Я больше не представляю, как она меня обслуживает.

Больше всего меня возбуждает перспектива ее оргазма. Звуки, которые она бы издавала. То, как ее губы сложились бы в форме буквы «О», как выгнулась бы ее спина. Черт, мне бы очень хотелось выйти из душа, прийти в гостиную и найти ее обнаженной на диване, с раздвинутыми ногами и одной рукой между ними, а другой — на груди.

Я ощущаю покалывание в позвоночнике, когда изображение усиливается, становится резким и более реальным. Мышцы на моих ногах напрягаются, и я позволяю своей фантазии разыграться. Черт, мне хочется когда-нибудь обнаружить Харпер мастурбирующей, застукать ее за самоудовлетворением, когда она так чертовски близка к краю.

Мое воображение рисует картинку… Она стонет и морщится, пока ее пальцы порхают по влажной киске, над восхитительным бугорком ее клитора. Она возбуждена и на грани, цепляется за освобождение. Харпер открывает глаза. Ей даже не приходится просить меня помочь ей кончить. Эти голубые глаза, подернутые дымкой похоти, «говорят» мне, как сильно она нуждается в моих губах и языке.

Скользнув ладонями вверх по ее бедрам, я широко раздвигаю ноги Харпер и прижимаюсь лицом к ее сладкой влажности, и… святой Боже. Начало оргазма окутывает меня, пока я пробую ее на вкус. Он проносится сквозь меня, пока я пожираю ее. И в тот момент, когда я заставляю ее кричать и кончать так чертовски сильно на моем лице, я чувствую это.

Я прямо там, рядом с ней, резко двигаю кулаком, и дикий стон вырывается из моего горла, когда я кончаю.

Задыхаясь, я стою там в течение нескольких минут, горячая вода льется по спине, мои плечи поднимаются и опадают от интенсивности этого оргазма, подогреваемого Харпер.

Через некоторое время я свежий после душа, чистый как стеклышко, лежу голым в постели.

Удовлетворенный, я кладу руки за голову. Да, я пришел, увидел и победил свою похоть. Миссия выполнена. Харпер Холидей исчезла из 99,99 % моего мозга, посвященного сексу, и теперь я могу сосредоточиться на том, чтобы помочь ей завтра без единой пошлой мысли, мешающей мне.

Очевидно, что я больше не хочу трахнуть ее.

Не-а. Ничуть. Даже когда сигналит мой телефон. Даже когда я открываю от нее сообщение. Даже когда вижу фотографию, которую она прислала — суперкрупный план того, как она облизывает мороженое с ложки.

Я блокирую экран и клянусь: я не мечтаю о том, чтобы всю ночь лизать мятное мороженое с шоколадной крошкой вместе с ней.

На следующий день я сижу в кофейне в наушниках, слушаю музыку и работаю над следующей сюжетной линией «Приключений Мистера Оргазм», после вчерашнего массового мозгового штурма с писательским составом. В этом эпизоде наш герой должен проникнуть в трехсотлетний жуткий дом, чтобы спасти женщину, которую преследует «Призрак Прошлого Оргазма».

Кое-что в анимации, которую прислал мне главный писатель, кажется неправильным, и я никак не могу понять, что именно. Я закрываю свой ноутбук, засовываю его в сумку через плечо и хватаю блокнот. Мне нужно понять, что не так, и иногда я делаю это лучше всего, рисуя и проигрывая в уме все действия.

Я обхватываю рукой лист бумаги, и в скором времени мне нравится то, какую форму принимает эта идея. В ней по-прежнему есть пошлый юмор, который нужен шоу, и я знаю, что это звучит странно, но у шоу есть еще и сердце. Это ключ. В финале каждого эпизода, Мистер Оргазм, в конце концов, остается хорошим парнем, который спасает мир.

Слушайте, я знаю, кто я. Я не питаю никаких иллюзий. Я не излечиваю от рака и не спасаю китов, но горжусь тем, что, когда люди смотрят мое шоу, они смеются. Иногда они смеются так сильно, что писаются. Да, я получил несколько писем от поклонников с рассказами об этом. Некоторые зрители начинают шалить друг с другом после просмотра. Может быть, они смеются, может, трахаются, а может быть, и писают, но я надеюсь, что люди не дерутся. «Приключения Мистера Оргазм» — не жестокое шоу. В конце концов, герой использует и свои навыки, и свой мозг, чтобы спасать, но никогда не использует кулаки.

