В комнате повисла полная тишина. Когда никто за столом не среагировал, гигант отчетливо сморщил свою морду, покосился на Гуннара и произвел пренебрежительный звук.

— Ты же знаешь, как воняют еноглиды, если их стерилизовать. Мерзкое зловоние! — Он осмотрел стол и воскликнул с притворным удивлением. — Да здесь не один источник, а несколько!

— Тише, Бафтем. Гражданин должен быть вежливым, даже обращаясь к кастрированному бурфу. — Он наклонился между Этаном и Гуннаром над столом.

— Не соблаговолите ли вы выйти вон?

Этан почувствовал восхищение выдержкой Гуннара, когда рыцарь обернулся через правое плечо и прокричал:

— Эй, хозяин, чья это таверна — твоя или его?

С изумительной прозорливостью хозяин таверны уже отступил ко входу на кухню. В отчет на вопрос Гуннара он издал какой-то нечленораздельный булькающий звук и быстренько шмыгнул внутрь, прежде чем любые последующие вопросы могли быть заданы.

— Может, это ты теперь хозяин? — Гуннар рассеянно взглянул вверх на забияку. — Только все равно, на мой взгляд, ты больше похож на слизняка. — Он опустил глаза, посмотрев на ноги подошедшего к ним. — Однако, слизь, что тянется за тобой, ведет от дверей, а не с кухни.

Отступив назад и одновременно выхватив меч, оскорбленный горожанин обрушил его вниз. Гуннар все еще балансировал на двух задних ножках стула.

Как только лезвие мелькнуло в воздухе, он резко качнулся назад. Тяжелая спинка стула ударила нападавшего по поясу, от чего он полетел на пол.

Этану удалось выскользнуть из-за стола и выхватить свое оружие. Оно весило больше, чем картометр, однако за последние несколько месяцев он был вынужден узнать, как пользоваться этим средством убеждения. Он не заметил трана, который обошел их сзади, но это успел сделать даль-Джаггер.

Убийца-неудачник опрокинул Гуннара, повалившись на него, так как слепо цеплялся за кинжал оруженосца, вонзившийся ему между выпученных глаз.

Теперь казалось, что на них бросились все находившиеся в таверне. В новопришедших бешено полетели ледовые мечи, топоры из кости и металла.

Этан оказался на полу, пытаясь увернуться от удара пикой, которой целил в него дюжий посетитель. Он откатился в сторону, и острие пики, ударив в каменный пол, выбило из него искры. Вояка с пикой попытался нанести еще один удар, подняв свое оружие, когда его остановил брошенный в лицо стол.

Кинув стол, Септембер сцепился с гигантом, страховавшим с тылу состоятельного оскорбителя. Огромная костяная дубинка засвистела в воздухе. Септембер быстро пригнулся, избегая ее удара. Врезавшись в стену, дубинка пробила в деревянной перегородке кабинетика дыру размером с голову.

Септембер двинулся вперед и нанес своему кошкоподобному оппоненту сильный удар в пояс. Гигант охнул от удивления, но не упал. Он поднял над головой дубинку, а выражение его лица из яростного стало идиотским.

Септембер поднял колосса, кости которого весили так мало, и бросил его почти на середину таверны.

Понимая, как мало от него толку в физической схватке, Миликен Вильямс пригнулся в кабинетике и старался сделать все возможное, чтобы не привлекать ничье внимание к собственной персоне.

Этан увернулся от удара мечом, схватил трана за шею и оторвал его от пола. Тран тяжело ударился в стену, обмяк и затих. Большой, но неорганизованной группе нападающих приходилось несладко, когда они оказались лицом к лицу с людьми, отлично сражавшимися, несмотря на тяжесть своих тел, и с профессиональной тренированностью сэра Гуннара и его оруженосцев.

Запах крови становился невыносимым.

Этан подставил руку, блокируя широкий замах саблей, и почувствовал, как от удара задрожали все мускулы на плече. Стараясь вложить в свой удар как можно больше силы, он взмахнул своим мечом и опустил его вниз.

Соперник отпарировал удар, но с такой силой, что Этан выбил меч из его рук. Он наклонился и подхватил его раньше, чем Этан успел бы нанести еще один удар. Но, вместо того, чтобы возобновить нападение, он отступил назад и бросился за помощью.

