К счастью, судьба уготовила для меня куда более занятное развлечение. Через каких-нибудь полчаса в проеме двери возникла лысая голова Ричарда. Когда я говорю «возникла», я не подразумеваю никаких переносных значений. Его голова так далеко отстоит от сутулых плеч, что появляется ощущение, будто она плавает в воздухе, как ухмыляющаяся морда Чеширского кота.

– Джульет, – ласково сказала голова Ричарда. – Чудно выглядишь, душечка. Чудно! Встречаешься сегодня с кем-нибудь из клиентов?

– Вроде бы нет.

– Чудно! Как ты одета? Так себе. Чудно! Ладно, возьми плащ. Я еду на конференцию по рекламной кампании водки «Айс» и беру тебя с собой. Ты так чудно с ними спелась в прошлый раз, я прав, дорогая?

– Буду через десять минут.

– Они могут ужаться до пяти?

– Я могла бы сказать «да», но в этом случае я бы соврала.

Ричард понимающе кивнул. Голова, висящая в воздухе, не самое здоровое зрелище. По крайней мере, это не то, что я могу переварить до обеда. К счастью, голова исчезла так же быстро, как и возникла. До меня донеслось:

– Чудно! Чудно!

Я взяла косметичку и направилась в туалет. Приглашение Ричарда не удивило меня. Он просто помешан на том, чтобы сорвать кого-нибудь из сотрудников с насиженного места, в последнюю секунду сообщив о намечающейся встрече. Хотя такое поведение и выглядело слегка взбалмошным, на самом деле являлось точно рассчитанным тактическим ходом. Так он мог лично оценить сотрудников в условиях, приближенных к боевым, и проверить, насколько твердо они стоят на ногах, – в приложении к интересам компании. А так как Ричард почти никогда не работал сидя, то можно было сделать вывод, что ему нравилось и других заставлять носиться туда-сюда.

Я забрала волосы в узел (по офису еще можно ходить патлатой, но на деловой встрече это слишком отвлекает) и подправила макияж. На мне был кашемировый свитерок, кардиган в тон и моя любимая темно-зеленая юбка длиной до колена, с боковым разрезом. Оглядев себя в зеркало, я удовлетворенно кивнула: прическа элегантная, шикарная губная помада и ожерелье из бисера, которое я таскаю на всякий пожарный в косметичке. Компетентная, но модная, сексуальная, но сдержанная. И к тому же великолепный цвет волос. Мой парикмахер как в воду глядел, когда говорил, что мне пойдет сочный рыжеватый багрянец. И, как она правильно заметила, я смогу с ног до головы замуроваться в черное и не буду при этом выглядеть траурно.

– Джульет, душечка! Ты просто очаровательна! – воскликнул Ричард, когда я спустилась в фойе ровно через десять минут.

– Думаете, мне идет это пальто? – с надеждой спросила я, застегивая пуговицы.

Пальто было из ангоры фиолетового цвета. В уединении моего жилища, не говоря уже о примерочной, оно мне вполне нравилось, но выводить его в свет я немного опасалась. Сменив привычные черный и коричневый цвета на оттенок спелой сливы, я рисковала эпатировать публику не меньше, чем зеленое пойло, которое глушат французы.

– Я купила его на распродаже. Умоляю, скажите, не смотрится ли оно как ворсистое одеяло.

Детский лепет какой-то. При воспоминании о сумме, которую я выложила за пальтишко (это несмотря на распродажу), у меня до сих пор случались приступы аритмии. И все-таки интересно узнать мнение Ричарда – у него безупречный вкус. Он внимательно оглядел меня:

– Отнюдь, очень миленько. Прекрасно гармонирует с твоими новыми волосами.

Я с облегчением вздохнула. Как же здорово, когда твой босс – махровый гей!

– Чудно! Чудно! Рад вас всех снова видеть! Чудно!

