— Пошли. — Клай двинулся первым. — Давайте приготовим сандвичи, пока еще есть электричество и можно зажечь свет.

— И бутилированная вода нам не повредит, — добавил Том.

Электричество отключилось, когда они заворачивали последний сандвич в маленькой, чистенькой, выложенной белым кафелем кухне кафе «Метрополь». К тому времени Клай еще трижды пытался прозвониться в штат Мэн: один раз домой, второй — в начальную школу Кент-Понда, где преподавала Шарон, третий — в промежуточную школу[28] Джошуа Чемберлена, где учился Джонни. Дальше кода штата Мэн, «207», ему пробиться не удалось.

Когда свет в «Метрополе» погас, Алиса закричала, как показалось Клаю, в кромешной тьме. Потом включилось аварийное освещение, но Алису это не успокоило. Одной рукой она вцепилась в Тома. И размахивала другой, с зажатым в ней большим хлебным ножом, которым резала сандвичи. Ее глаза широко раскрылись и остекленели.

— Алиса, положи нож. — Голос Клая прозвучал резче, чем ему хотелось. — Иначе ты порежешь кого-нибудь из нас.

— Или себя, — добавил Том обычным, мягко-успокаивающим голосом. Его очки поблескивали в свете аварийных ламп.

Девушка положила нож, но тут же схватила его.

— Мне он нужен. Я возьму его с собой. У тебя есть нож, Клай. Я тоже хочу.

— Хорошо, — кивнул он, — но у тебя нет пояса. Мы сделаем его из скатерти. А пока будь осторожнее.

Половину сандвичей они сделали с сыром и ростбифом, половину — с сыром и окороком. Алиса завернула их в бумагу. Под кассовым аппаратом Клай нашел стопку пакетов с ручками с надписью «ПАКЕТ ДЛЯ СОБАК» на одной стороне и « ПАКЕТ ДЛЯ ЛЮДЕЙ» — на другой. Они с Томом уложили сандвичи в два пакета, а в третий сунули три бутылки воды.

Столы накрыли к обеду, который, увы, состояться уже не мог. Два или три стола перевернули, но на остальных все стояло как положено, стаканы и столовые приборы поблескивали в жестком свете настенных ламп аварийного освещения. От их упорядоченности у Клая защемило сердце. Белизна аккуратно сложенных салфеток, маленькие электрические лампы на каждом столике. Они не горели, и Клай подозревал, что пройдет много времени, прежде чем они зажгутся вновь.

Он видел, как Алиса и Том оглядывают зал, на лицах читалась та самая грусть, что заполнила его сердце, и у него вдруг возникло желание, чуть ли не маниакальное, хоть как-то подбодрить их. Он вспомнил фокус, который когда-то показывал сыну. Вновь подумал о сотовом телефоне Джонни, и паника-крыса еще раз проверила прочность клетки. Но Клай всем сердцем надеялся, что этот чертов мобильник лежит забытый под кроватью Джонни-малыша среди катышков пыли, с совсем-совсем-совсем разряженным аккумулятором.

— Посмотрите сюда, — он отставил в сторону пакет с сандвичами, — и, пожалуйста, обратите внимание, на ловкость моих рук. — Он ухватился за свисающий край скатерти.

— Сейчас не время для салонных фокусов, — заметил Том.

— Я хочу посмотреть, — возразила Алиса, и впервые после встречи с ней они увидели на ее лице улыбку. Маленькую, но улыбку.

— Нам нужна скатерть, — пояснил Клай. — На это уйдет секунда, а кроме того, дама хочет посмотреть. — Он повернулся к Алисе. — Но ты должна сказать волшебное слово. Возможно, подойдет «Шейзэм!».

— Шейзэм! — воскликнула Алиса, и Клай резко дернул скатерть обеими руками.

Фокус этот он не показывал уже два, может, три года и едва не провалился. Но при этом его ошибка, вероятно, отсутствие должной резкости рывка, добавила фокусу очарования. Тарелки, столовые приборы, стаканы, настольная лампа, вместо того чтобы остаться на месте после магического исчезновения из-под них скатерти, сдвинулись примерно на четыре дюйма вправо. Ближайший к Клаю стакан остановился на самом краю, чуть меньшая часть его круглого основания зависла над полом.

Алиса зааплодировала, потом засмеялась. Клай поклонился, раскинув руки.

— Теперь мы можем идти, о великий Вермишель? — спросил Том, но он тоже улыбался. Клай видел, как в свете ламп аварийного освещения поблескивают его маленькие зубы.

— Как только я снабжу ее поясом, — ответил Клай. — Тогда она сможет нести нож с одного бока, а сандвичи — с другого. А ты возьмешь воду. — Он сложил квадратную скатерть по диагонали, превратив в треугольник, потом быстро свернул трубочкой, просунул ее под ручки пакета с сандвичами, потом обернул вокруг узкой талии девушки — хватило на полтора оборота, — концы завязал узлом у нее на спине. Закончил тем, что с правой стороны засунул за самодельный пояс хлебный нож с пилообразным лезвием.

— А ты у нас умелец, — восхитился Том.

— Ловкость рук, и все тип-топ, — ответил Клай, и тут же снаружи что-то взорвалось, так близко, что задрожали стены кафе. Стакан, который стоял на самом краю, нависая над ним чуть ли не половиной основания, потерял равновесие, упал на пол, разбился. Все трое посмотрели на осколки. Клай уже хотел сказать им, что не верит в приметы, но решил, что лучше от этого не будет. А кроме того, в приметы он верил.

У Клая были причины для возвращения в отель «Атлантик-авеню инн». Во-первых, он хотел забрать свой портфель, который остался в вестибюле. Во-вторых, сделать из чего-нибудь чехол для ножа Алисы. Полагал, что подойдет мешочек для бритвенных принадлежностей, если он окажется достаточно длинным. В-третьих, дать мистеру Рикарди еще один шанс уйти с ними. Он удивился, осознав, что попытка уговорить лысого портье уйти с ними для него важнее забытого портфеля с рисунками. Пусть с неохотой, но он проникся симпатией к этому человеку.

Когда признался в этом Тому, тот, к его удивлению, кивнул.

— У меня такое же отношение к пицце с анчоусами. Я говорю себе, есть что-то отвратительное в сочетании сыра, томатного соуса и дохлой рыбы… но иногда меня охватывает постыдное желание, и я не могу перед ним устоять.

На улице и между зданиями мела черная пурга из сажи и пепла. Завывали, звенели, ревели сигнализации, автомобильные, противопожарные, охранные. Тепла в воздухе не чувствовалось, но Клай слышал характерное потрескивание пожара к югу и востоку от них. Усилились свойственные пожару запахи. Слышали они и громкие крики, которые доносились со стороны Коммон, оттуда, где Бойлстон-стрит расширялась.