Дик кивнул, соглашаясь.

– А кому ты напишешь? Беверли?

Беверли Лу работала помощником редактора. Единственный представитель старой гвардии, оставшийся с 1960-х годов, когда я подписал свой первый контракт с "Макгро-Хилл", она до сих пор работала в отделе маркетинга. Круглолицая китаянка американского происхождения, уроженка Лос-Анджелеса, дочь старого голливудского актера, за свою карьеру переигравшего сотни китайских, японских и северокорейских злодеев. С годами мы стали друзьями, и Беверли однажды даже сбежала с Франкфуртской книжной ярмарки, чтобы провести неделю в нашем доме на Ибице, где чуть не свела Эдит с ума завтраками из холодных жареных бобов, "Кровавыми Мэри" и бесконечным трепом об издательствах и редакторах. Она была не замужем, в одиночестве жила в маленькой, но элегантной квартире на 57-й улице с собакой, одним из двух увлечений в ее жизни. Вторым увлечением, разумеется, была издательская компания "Макгро-Хилл". Беверли жила делами фирмы, погрязнув в издательском мире и практически не имея каких-либо других устремлений. Иногда она жаловалась мне, что ей платят меньше, чем она заслуживает, исключительно из-за ее пола. Политика компании гласила, что женщины получают меньшие деньги за ту же работу. Правда, разочарование длилось недолго. Сама мысль об увольнении из "Макгро-Хилл" и поиске более тучных пастбищ в других издательствах никогда не посещала ее разум. Я даже как-то сказал ей, что в случае ее ухода тоже уйду, потому что сохраняю верность не компании – только людям.

– Это еще одна вещь, которая меня беспокоит, – ответил я Дику. – Она – мой друг. Я иногда бываю уродом по отношению к женщинам, ну, и в некоторых других вопросах, но не вонзаю друзьям кинжал в спину. Если мы вовлечем Беверли в аферу...

Он фыркнул:

– Не она будет принимать решение. Подобные дела отправляются на самый верх.

Этот "самый верх" своей анонимностью подавил первые вопли моей страдающей совести.

– Хорошо. Я напишу Беверли.

– А потом?

– Ты говоришь, как Недски, когда я рассказываю ему сказку на ночь. "А потом? А что потом, папа?" Потом нам придется ждать. Посмотрим, что они скажут. Если попадутся на крючок, то выдержим паузу в месяц или два, а потом сделаем выстрел в виде письма от Хьюза. В качестве образца почерка я могу использовать ту фотографию из "Ньюсуик".

– Ты на что намекаешь? – Глаза Дика расширились. – Ты подделаешь письмо?

– Ты кретин или прикидываешься? А каким еще образом мы убедим их, что я действительно разговаривал с Ховардом Хьюзом? Или он спустился на парашюте прямо в мой сад здесь, на Ибице, и торжественно произнес: "Клиффорд Ирвинг, я благословляю тебя на создание моей биографии"?

– А сказать, что он просто позвонил тебе, нельзя?

– Тогда они должны безоговорочно довериться моему слову. "Макгро-Хилл" доверяет мне и любит, но не щенячьей любовью. Ты же сам говорил – это большое консервативное издательство. Со мной не станут подписывать контракт, просто потому что я вроде как разговаривал с Ховардом Хьюзом по телефону. Поставь себя на их место. Ты бы поверил мне?

– Скорее всего, – радостно заявил Дик.

– Вот поэтому ты – голодающий писатель, а не глава издательской компании "Макгро-Хилл". Но даже если бы ты вдруг испытал неожиданный приступ доверчивости, сеньор Макгро, то подписал бы контракт на шестизначную сумму и вложил бы деньги в предприятие?

Радость Дика увяла. Он угрюмо покачал головой.

– Так что единственным вариантом развития событий, – попытался приободрить его я, – будет написание письма от Хьюза мне.

– Но, господи ты боже мой, как тебе это удастся? Подделка – это же целая профессия.

