Большего.

Хотя я знаю, что никогда не получу этого с ней, поэтому не стоит зацикливаться на этом. Вместо этого я беру кусок хлеба, откусываю от него, чтобы не сказать ничего разоблачающего в ответ. Официантка приносит бокал вина для нее, пиво для меня и прерывает этот серьезный момент.

Остаток ужина проходит легко. Мы говорим о работе и фильмах, соглашаясь с тем, что в «Подозрительных лицах»[32] был лучший поворот сюжета, затем говорим о книгах, и каким заклинанием Гарри Поттера мы бы хотели владеть больше всего. Мы оба выбираем способность к трансгрессии.

— Мгновенная транспортировка. Никаких больше самолетов, машин и никакого ожидания, — говорю я, нажимая указательным пальцем на стол для больше эффекта. — Мы бы могли отправиться на Фиджи прямо сейчас.

— Следующая остановка Бора-Бора.

Мы разговариваем даже о кроссвордах, и она удивляется, когда я говорю, что разгадываю его каждую неделю.

— Каждую неделю? — спрашивает Харпер, выгибая бровь.

— Когда ты подписывалась на эту поездку, ты думала, что получишь только красоту? — я жестом показываю на всего себя, а затем прижимаю палец к виску. — Тут еще есть мозги.

— Воскресный кроссворд действительно тяжелый.

Я пожимаю плечами.

— Мне нравятся головоломки, — как и Харпер. Порой она для меня большая загадка.

— Мне тоже, — добавляет она.

У нас так много общего, что это пугает.

После ужина мы прогуливаемся по Центральному парку. Вечерний воздух прохладный, и ночной ветер проносит шквал золотисто-коричневых листьев мимо наших ног.

— Мне нравится осень в Нью-Йорке, — размышляет Харпер, глядя на деревья, чьи листья пестрят различными цветами, покрывая нас, словно балдахином, пока я провожаю ее домой. — Это мое любимое время года.

— Почему?

— Я люблю осеннюю одежду и шарфы, — говорит она, когда каблуки ее сапог стучат по тротуару. — А еще осенние цвета — все оранжевое, красное и золотое. И воздух свежий, но не холодный. И больше всего из-за того, что, кажется, будто Манхэттен был создан именно для этого времени года.

— Как так?

— Это романтично. Это как если бы… — Харпер делает паузу, и, похоже, будто она увлеклась своими мыслями. Она замедляется и смотрит на меня. — Будто у Манхэттена и осени есть химия. Понимаешь, что я имею в виду?

— Как будто они должны быть вместе?

— Да. В точку. Нью-Йорк был создан для осени, — говорит она, когда высокая брюнетка и еще более высокий блондинистый чувак идут прямо на нас; рукой он обнимает ее за плечи. Мы с Харпер немного подвигаемся вправо, и ее взгляд на мгновение задерживается на них.

— И осень была создана для Нью-Йорка, — добавляю я, а затем подхожу к ней и обнимаю за плечи. — Тебе холодно?

Она качает головой.

— Уже нет.

Молчание опускается между нами до следующего квартала. Это странно, потому что обычно мы очень болтливые. Но это так приятно — гулять по городу, ведь Нью-Йорк предстает перед нами во всем своем великолепии элегантных зданий слева от нас и драгоценностями парка справа.

— Теперь это похоже на свидание, — говорит Харпер себе под нос, и мое сердце ускоряется, ударяясь о грудную клетку. Потому что мне очень нравится быть на свидании с ней. Больше, чем следовало бы.

Но когда я прокручиваю свои слова в уме, то задаюсь вопросом, не переусердствовал ли я с ней и не пересек ли черту, которую она не хочет пересекать.

— Все хорошо?

— Конечно, — говорит она так, будто разговаривает с тупицей. — Это по-прежнему уроки в свиданиях, не так ли? Я имею в виду, только потому, что мы добавили секс, это не значит, что наши уроки прекратились, верно?

Мое сердце тормозит, снова ударяясь о грудную клетку. Я говорю ему нахрен заткнуться, потому что не могу позволить этому выйти за рамки приличия и ожидать большего.

