— Молодец правильно заметил, — похвалил меня лейтенант.

Сложно было этого не заметить. К тому же инструктор несколько раз говорил это прямым текстом. А вот с вновь прибывшими ребятами за всё это время нам не удалось перекинуться даже парой фраз. На приём пищи нас водили в разное время. А между приёмами пищи они постоянно находились на тренировочной площадке. Даже не знаю, когда их поднимали и отпускали спать.

Похоже, препараты и инъекции, которые продолжали делать и нам, творят настоящие чудеса. Сперва мы благодаря им очень быстро приспособились к чудовищным нагрузкам и быстро начали довольно легко их переносить, а теперь и новички тоже втянулись. И сделали они это ближе к концу второго дня.

— Какие нас ещё ждут испытания? — впервые за всё время наших разговоров по душам, задал я вопрос Малютину. Он совершенно не удивился, словно ждал чего-то подобного. А может, я не первый задаю ему этот вопрос и ответ на него давно заготовлен.

— Все основные этапы вы уже прошли. Завтра вам предстоит совершить ещё один прыжок. На этот раз настоящий, — заметив, что я собрался заговорить, остановил меня Гриша. — Инструкторам ПДС (парашютно-десантной службы) действительно необходимо оценить ваши навыки. И сейчас, когда осталось всего сорок кандитатов, сделать это будет гораздо легче. Ну а после прыжка будет ещё несколько тестов. В основном все они будут связаны с физ.подготовкой. Поэтому рекомендую не забрасывать занятия. Два дня вы все уже благополучно пропустили. Хотя могли бы заниматься. Времени для этого было предостаточно.

— В таком случае мы могли бы провалить барокамеру, — развёл я руками. И это была правда. А вот говорить про то, что на второй день после прохождения теста мы вполне могли вернуться к тренировкам, я не стал. Да и Гриша сам прекрасно это знал.

— Тоже верно. Именно поэтому никто вас и не заставлял тренироваться. Но завтра, после прыжка вы вновь окажетесь на тренировочной площадке. И окажетесь там вместе с новичками. Поэтому я хотел бы попросить тебя приглядеть за дисциплиной, среди наших сорока человек.

Я немного офигел от этой просьбы. Можно сказать, что меня только что поставили во главе не остатков нашей группы, а всего потока. И ведь отказаться я не мог. Просто не хотел. Прекрасно понимая, что кроме меня, больше никто не справится с этой задачей. А подводить Малютина я отчего-то не хотел. Вот даже сам не знаю почему.

— Постараюсь сделать всё от меня зависящее. Инструкторам и сержантам вновь запрещено вмешиваться, если возникнет какая-нибудь нештатная ситуация?

Гриша просто кивнул. А потом он достал бутылку с лимонадом. Можно сказать, что вот таким нехитрым способом, при помощи козинаков и газировки купили мою лояльность. Но всё же меня не так просто купить. Ещё мне нужна была информация. Информация об особых тестах, что проходил Андрей и ребята из его группы. Недолго думая, я задал этот вопрос Малютину.

— Ни Андрей, ни кто-нибудь ещё, уже прошедший эти тесты, просто не мог тебе ничего рассказать. Они не имели на это права. Впрочем, как и я сейчас не имею права разговаривать с тобой об этом. Но в качестве небольшого аванса, в надежде на наше дальнейшее сотрудничество, могу сказать, что твою кандидатуру и ещё трёх человек из вашей группы уже утвердили на прохождение этих тестов. И скорее всего, это будет уже послезавтра. Если подполковник успеет разобраться со всеми текущими делами. Нам осталось находиться на базе совсем нет ничего и необходимо подготовить всё для её передачи нашей смене. Эти сто двадцать человек пока только первая ласточка. Вскоре здесь будет очень многолюдно.

— Что стало с ребятами, которых отсеяли? — спросил я, решив воспользоваться моментом. Раз лейтенант начал говорить, то нужно узнать максимум возможного.

— Отправили домой. Вполне возможно, что с некоторыми из них вы ещё неоднократно пересечётесь в том же СЛУГА. Все, кто попал на эту базу, гарантированно поступят на гражданскую специализацию. Места для них уже зарезервированы.

