— Ничего, — ответил ему Клай.

— Вы не… — начал Пушкарь, но, прежде чем успел продолжить, Клай шагнул к нему и наотмашь ударил рукой с зажатым в ней револьвером Бет Никерсон. Мушка разорвала кожу на челюсти, но Клай подумал, что это куда лучшее лекарство, чем перекись водорода, от которой отказался Пушкарь. В этом он ошибся.

От удара Пушкарь отлетел на молоковоз и вытаращился на Клая безумными глазами. Гарольд автоматически шагнул вперед. Том навел на него сэра Спиди и мотнул головой. Один раз. Гарольд сжался, отпрянул, принялся грызть грязные ногти. Глаза вдруг стали огромными и влажными.

— Сейчас мы уйдем, — заговорил Клай. — Советую вам задержаться здесь на час, если вы действительно не хотите нас больше видеть. Ваши жизни мы оставляем вам в подарок. Если увидим вас еще раз, заберем их. — Он отступил на шаг, к Тому и остальным, не сводя глаз с окровавленного лица человека, который просто не мог поверить, что такое происходит с ним. А Клай представлял себя Френком Баком, укротителем львов из далекого прошлого, который основным элементом дрессировки полагал силу воли. — И еще. Я не знаю, почему мобилолюди хотят, чтобы все норми пришли в Кашвак, но мне известно, что загоны обычно устраивают для скота. Вы можете подумать об этом в следующий раз, получая очередную мозговую трансляцию.

— Да пошел ты, — фыркнул Пушкарь, но глаза отвел, уставился на свою обувь.

— Клай, — позвал Том. — Не будем терять времени.

— И не попадайся больше нам на глаза, Пушкарь, — напоследок предупредил Клай.

Но он попался.

Пушкарь и Гарольд каким-то образом их обогнали, может, рискнули и прошли пять или десять миль при свете дня, пока Клай, Том, Алиса и Джордан спали в мотеле «Пограничный», который располагался уже в штате Мэн, но в каких-то двухстах ярдах от Нью-Хэмпшира. Эта парочка, должно быть, затаилась на площадке отдыха Салмон-Фоллс, и Пушкарь у прятал свой новый автомобиль среди полудюжины брошенных там. По большому счету значения это не имело. Главное состояло в том, что Пушкарь и Гарольд обогнали их, дождались, пока они появятся, и ударили из засады.

Клай не обратил особого внимания ни на нарастающий рев двигателя, ни на реплику Джордана: «А вот и очередной спринтер». Они уже находились в его родных краях, и когда проходили очередной знакомый ориентир (рыбный ресторан «Френо лобстер паунд» в двух милях восточнее мотеля «Пограничный», кафе-мороженое «Шейкис тэсти фриз», статую генерала Джошуа Чемберлена па крохотной городской площади Тербулла), у него нарастало ощущение, что все это не явь, а очень яркий сон. Он просто не мог поверить, что они уже в Мэне, пока вновь не увидел большущий пластмассовый рожок с мягким мороженым над крышей «Шейкис». Выглядел этот рожок и прозаично, и экзотично, словно материализовался из кошмара безумца, ввинчиваясь закругляющимся острием мороженого в звездное небо.

— Дорога слишком забита для спринтера, — прокомментировала Алиса.

Они сошли на обочину, когда фары осветили вершину холма, который они уже миновали. Перевернутый пикап лежал на разделительной белой линии. Клай подумал, что догоняющий их автомобиль скорее всего врежется в пикап, но фары ушли влево буквально через мгновение после того, как автомобиль миновал вершину. Спринтер легко разминулся с пикапом и тут же с обочины вернулся на проезжую часть. Позже Клай предположил, что Пушкарь и Гарольд разведали этот участок дороги и отметили все «рифы».

Они стояли наблюдая, Клай — ближе всех к приближающимся фарам, Алиса — слева от него, Том и Джордан — левее Алисы. Том обнимал Джордана за плечи.

— Быстро, однако, едет, — сказал Джордан. Тревоги в его голосе не было, он лишь комментировал то, что видел. Не ощущал тревоги и Клай. Не возникло у него предчувствия дурного. Он напрочь забыл и Пушкаря, и Гарольда.

Футах в пятидесяти западнее того места, где они стояли, застыл какой-то спортивный автомобиль, может, «эм-джи», двумя колесами на обочине, двумя — на проезжей части. Гарольд, который сидел за рулем автомобиля-спринтера, взял в сторону, чтобы разминуться с ним. Взял чуть-чуть, но, возможно, этого хватило, чтобы сбить прицел Пушкарю. Может, и нет. Может, в Клая он и не целил. Может, он с самого начала хотел попасть в Алису.

В эту ночь они выбрали неприметный «шевроле-седан». Пушкарь стоял на коленях на заднем сиденье, по пояс высунувшись из окна. В руках он держал зазубренный кусок шлакоблока. Издал нечленораздельный крик, прямо-таки как со страниц комиксов, которые рисовал Клай: «Йааххх!» — и бросил шлакоблок. В темноте тот проделал короткий, смертоносный путь и ударил Алису в голову. Клай навсегда запомнил звук, которым сопровождался этот удар. Фонарь, который она держала в руке (и который помог Пушкарю прицелиться, хотя они все шли с зажженными фонарями), выскользнул из расслабившихся пальцев, упал на дорогу, и конус света выхватил из темноты асфальт, камешки на обочине и осколок стекла стоп-сигнала, который сверкал, как фальшивый рубин.

Клай упал на колени рядом с девушкой, принялся звать по имени, но не услышал свой голос во внезапном грохоте сэра Спиди, который наконец-то проходил проверку. Дульные вспышки разгоняли темноту, и в их свете он видел кровь, потоком струящуюся по левой стороне лица Алисы (Господи, и что стало с этим лицом).

Потом стрельба прекратилась. Том кричал: «Ствол поднимался вверх, я не мог удержать его внизу, думаю, я выпустил весь рожок в небо!», и Джордан кричал: «Она ранена? Он в нее попал?» — а Клай думал о том, как она предлагала Пушкарю протереть лоб перекисью водорода, потом перевязать рану. «Будет, конечно, щипать, но лучше потерпеть, чем занести инфекцию, не так ли?» А теперь он должен останавливать кровотечение. И останавливать быстро. Он скинул куртку, в которой был. Потом свитер. Решил использовать свитер, повязать им голову, как гребаным тюрбаном.

Прыгающий луч фонаря Тома нашел кусок шлакоблока и замер. На шлакоблоке остались кровь и волосы. Джордан это увидел и начал кричать. Клай, тяжело дыша, безумно потея, несмотря на ночной холод, принялся заворачивать голову Алисы в свитер, который мгновенно пропитался кровью. Клаю казалось, что на руках его влажные теплые перчатки. Луч фонаря Тома переместился на Алису. С головой, завернутой в свитер по нос, она напоминала пленницу исламских экстремистов на какой-нибудь интернетовской фотографии, ее щеку (то, что осталось от щеки) и шею покрывала кровь. Начал кричать и Том.