У Валлая, как и у всех хороших наёмных убийц, терпения имелось в избытке, но оно готово было лопнуть, когда двери, наконец, открылись и в зал вошёл связной. Им оказался жрец Единого, как всегда у этого нанимателя. Тощий и сутулый, со впалыми глазами. Обычный замухрышка, которыми чаще всего представляются низшие чины храмов. Скорее всего, он таким и был.

— Валлай, — сказал жрец, усаживаясь напротив.

Наёмный убийца сделал долгий глоток, посмаковал пиво во рту, проглотил, ещё раз отпил, посмаковал, проглотил, посмотрел на открывшееся дно кружки, дунул на остатки пены, поставил кружку на стол, тяжело вздохнул и с равнодушной физиономией произнёс:

— Именно. А тебя как называть, жрец?

Жрец нервно облизнул тонкие губы, посмотрел на меч, стоящий у стены, сглотнул и быстро сказал:

— Это неважно. Каковы результаты расследования?

Они никогда не назывались и всегда сразу спрашивали про результаты расследования. Или мертва ли цель. Или сколько денег он хочет за следующий заказ. Никакой банальной человеческой вежливости.

— Могильщик, которого вы ищете, был здесь впервые в начале августа. Примерно через полторы недели он израненный остановился в окрестностях города в небольшом трактире. Сказал, будто на него напали разбойники, и снял каморку одного из поварят у хозяина. Он хорошо платил, поэтому хозяин, Негри, не задавал вопросов. Дальше…

— Возможно, — прервал Валлая жрец, — ты недостаточно хорошо платил этому Негри?

Прежде, чем ответить, Валлай допил пиво. Они часто так себя вели. Одновременно и испытывали перед ним страх, и чувствовали мощь, стоящую за их спинами. Понимали, что он может уделать любого из них одним хлопком, но в то же время считали, будто он не посмеет сделать это. Что ж, они были правы. Каждый раз. Но знать им об этом не обязательно.

Валлай был рубакой, никаким не убийцей благородных, вроде скважечников, и не обладал большим актёрским талантом, да и не нужен он ему. Валлай хорошо дрался на мечах и отлично выслеживал цели. И одиннадцатилетняя жизнь простого рубаки оставила следы не только на его теле, но и на характере.

Наёмный убийца состроил запугивающую мину, склонился к жрецу и прошипел:

— Если ты, мелкий уёбок, ещё раз посмеешь вслух усомниться в моих профессиональных качествах, моргнуть не успеешь, как я разрублю твоё тело на куски и выброшу на помойку, где бродячие собаки не оставят от него и следа. Когда последняя собака дожрёт последний кусок твоего тела, я вернусь сюда и буду ждать следующего связного. И если он даже спросит, не видел ли кто тебя, ни я, ни кто-то из этой харчевни не скажет правды. Потому что я сумею их убедить, что иметь проблемы со мной сейчас гораздо хуже, чем иметь проблемы со жрецами Единого позже. Понял меня?

Жрец затрясся, но промолчал. Валлай медленно положил на стол испещрённый шрамами правый кулак и чуть громче прорычал:

— Понял меня?

— Понял, — пискнул связной, отшатываясь так, будто убийца только что ударил его этим самым кулаком.

— Это упростит дело. — Валлай зевнул, прикрыв рот ладонью. — На будущее: когда хозяину места вроде того, где был тот могильщик, платят деньги, чтобы он не задавал лишних вопросов, он не задаёт лишних вопросов. Потому что хозяину подобного места лучше действительно ничего не знать, когда кто-то другой придёт к нему задавать вопросы. Так спокойней.

Так вот. Могильщик две недели отлёживался, залечивая раны, и ушёл, купив еды на несколько дней. Очевидно, на восток, потому что идти отсюда больше некуда. Но на три дня пути отсюда его никто или практически никто не видел. По крайней мере, ни в один из трактиров он не заходил и не светился ни на рынках, ни в борделях, ни в лавках, где можно было бы продать награбленное в Бергатте. Один мальчишка как будто бы видел его, но я не слишком-то уверен в его словах. Это было в паре дней пути отсюда на восток.

Валлай замолчал и, взяв кружку, допил остатки пива.

— Это всё? — с явным разочарованием спросил жрец.