— Конечно, — говорю я спокойно, но теперь мне интересно, был ли этот ужин поддельным свиданием. Теперь она практикуется в свиданиях со мной? Секс — это одно, но пробные свидания беспокоят меня. Я не знаю почему.

— Я думаю, что сегодня вечером, ужиная с тобой, была довольно впечатляюща. Я не пролила на себя томатный соус. Не рассказывала никаких сумасшедших историй, и все время разговаривала вполне разумно, — говорит она, высмеивая себя.

Я издаю небольшой смешок и пытаюсь освободиться от всего, что играет в пинг-понг в моей голове.

— Ты была чертовски впечатляющей.

— Знаешь, что это значит? — спрашивает она со знающей улыбкой на лице.

— Не-а.

— Ну же. Попытайся догадаться, — говорит она, легонько толкая меня локтем в ребра.

Я терплю фиаско.

— Понятия не имею. Пусто.

— Но я думала, что тебе нравятся головоломки, — говорит она с ухмылкой на губах.

— Да, но это разгадать я не могу, — признаюсь я. Я не знаю, как играть в ее игру.

Харпер цокает языком.

— Это значит, — говорит она, затем останавливается, подходит ближе и хватает ворот моей рубашки, — что прошлой ночью, в твоем гостиничном номере, было наше первое свидание, а это — второе. И ты знаешь протокол третьих свиданий.

Мгновенный стояк!

Дешифрирующее кольцо сработало! Я понял. Сегодня вечером она надела свой плащ Принцессы Недомолвок, и завтра она хочет трахнуться. И вот на этом я и собираюсь сосредоточиться. А не на том дерьме со свиданиями, которое меня огорчает. Кроме того, нет никакой необходимости быть стервозным, если собираюсь заставить ее кончить на моем члене менее чем через двадцать четыре часа.

О, да. Я чувствую себя намного лучше с этими картинками, мелькающими в моей голове. Спасибо тебе большое, мозг.

Я обнимаю ее за талию.

— Я действительно знаю протокол третьего свидания и намерен ухаживать за тобой долго и правильно.

Затем, потому что хочу подарить ей вкус того, что будет завтра, и, может быть, еще потому, что хочу напомнить, что могу завести ее за секунду, я крышесносно ее целую прямо на улице Манхэттена, прижимая ближе к себе. Она трется тазом о мой стояк, и я почти шепчу ей на ушко пошлости о том, какая она влажная. Но я не хочу прекращать поцелуй. Я вообще не хочу останавливаться, и она, кажется, тоже.

Мы целуемся до тех пор, пока мимо, извергая плотный слой выхлопов, не проезжает автобус и разрушает момент.

Ее телефон гудит, когда мы отходим друг от друга, и она достает его из сумочки.

Харпер открывает рот от удивления, когда смотрит на экран.

— Это Саймон.

Я сжимаю кулаки и отвожу взгляд. Сжимаю челюсть, и прямо сейчас я его ненавижу. Он — парень, в которого она действительно влюблена. Черт, для него я ее тренирую, не так ли? На мгновение мне хочется, чтобы он ей не так уж и сильно нравился, чтобы он ее подвел, причинил ей боль, и тогда она прибежит ко мне. Но я чувствую себя ужасно, желая этого.

— Как мистер Хемсворт? — спрашиваю я, едва скрывая горечь в своем тоне.

— Он всего лишь подтверждает информацию о предстоящей вечеринке, — мягко говорит Харпер. — Она на этой неделе. В субботу утром, вообще-то, — Харпер показывает мне сообщение, и не то чтобы мне нужно было его увидеть. Это на самом деле деловое сообщение, и я чувствую себя тупицей от того, что позволил себе заблудиться в дебрях ревности.

Но на экране появляется новое сообщение.

Саймон: Не хочешь выпить кофе на днях?:)

Он использовал чертов смайлик. Я хочу рассечь воздух кулаком в победном жесте, потому что это полная и абсолютная причина отказать ему.

— Что со смайликом?

— Это мило, — говорит она, и кажется немного мечтательной, будто ей это нравится.

Все, хватит. Я рявкаю:

— Не ходи. Не трахайся с ним.

Она резко поднимает голову и смотрит на меня так, будто у меня две головы. Змеиные головы, судя по моему язвительному тону. Она упирает руки в бедра.