— Ладно. Надеюсь, что больше этого не повторится. — По тону отца было понятно, что он просто представить себе не может, что это за срочное дело в ремонтном бизнесе, которое занимает целый день. — Просто я хотел устроить что-то вроде воскресного семейного матча.

— Встречай меня ясным и ранним воскресным утром.

— Хорошо. Увидимся.

— Жду не дождусь.

Какая ложь! Он боялся видеться с отцом, пусть это даже такой пустяк, как совместный теннисный матч. Но все же он поедет в Нью-Джерси и будет мучиться в родительских пенатах. Нет, зовет его туда отнюдь не мазохизм, а долг. Долг и любовь, любовь, так и не высказанная за все эти годы. В конце концов, отец ведь не виноват, что думает о сыне как о ленивом негоднике, который пустил псу под хвост образование и проматывает жизнь. Отец не знал, чем в действительности занимается его сын.

Джек переключил телефон на автоответчик и переоделся в легкие слаксы. Вряд ли джинсы подходящая одежда для Саттон-сквер.

Он решил немного прогуляться, пройтись по авеню Колумбус. Перед «Колизеем» выстроилась очередь жаждущих попасть на горячее представление. Джек прошел через южную часть Центрального парка мимо Сент-Мориц, под металлическим, богато украшенным тентом над входом на парковочную площадку отеля «Плаза», позабавился, подсчитывая встретившихся ему арабов и наблюдая за богатыми туристами, снующими туда и обратно в дверях отеля. Натешившись вдоволь этим зрелищем, он продолжил свой путь по Пятьдесят пятой авеню к району космически дорогого жилья.

От ходьбы он слегка вспотел, но почти не заметил этой неприятности. В предчувствии встречи с Джией у него, можно сказать, кружилась голова.

Пока он шел, в его памяти всплыли осколки прошлого: широкая улыбка Джии, ее глаза, то, как морщилось ее лицо, когда она смеялась, звук ее голоса, нежность кожи — все, чего он был лишен последние два месяца.

Ему вспомнилось, что он впервые почувствовал, когда увидел ее, — что-то совсем необычное. Как правило, основой для взаимоотношений с другими женщинами служила постель, но что касается Джии, то с ней все было иначе. Он хотел узнавать ее. О других он думал только тогда, когда не о чем было подумать. Джия же, наоборот, имела привычку вклиниваться в его мысли в самые неподходящие мгновения. Ему хотелось готовить с ней еду, есть с ней вместе, играть в теннис, смотреть фильмы, слушать музыку... Просто быть с ней. У него частенько появлялось желание сесть в машину и доехать до ее дома, просто чтобы убедиться, что он все еще на месте. Он терпеть не мог звонить по телефону, но заметил, что названивает ей, воспользовавшись любым предлогом. Он попался на крючок, и это ему нравилось.

Почти год он с удовольствием просыпался по утрам, зная, что в течение дня он, возможно, увидит се. Так здорово... Но были и другие воспоминания. Он вспомнил ее лицо, когда она узнала правду о нем, боль в ее глазах и, что хуже всего, — страх. Более всего его убивало то, что Джия могла хоть на секунду подумать, будто он может причинить ей вред или позволить, чтобы с ней произошло что-то дурное. Но никакие объяснения не могли изменить ее мнения о нем.

Теперь ему представился еще один шанс, и Джек не собирался его упускать.

— Он опаздывает, да, мам?

Они стояли у окна и смотрели на улицу, Джия Дилауро положила руки на плечи дочери. Вики просто трясло от нетерпения.

— Нет еще. Почти, но еще нет.

— Надеюсь, он не забыл.

— Не забыл. Уверена, что не забыл.

«Надеюсь, что это так», — подумала Джия про себя.

Она рассталась с Джеком два месяца назад. И уже успокоилась. Иногда за весь день ни разу не вспоминала о нем. Джек должен оставаться в прошлом, в ее жизнь уже входил новый человек.

Но почему же прошлое не может оставаться там, где ему и надлежит быть? Взять хотя бы, например, ее бывшего мужа. После развода она хотела разорвать все узы, связывающие ее с семьей Вестфален, даже опять взяла свою девичью фамилию. Но тетушки Ричарда обратили в прах ее благие намерения. Они обожали Вики и пользовались любым возможным и невозможным предлогом, чтобы заманить ее и Джию на Саттон-сквер. Сначала Джия сопротивлялась, но их безумная любовь к Вики, их настойчивые мольбы и то, что они не строили иллюзий в отношении своего племянника (однажды после третьей рюмки шерри Нелли назвала его «хамом и негодяем»), в конце концов заставили ее сменить гнев на милость. И дом номер 8 по Саттон-сквер стал для них с Вики вторым домом. Тетушки дошли до того, что соорудили для девочки на заднем дворе качели и игрушечный домик.

И поэтому, когда Нелли в панике позвонила Джии и сообщила, что во вторник утром обнаружилось исчезновение Грейс, она сразу же примчалась на Саттон-сквер. И с тех пор оставалась здесь.

Грейс Вестфален. Такая милая пожилая леди. Джия просто не могла себе представить, кто бы мог причинить ей вред, да и требований о выкупе до сих не поступало. Так где же она? Джия была напугана и самим исчезновением, и его загадочностью, да и за Нелли душа болела. Держалась она мужественно, но внутренне — Джия была уверена — мучительно страдала. И только из любви к Нелли и глубокой тревоги за Грейс Джия согласилась позвонить Джеку. Не то чтобы Джек мог реально помочь (насколько она знала, это был не его профиль), но просто Нелли была в отчаянном состоянии, а звонок Джеку это единственное, что Джия могла сделать, чтобы облегчить ее страдания.

Джия пыталась убедить себя, что стоит у окна, только чтобы составить компанию Вики — бедная девочка уже час словно приклеилась к нему, глядя на улицу, — но все же ощущала, как внутри ее нарастает чувство ожидания. Нет, это не любовь. Не может быть любовью!

Но тогда что же?

Возможно, просто остатки чувств — как пятна на не очень хорошо промытом стекле. А чего же она еще хотела? Прошло всего два месяца со времени их разрыва, а ведь она так сильно любила Джека, словно в компенсацию за свой неудавшийся брак. "Джек — единственный, — говорила она себе. — Единственный навеки". Джии не хотелось вспоминать о том ужасном дне. Весь день она отгоняла от себя эти воспоминания, но теперь, когда Джек с минуты на минуту должен был появиться, они прорвались наружу и вернули ее в тот день.