— Ну, мы ведь так хорошо ладили эти последние недели…

— Я знаю, Колетта. — Для такой проницательной женщины, это был уже достаточный ответ. Она заговорила, тем не менее, торопливо произнося слова, словно спеша избавиться от них как можно скорее.

— Я же просила тебя жениться на мне. Ты собираешься сделать это? Или остаешься здесь?

— Я… я не знаю, Колетта. Полагаю, мне нужно больше времени на то, чтобы подумать. Я не обманываю тебя, Колетта, я говорю тебе правду.

Она насмешливо фыркнула:

— Каждый мужчина из тех, что я знала, начинал в последнюю минуту нести что-то вроде этого.

— Обещаю, что скажу перед тем, как улететь. — Он схватил ее за плечи, удержав ровно столько, сколько посмел. От нее исходило поразительное тепло.

— Если это должно произойти…

Он отпустил ее.

— …то произойдет.

Она выдавила слабую улыбку.

— Думаю, это лучше, чем прямой отказ. Увидимся. — Она повернулась и выскочила через дверь. Порыв ветра подхватил и забросил в каюту несколько ледяных хлопьев, и они закружились и растаяли, касаясь его лица.

За ней вышли два трана-рыцаря, продолжая легко разговаривать, полностью игнорируя жестокий холод. По мнению местных жителей, раз они стояли на защищенном берегу, то могли прогуливаться на улице чуть ли не нагишом. Этану же и другим людям приходилось спешить назад, в каюту, пока незащищенная кожа не замерзала до того, что начинала хрустеть и крошиться, как медовые соты.

Можно было бы считать, что местные жители вполне привыкли к проявлениям передовой технологии человечества: они не уставились с благоговением вверх, когда взревели тормозные моторы шаттла и он уютно устроился на своей площадке, словно улитка, возвращающаяся в свою раковину.

Когда рев моторов замер, внутренние элементы суперохлаждения, встроенные в покрытие дельтакрылого атмосферного летательного аппарата, принялись за работы. Скоро и корпус, и сами моторы остыли до того, что их можно было потрогать рукой.

С пролетов ожидающего моста протянулись фалы. Трясущийся от холода пилот корабля и посадочная команда обменялись короткими деловыми репликами. Пакеты и корзины стали поступать из скрытого склада в шаттл, тогда как в обмен маленький кораблик-челнок порождал из своих недр множество посылок меньшего размера, но с печатями.

Изделия местных промыслов обменивали на ножи, лампы и оружие из сталамики. Куски все еще бесценного зеленого осмидина, пусть даже и неважного качества, обменивались на радио, триоды и другие средства связи.

Этан вспомнил об огромном вулкане, который местные траны называли Места-Где-Кипит-Кровь-Земли, и о пещере, наполненной осмидином, обнаруженной ими внутри. Он подумал о том, что бы сделал тот самый некто, кто контролировал местную торговлю, узнай он об этом хранилище сверхценного поделочного камня, от размеров которого перехватывало дыхание.

Неподалеку Геллеспонт дю Кане начал оживленно болтать с врачом, которого предусмотрительно выслал на шаттле капитан звездного корабля, едва только узнал о своем неожиданном и знаменитом пассажире. Колетта стояла рядом, отрывисто отвечая на ворчливые и несколько непристойные прощания Септембера и более вежливые и почтительные заверения Вильямса.

Когда оказалось, что больше не с кем говорить и больше нечего делать, Этан вдруг понял, что он движется ей навстречу. Она тоже направилась к нему.

Несколько мгновений прошли в молчании. Возможно, мысль, что теперь он решился, помогла ему более стойко встретить ее взгляд.

— Как ваш отец? — наконец поинтересовался он.

— Так хорошо, как это можно было ожидать. — Ей пришлось сделать над собой усилие, чтобы заговорить с обычной для нее откровенностью. — Я пытаюсь убедить его согласиться и поменять физическое тело… а он отказывается от дополнительных стимуляторов и операции. Он не желает этого. Не думаю, чтобы это было желание умереть. Психогностики говорят, что это не так. Но он не желает даже омолаживаться, причем действует вполне осознанно. Главное его желание сейчас — чтобы я все взяла в свои руки, — он, мол, уже и так долго этим занимался.