Самым храбрым человеком из всех присутствующих оказался не Септембер, и не сэр Гуннар, и не кто-либо из неистовствующих горожан, а хозяин трактира.

С потолка спускалось массивное кольцо кованого железа. Оно поддерживало восемь масляных ламп. Когда Септембер сорвал люстру с потолка и принялся размахивать ей, словно оружием, хозяин решил, что пришло время постоять за свое имущество. Ведь люстра, сделанная из металла, была самым ценным предметом во всей таверне. Нехорошо будет, если она окажется погнутой или вовсе сломанной. Рискуя жизнью, трактирщик рванулся через поле битвы и, не получив ни царапины, скрылся в дверях.

Сражение продолжалось несколько минут, пока, со скоростью, достойной восхищения, трактирщик не привел группу констеблей. Один из сражавшихся возле двери объявил об их приближении, и разгоряченные соперники тут же прервали бой и стали искать запасные выходы наружу.

— Кухня! — воскликнул сэр Гуннар.

— Почему? — захотел узнать Этан. — Ведь это не мы начали!

Рука потащила его вперед:

— Приятель, полиция везде одинакова. Лучше, по возможности, не сталкиваться с ней.

Они бросились через вонючую кухню и выскочили в боковую улочку, присыпанную легким снежком. Следуя за сэром Гуннаром, они немного пробежали влево, затем замедлили бег.

— Почему мы останавливаемся? — Этан выжидающе оглянулся. Но в узком переулке не было слышно никаких признаков погони. — Ведь мы все еще очень близко от таверны.

— Друг Этан, здесь они не станут нас искать. — Гуннар напряженно дышал, дыхание его было короче и быстрее, чем у троих людей.

— Почему?

Гуннар указал на мостовую, по которой они шли. Когтем на ноге он ковырнул бледный и твердый, словно фанера, слой снега, открывая взору каменные блоки.

— Здесь нет ледяной дорожки. Ни один тран, особенно, если он спешит, не бросит ледяной дорожки. Эту идею я у вас перенял. — Дыхание его сгущалось и с математической точностью появлялось перед ним.

— Мы не бегаем, как вы, — добавил он. — Траны не ходят и не бегают там, где могут скользить. Поэтому местные власти будут блокировать только ледяные дорожки, чтобы задержать тек, кто хочет от них скрыться.

Они продолжали идти по каменной мостовой, пока не вышли на более широкую дорогу. Там они смешались с обычным для этого времени дня потоком транспорта. И перестали чем-либо отличаться от транов, деловито сновавших мимо них. Разве только смятенными своими мыслями? Но они старались скрыть их так же хорошо, как и свои запятнанные кровью мечи.

Когда они вернулись на борт «Сландескри», моряки и солдаты окружили

Даль-Джаггера и Буджира, критически рассматривая их легкие раны и расспрашивая о сражении. Гуннар и три человека отошли к самому борту и встали, разглядывая спокойный пляж.

— Они напали на нас.

— Это и так очевидно, Миликен.

Школьный учитель нетерпеливо потряс головой:

— Нет, нет — я не отрицаю то, что и так ясно. Я хотел только сказать, что они напали на нас — на людей.

— Ну и что тут такого? — Этан остановился и подумал. — Ага! Понятно.

До сих пор, местные обращались с нами вежливо, почти учтиво. — Он возбужденно посмотрел на Септембера. — Сква, помните тот инцидент несколько дней назад, когда мы впервые пошли навестить начальника порта?

Толпа, которая провоцировала Гуннара, просто-напросто разошлась прочь, когда увидела, что мы готовы вмещаться. Отчего же сегодня они были так смелы с нами?

— Приятель, я на это могу ответить только одно. — Септембер продолжал смотреть на плащ, в то время, как его рука (в чистом новом спецкомбинезоне) задумчиво отковыривала лед на деревянном борту. -

Наверняка это было запланированное нападение. Нас намеренно спровоцировали. Или, вернее, спровоцировали-то Гуннара и его ребят, в надежде, что вы, и я, и Миликен тоже втянемся — так оно и произошло.

Кто-то хочет видеть нас мертвыми, как, впрочем, и Гуннара. Я подумал, что некоторые из посетителей этой таверны слишком уж хорошо дерутся для кучки внезапно раздраженных горожан.