С этим было трудно поспорить. В середине 1940-х годов будучи учеником средней школы музыки и искусства на Манхэттене, я помогал отцу вырисовывать буквы в его комиксах "Уилли-дурень" и "Потси". В те же достославные времена я был фанатом "Доджеров" и как-то раз в сентябре три или четыре раза прогулял занятия, чтобы отправиться на метро в Бруклин и поболеть там за любимую команду в серии ключевых игр с "Кардиналами". За подобные пропуски с меня потребовали объяснительную записку от родителей. Два раза я сам написал ее, подделав знакомый почерк моего отца. "Прошу прощения за отсутствие моего сына на занятиях в четверг. У него была простуда. Искренне Ваш Джей Ирвинг". Этим и ограничивался мой опыт в подделывании документов.

– Но я могу попытаться, – решительно ответил я Дику. – В конце концов, с чем они будут сравнивать это письмо? У них только маленькая статейка из "Ньюсуик". Что-то не помню писем Ховарда Хьюза, горами лежащих в офисе издательства. Да какого черта, я вообще могу написать письмо каким угодно почерком, лишь бы только на желтой гербовой бумаге.

Дик снова лучился счастьем и тихо хихикал, будто радостный Будда.

– Может, ты и прав.

– Единственная проблема – у меня нет желтой гербовой бумаги.

– У меня есть, – успокоил Дик. – Полпачки. Пришлю тебе из Пальмы.

Мы поехали под проливным дождем обратно в мой дом. Эдит уже накрыла на стол, поставила миску салата, тарелки с холодной говяжьей вырезкой и бутылку красного вина для лучшего пищеварения. Еда и напитки вскоре исчезли, так как утренняя беседа сильно подогрела наш аппетит. Пофыркивая и ликуя, как ребенок, возящийся с новой игрушкой, Дик анализировал каждый аспект проекта. Эдит внимательно слушала, изо всех сил стараясь уловить суть.

– Самым нашим главным козырем, – в десятый раз доказывал Дик, – является безусловный отказ Хьюза появляться в суде.

– Но предположим, что в этот раз он решит изменить своим милым привычкам. Что тогда?

– Подумаешь! – Глаза Эдит засверкали искорками. – Тогда вы посмотрите на него и скажете: "Aber[5] – ты не Ховард Хьюз!"

– Точно, – поддержал ее Дик. – Ты завопишь: "Помогите, меня надули!"

– Ты хочешь сказать, Макс круто меня подставил? – поинтересовался я.

– Что за Макс? – заволновался Дик.

– Макс? Ты не знаешь Макса? Он мошенник. Один из двойников Хьюза.

У моего друга глаза аж загорелись от удовольствия.

– Он говорит, как Хьюз, он выглядит, как Хьюз, он все знает о Хьюзе. Но Хьюз ли он?

– Nein[6]! – закричала Эдит, вскочив на ноги и героически выпятив свою почти плоскую грудь. – Он – Супермен!

– Придержи коней, – урезонил я жену. – Ты даже не знаешь, в чем заключается наш план, так что лучше тебе держаться подальше от всего этого. И не встревай – общение с двумя сумасшедшими ни к чему хорошему не приведет. – Я повернулся к Дику: – Ты так радуешься, будто мы уже все решили. Я медленно думаю и уже двадцать раз сказал, что сначала закончу роман, а уже потом начну обдумывать этот вопрос. Какого черта мы должны тут обсуждать всякий бред?

– Потому что ты уже загорелся идеей, – разъяснил Дик, осклабившись. – Согласись, не надо кривить душой.

– В теории, – признал я. – Только в теории.

Но наши абстрактные размышления быстро стали очень конкретными и напряженными, особенно когда встала проблема, как поступить с теоретическими деньгами. Мы с наглостью настоящих авантюристов предположили, что я смогу убедить "Макгро-Хилл" в реальности моей встречи с Ховардом Хьюзом, заключить с издательством контракт и получить аванс на проведение дополнительных исследований. Почему? А почему нет? Мир безумен, ведь так? Разве этого не знает каждый благоразумный человек? В гениальном плане была только одна загвоздка: Хьюзу должны были заплатить за участие в проекте. На какой-то ступени аферы появится чек, деньги по которому сможет получить только таинственный миллиардер. И кто же будет его обналичивать?

– Только Хьюз, – констатировал я. – Вот он, камень преткновения, амиго. Вся достоверность легенды полетит в трубу, если чек не сможет пройти через один из его банковских счетов.

вернуться

5

Но (нем.).

вернуться

6

Нет (нем.).