Вот почему я рисую пузырь возле рта героя и пишу слова: «Я — любовник, а не боец».

Я продолжаю рисовать, переходя к другим образам, которые кружатся в уголках моего сознания. Случайные образы — ниндзя-банан; собака, идущая на передних лапах; трио героинь, показывающих неприличное представление. Может быть, я смогу втиснуть это в эпизод. Всем нравятся пошлые героини. Карандашом я набрасываю историю, показанную в их маленьком шоу, о сексуальной девушке-механике, которая моет свою машину под солнцем, прижимаясь потной грудью в обтягивающей майке к старому автомобилю. Нагнувшись, она смахивает рыжие волосы с лица и отводит их назад.

Черт. Черт. Черт.

Краешком глаза я мельком замечаю открывающуюся дверь. Харпер пересекает расстояние между нами, и я спешу сложить бумаги в четыре раза, или в восемь, или в шестьдесят четыре раза, чтобы она не узнала, что я ее нарисовал.

И нарисовал ее такой. Потому что она безумно сексуальна даже на эскизе.

Засовывая листок в карман, я мысленно проклинаю себя. От этой девушки я становлюсь сумасшедшим, хотя отчетливо помню, как вчера вечером выставил ее из своих мыслей. Какого черта она снова вторгается в мои рисунки?

Харпер выгибает бровь, когда подходит ко мне, и я вовремя сдергиваю наушники, чтобы услышать:

— Государственные тайны?

Я качаю головой.

— Не-а. Просто сюжет для шоу, — говорю я своим практичным, спокойным и непринужденным тоном.

— Ах, хорошо, но лучше держать это подальше от меня, так как я могу раскрыть все секреты Мистера Оргазм, если запущу в них свои маленькие жадные ручонки, — она выбрасывает вперед руки, делая вид, что хватает меня за плечо, а затем за предплечье.

Черт возьми, у нее ловкие руки.

Ну, понятное дело. Она зарабатывает ими на жизнь.

Мои глаза округляются, когда она подносит руку к карману моих джинсов. Но это просто спектакль. Она смеется и поднимает ладони вверх в знак капитуляции.

— Я просто пошутила. Я бы никогда не попыталась заглянуть в твои идеи для шоу, — говорит она, усаживаясь стул, стоящий напротив меня, в местечке, которое мы выбрали для сбора информации о ее свидании. — Но я хочу посмотреть его, когда он будет в эфире. Я видела каждый эпизод.

Я наклоняю голову.

— Правда?

Она кивает и причмокивает губами.

— Видела каждый эпизод и полюбила каждый эпизод.

Тепло разливается в моей груди и, на этот раз это не связано с тем, что я хочу ее, это все от гордости за хорошо выполненную работу.

— Это потрясающе. Мне нравится это слышать.

Она пододвигает свой стул ближе, и я готовлюсь к тому, что услышу все подробности того, как Джейсон за ней ухаживал. Вместо этого, она указывает на блокнот.

— Какой первый комикс ты полюбил?

Я немедленно отвечаю.

— «Стань Пушистым». Мне нравится этот комикс. Этот кот сразил меня наповал.

— Я тоже его люблю, — Харпер улыбается. — Что еще? — спрашивает она, поставив локоть на стол, положив подбородок на свою ладонь и просто улыбаясь, пока мы болтаем. — За все годы, что я тебя знаю, я ни разу не видела, чтобы ты читал такие комиксы, как «Супермен» или «Человек-паук». Вместо этого ты весь в своих мультфильмах и комиксах, не так ли?

Я киваю.

— Супергерои не моя тема. Но я всегда интересовался рисованием и комедией. Сейчас это «Гриффины» и «Американский папаша», чтобы посмеяться. А когда был моложе, с жадностью поглощал ежедневные комиксы «Дальняя сторона» и «Кельвин и Хоббс».

— Так вот почему у тебя тигр на груди? Из-за Хоббса?

Я склоняю голову набок.

— Как ты узнала о тигре?

— Возможно, я случайно заметила его, — говорит она и мило пожимает плечом. Харпер хватает свой телефон, щелкает на иконку галереи и прокручивает несколько фотографий. Она поворачивает телефон экраном ко мне и показывает одну фотографию с того дня в Центральном парке. Я помню, как в тот день она фотографировала меня, пока мы разыгрывали ее брата.