Это были хорошие новости. Остальные ребята будут рады услышать их. Всё же со многими из отсеянных у нас уже сложились дружеские отношения. И эти новости явно поднимут наш настрой, немного пошатнувшийся после событий последних дней.

Теперь, когда нас осталось мало, куратор начал уделять общению с каждым кандидатом гораздо больше времени. В основном я всегда был последним и когда возвращался в казарму, парни уже спали. Но сегодня, меня ждали Дима и Валера.

— Лейтенант рассказал тебе о том, что нас ждёт дальше? — спросил Валера и я удивился этому вопросу. Словно они знали что-то, чего не знаю я.

— Завтра прыгаем с парашютом, на этот раз точно на оценку. Затем возвращаемся к физ. подготовке. Сдаём ещё несколько тестов, после чего становимся курсантами, и начинаем углублённо изучать необходимые пилоту дисциплины.

— То есть ты не считаешь, что эти тесты будут такими же, как наш предыдущий прыжок с парашютом? — спросил Дима.

Хоть он и держался в прошлый раз молодцом, но после приземления, отходил довольно тяжело и даже всерьёз опасался завалиться из-за этого на барокамере. Но всё обошлось.

И вот теперь, когда он узнал, что нам предстоит совершать ещё один прыжок, начал опасаться, что снова может повториться, что-то подобное.

— Могу вас заверить, что на этот раз мы будем именно прыгать. Смысла устраивать ещё раз подобный тест я не вижу. Вы же теперь будете знать, что в самолёте вместе с вами находится пилот, — сказал я и понял, что ребят не устроили мои слова.

— Это мы прекрасно понимаем, но боимся, что руководство сможет выкинуть что-нибудь в этом же роде. Мы тут с другими ребятами посоветовались и решили завтра идти к Мохову и разговаривать по этому поводу. Мы ещё даже не курсанты, а над нами ставят подобные эксперименты. А если кто-нибудь реально пострадает? Вспомни того же Сизова. В самолёте у него началась истерика, которая так и не завершилась даже после приземления. И сдаётся мне, что Сизов был таким не один. Ты представляешь, какие проблемы с психикой после этого могут возникнуть у ребят? Да и не факт, что в будущем эти проблемы не проявятся у нас. Мы реально боимся дальнейших тестов и поэтому собрались идти к подполковнику. Ты с нами?

Не ожидал я подобного от ребят. Ладно Валера и другие гражданские кандидаты, но услышать эти слова от армейцев было очень странно. Хотя я прекрасно понимаю, что в этом отборе реально палка перегнута до предела и некоторые методы неприемлемы. Но мы даже не знаем, для каких целей нас отбирают. И этот поход ребят к Владимиру Алексеевичу сможет помочь нам раскрыть эти цели.

К тому же отрываться от коллектива я не собирался. Ребята доверились мне, и разрушать это доверие я не хотел.

— Перед завтраком отправляемся в штаб. Пойду я и вы двое. Толпиться всей группой не вижу смысла. Ещё было бы неплохо поговорить с остальными группами. Всё же сорок человек не одиннадцать. Всех сразу не отсеют, а вот одиннадцать человек вполне.

— Мы тоже подумали об этом, — сказал довольный Валера и протянул мне листок бумаги, на котором были написаны сорок фамилий. Рядом с фамилиями стояли подписи. И только возле моей фамилии ничего не было.

— Мы и не сомневались, что ты согласишься и поэтому успели подготовиться. Все кандидаты из нашего набора доверились тебе. Завтра мы будем говорить от лица всех оставшихся ребят.

Я взял лист и прочёл все фамилии, большинство из которых я видел впервые.

— Ручка есть?

Поставив свою подпись, я сложил листок и убрал его в карман. Мы ещё немного поговорили с ребятами и легли спать. Завтра предстоял очень тяжёлый день.

Проснувшись, я первым делом отправился к Грише. Всё же он наш куратор и вот так прыгать через его голову было неправильно.

— Долго вы собирались. Мы думали, что это произойдёт гораздо раньше, — усмехнулся куратор, отдавая мне исписанный нашими фамилиями лист. — Владимир Алексеевич распорядился не препятствовать. Жду вас через десять минут перед казармой. Этого времени мне как раз хватит, чтобы сообщить подполковнику.