— Вы готовы заняться этим, Колетта? — Этан говорил мягко, но без воодушевления. Было очень трудно заставить Колетту поверить в себя. — Я знаю, как работают торговые семьи. Я сам работаю на такую семью.

— Готова я или нет, но мне приходится это делать. — Ответ ее был таким мягким, что трудно было поверить, что это она так говорит. — А что вам надо делать, Этан?

Он улыбнулся. Это было нелегко.

— Извините, Колетта. Мне правда очень жаль.

— Ох уж эти торгаши, сначала говорят, что продают самое лучшее, а потом заявляют, что им очень жаль.

— Колетта… — Этан подыскивал слова. — Я не тот, кто приказывает, а тот, кому приказывают. Вы воспитаны и обучены так, чтобы отдавать приказания. Я взрослел, приучаясь выполнять их. Я могу предложить только совет, но никогда не смогу командовать. Не думаю, чтобы это у меня хорошо получалось. Я запутаюсь на любом ответственном посту, который вы сможете предложить мне, и вам придется прикрывать меня. Вам придется объяснять, кто я, моим коллегам, настоящим квалифицированным специалистам и компьюсивам. — Он печально покачал головой. — Я не смогу справиться с насмешками, объектом которых я непременно стану. И не хочу становиться бесполезным паразитом.

— У вас уникальное представление о том, что значит жить вместе с кем-то. — Голос ее прозвучал почти отчаянно, но непохоже было, что она упрашивала его. — Вы могли бы делать все, что захотели бы… Что угодно — путешествия, хобби… Это даже не обязательно должно было бы быть вместе со мной. — Она слегка опустила глаза. — Вы могли бы… даже заводить женщин на стороне, если бы только пожелали. Я устроила бы все так, чтобы вы смогли позволить себе все самое лучшее. — Она снова посмотрела вверх. — Вы же хороший человек. Вы могли бы делать все, что хотите… если бы только вы… — она поколебалась, — опять возвращались ко мне.

— Нет, Колетта. Здесь у меня есть дело, которым мне предстоит заняться.

Что-то вспыхнуло в ее глазах на долю секунды.

— Это тот мускулистый медвежонок, так?

— Нет. — Этан произнес это с силой, которая сквозила в честности и откровенном удивлении ее словам. — Эльфа ничего не значит. Не знаю, что она нашла во мне, но она представитель иного мира.

— В прошлом это людей не останавливало, — напомнила ему Колетта.

— Это останавливает меня. Во всем, что касается Эльфы Курдаг-Влата, любой интерес, кроме антропологического — строго односторонний. И причем с ее стороны. Я уже объяснил тебе подлинную причину. Я никогда не мог быть профессиональным студентом, профессиональным путешественником, профессиональным хоббистом. Или профессиональным мужем.

Казалось, она уже готова уйти, но вдруг она обхватила его так внезапно и так крепко, что ему пришлось силой удерживать равновесие. Она начала молить его, говоря так тихо, что никто, кроме Этана, не смог бы ее услышать. Он моментально поддался гипнозу этих зеленых глаз с металлическим блеском.

— Ты — первый из встреченных мною мужчин, кто обошелся со мной, как с человеком. Ты был добр ко мне, и ты был честным со мной. Я знаю, что я безобразна.

— Нет, Колетта, вы — что угодно, только не это.

Ее улыбка выдавала внутреннюю боль.

— Многие месяцы я была единственной женщиной в округе. Я наслаждалась этой изоляцией. Я достаточно хорошо знакома с физиопсихологией, чтобы прочитать, что в твоих глазах каждый месяц этой изоляции я теряла по пять килограммов. Как только мы добрались до какого-то форпоста цивилизации, ты сразу увидел, какая я на самом деле, ведь этого не сможет исправить ни один врач. Так и случилось здесь, на этом форпосте. Я страдаю ожирением, я саркастична и упряма до разочарования.

— Два последние качества вам нужны, чтобы удержаться на том месте, которое ожидает вас, — заверил ее Этан. — Что же касается первого, так это просто образ, который вы сами себе создали. — Он подумал о том, что сказал ему Септембер. — Психическая форма и привлекательность не имеют друг с другом почти ничего общего. В темноте все человечество похоже друг на друга. Нет причины, по которым я не могу жениться, связаны с нашим умственным устройством, а не с физиологическим.