтобы спокойно встретить старость.

Диаметр Мегапеи составляет около семи тысяч миль. В Северном полушарии имеется два больших континента и три помельче — в южном. Больший из северных континентов напоминает высокий чайник с отломанной ручкой, который наклонили, чтобы плеснуть в чашку чая. Второй напоминает лист плюща, от которого прожорливая гусеница отгрызла солидный кусок на северо-западе. Эти два континента разделяют восемьсот миль океана, причем нижняя часть листа залезает на пять градусов в пояс тропиков. Тот, что похож на чайник, размером примерно с Европу. Континенты южного полушария выглядят как единое целое. Они напоминают мне раскиданные тут и там серо-зеленые стеклышки, окруженные кобальтом моря. По всей планете разбросано множество мелких островков, но есть и несколько довольно крупных. Полярные шапки невелики и тенденции к увеличению пока не имеют. Климат приятный, поскольку плоскость эклиптики почти совпадает с экватором. У всех континентов красивая линия побережья, а горы выглядят вполне мирно. Здесь всегда можно найти именно тот райский уголок, о котором вы мечтали всю жизнь, и поселиться там. Именно так пейанцы и задумали.

Тут нет крупных городов, и даже столица планеты Мегапеи под названием Мегапея, расположенная на континенте Мегапея — совсем небольшой городок. (Мегапея — это тот континент, что похож на обгрызенный лист.) Столица Мегапеи лежит на берегу моря примерно посередине выеденного куска. Причем, как правило, между двумя соседними домами расстояние в городе не меньше мили.

Я сделал пару витков, любуясь планетой и мастерством тех, кто ее благоустраивал. По-прежнему я не мог найти ни одной режущей глаз детали. Я учился и всегда буду учиться у пейанцев всему, что касается искусства.

Внезапно нахлынули воспоминания о тех далеких счастливых днях, когда я еще не был богат и знаменит, и поэтому никто не испытывал ко мне ненависти.

Население всей планеты численностью не превышало и миллиона. Вероятно, я мог бы затеряться там, внизу, как уже было однажды, и провести на Мегапее остаток своих дней. Я знал, что не стану этого делать — по крайней мере сейчас. Но как иногда приятно помечтать!

На исходе второго витка я вошел в атмосферу, и вскоре вокруг меня запел рассекаемый кораблем воздух, а небо из цвета индиго превратилось сначала в фиолетовое, затем — в темно-лазурное. Здесь, на границе реальности и небытия, парили легкие облака.

Я посадил «Модель Т» прямо во дворе дома Марлинга и, заперев люк, с небольшим чемоданчиком зашагал в направлении башни. Путь предстоял неблизкий — до башни было больше мили.

Я шел по знакомой дороге, что петляла в тени раскидистых деревьев, и тихонько насвистывал что-то себе под нос. То и дело мой свист подхватывала какая-нибудь птаха. Я чувствовал дыхание моря, хотя самого моря отсюда еще не было видно. Все было таким же, как и много лет назад, когда я поставил перед собой, казалось, неразрешимую задачу и вступил в схватку с богами, надеясь обрести забвение, а нашел нечто совсем иное…

Воспоминания, словно слайды в демонстрационном аппарате, одно за другим вспыхивали в моем мозгу, когда я невольно бросал взгляд то на поросший мхом валун, то на гигантское партоновое дерево. Вот на глаза мне попался криблл — животное размером с пони, похожее на бледно-лиловую собаку с длинными ресницами и короной из розовых перьев; бедолага при моем приближении испуганно умчался… Потом я заметил парус желтоватого цвета, а вслед за ним показалось и море.