Ричард сиял (насколько термин «сиять» применим к индивиду, напоминающему грифа-падальщика). В жизни компании бывают такие восхитительные моменты, когда клиент и агентство практически сливаются в блаженном экстазе. Агентство воплощает все фантазии заказчика, доводя их до такого уровня совершенства, о каком клиент даже мечтать не смел, а клиент в свою очередь щедро раздает похвалы, вдохновляя агентство на еще более великие достижения. Мы называем эту стадию деловых отношений медовым месяцем, поскольку она начинается (или не начинается) в аккурат когда на наш счет начинают поступать денежки. В настоящий момент медовый месяц был в самом разгаре. «Айс-Водка» и «Сайкс Коллинз Ассошиэйтс», говоря метафорически, бродили рука об руку по берегу моря, солнце играло в их волосах, а волны омывали их ступни. Они шептали друг другу на ушко милые глупости и беспрестанно падали на песок, чтобы еще раз доказать свою любовь.

Собравшиеся вытекали из зала гуськом – разбившись на группки по отделам. Ричард каждому пожал руку – официоз у него получался не хуже, чем у королевы на приеме в Букингемском дворце.

Кроме меня в зале были еще только две девицы – маркетинг и реклама, – и, разумеется, они с завистью пялились на мой разрез и ожерелье. Атмосфера, царившая в компании «Айс-Водка», была более сдержанной, чем можно ожидать от производителей спиртного. Все не просто были одеты строго, а закупорены в серые костюмы, накрахмаленные рубашки и обязательные галстуки, напоминая копии, сделанные на ксероксе, усредненного менеджера по продажам. Я стояла рядом с Ричардом и оценивающе обозревала публику, сцепив руки за спиной, – типичный принц Чарльз. Йохан, без сомнения, был самой удачной из всех копий.

Во время собрания я старательно разглядывала его и в конце концов заключила – да, он мне нравится. Решающим доводом явилось его телосложение. Я предпочитаю мужчин, которым не стыдно показаться рядом со статуями дискометателей в Британском музее. В общем, чтобы на них было побольше мяса. Плевать я хотела на худосочных мальчиков-моделей с дистрофичными задницами. Эти сопляки напоминают веревки, которые приняли вертикальное положение благодаря искусству индийского факира. Как будто они всю жизнь только и думали о том, как бы им вырасти вверх, ни капли не заботясь о том, чтобы раздаться хоть чуточку вширь.

Каждый раз, проходя мимо Пимлико, я стараюсь заскочить в галерею «Тейт», чтобы взглянуть на бессмертное творение сэра Фредерика Лейтона: гигантского бронзового мужика, сдавившего в объятиях питона. Боюсь, что сама по себе статуя лишена какой-либо художественной ценности: атлет уныл, да и питон вяловат. Оба явно позировали в течение долгого дня и умирали от желания хлебнуть чайку и проглотить мышку-другую – кому что. Тем не менее физическое совершенство модели неизменно вызывает во мне дрожь. Сэр Лейтон потрудился на славу. Глядя на статую, можно поклясться, что тренажеры для голени существовали уже в 1877-м. Культуристки Викторианской эпохи, должно быть, заполонили всю улицу, чтобы поглазеть на статую, когда она выставлялась впервые.

С юго-западного направления уверенной и твердой поступью ко мне двигался Йохан. Они с Клаусом представляли собой остатки разбежавшейся славной армии «айсов». Клаус сразу же вступил с Ричардом в полную энтузиазма беседу, рисуя восьмерки в воздухе при помощи своего галстука, – все это выражало его восторг по поводу прекрасной раскрутки и резкого увеличения продаж. Нам с Йоханом это развязало руки. Хотя я не прочь была послушать воркование Ричарда и Клауса, мои сексуальные инстинкты возобладали. К тому же ничто не мешает расспросить босса обо всем на обратном пути.

Я отвернулась от голубков, дав Йохану понять, что он может включиться в беседу – либо со мной, либо с ними. Он выбрал меня.

– Рад вас видать! – улыбнулся он мне с высоты своего роста. – Когда Ричард говорить, что приходить не один, я мечтай, чтобы это быть вы.

– Это потому что мы уже встречались. Вы ведь все равно никого больше не знаете из нашего агентства, – с напускной скромностью ответила я. – Ричарду показалось, что мы отлично сошлись.

– Ричард очень… – он щелкнул пальцами, как бы призывая на помощь джинна, – хорошо понимать.

Я не сдержала улыбку. Под пиджаком Йохана, как я все больше догадывалась, скрывались накачанные мускулы. Походка и движения свидетельствовали о том, что он не чужд самоистязаний в тренажерном зале.