— Нет, не всё, — вздохнул убийца. — Мне дали ещё ориентир на второго могильщика, того, что со шрамом на подбородке. Так вот, из Бергатта он вернулся отдельно от первого, за пару дней до него, если быть точным. Вернулся он, кстати, в совершенно другой одежде, чем было в описании. Он был в этом трактире. Купил одежду, причём, платил золотом, отчеканенным до войны, и тоже как в воду канул. Теперь всё.

Жрец кивнул и мрачно уставился куда-то в сторону. Он выглядел недовольным. И его наниматель, скорее всего, будет недоволен. Да что говорить, сам Валлай был недоволен результатами своего расследования. Но у него было не так много времени. Продолжи он искать дальше на востоке, наверняка нашёл бы какую-нибудь ниточку, ведущую к цели, но на это требовались недели.

— Дерьмо, — проворчал, наконец, жрец. — Те, кого мы ищем, теряются на западе. Те, кого мы отправляем проповедовать, теряются на юге. Те, кого мы отправляем искать тех, кого мы ищем, и тех, кого мы отправляем проповедовать, или ничего не находят, или находят какие-то жалкие крохи, с которыми ничего не сделать. А с кого спрашивают за отсутствие информации? Конечно, со связных… Блядь, — с чувством выдохнул он после паузы.

— Ко мне есть ещё какие-то вопросы? — спросил Валлай.

— Нет. Контракт как будто бы выполнен, можешь быть свободен. — Жрец поднялся со стула. — Если от тебя что-то потребуется, с тобой свяжутся.

Они всегда связывались, поэтому Валлай кивнул и махнул хозяину, подзывая. Можно ещё выпить. Он неплохо заработал за непыльную работёнку. Даже запугивать почти никого не пришлось, не то что убивать.

Шёлк не успел подойти к нему, а связной не успел дойти даже до центра зала, когда это случилось.

Жрец резко остановился и затрясся всем телом. А потом издал вой, который просто не могла бы издать человеческая глотка, и рухнул на пол, забившись в припадке.

— ОНО! ОНО БЫЛО ЗДЕСЬ! МНЕ СТРАШНО!!! — завизжал жрец и клацнул зубами так, словно кто-то захлопнул его рот.

Хозяин харчевни остановился, вытаращив глаза и разинув рот, единственная служанка завизжала от страха и смылась, но, к счастью жреца, в зале находились не только эти двое. Валлай вскочил с места, в три прыжка подлетел к жрецу и сел рядом. Изо рта припадочного хлестала уже даже не сукровица, а кровавая пена, глаза закатились, хотя веки остались открытыми. Убийца осторожно повернул его на бок и нашёл глазами хозяина.

— Беги в ближайший храм Единого и веди всех, кого можешь. Бегом!

Шёлк, к его чести, быстро пришёл в себя. Он судорожно кивнул и сорвался с места.

Жрец продолжал биться в конвульсиях, но рта больше не раскрывал. Он дышал, язык хоть и прикушен, но не запал, а значит, лучше просто дождаться конца припадка. И жрецов, которые определят, не замешаны ли в этом припадке силы богов. Ну или простая магия.

Шёлк вернулся через четверть часа. Кажется, он действительно привёл всех, кого мог — с ним прибежало сразу полдюжины жрецов, причём, трое из них, судя по большим животам и богатым рясам, самых высоких чинов для этого захолустья.

— Он жив, — сказал Валлай и отошёл, давая место у припадочного.

Жрецы Единого обступили брата со всех сторон, синхронно встали на колени и принялись колдовать над ним. Ну, то есть, произносить целебные молитвы, прикладывать освящённые мощи и всё такое прочее, но наёмный убийца заметил в их руках пару магических амулетов. Конечно же, сделаны они были руками послушников и с божьей помощью, но по сути своей ничем не отличались от тех, что продают в колдовских лавках. С той разницей, конечно, что жрецы вообще никогда не бывали магами и никогда в жизни не колдовали.

— Пива мне принеси что ли, — сказал Валлай вставшему рядом с ним Шёлку.

Хозяин кивнул и ушёл на кухню. Он, кажется, опять впал в ступор, но сейчас это было позволительно. Наверняка раздумывает, насколько его дела ухудшатся после этого припадка.

Тем временем жрецы привели своего в чувство и уложили на спину. Тот опять принялся бормотать что-то в духе “оно здесь было”, “мне страшно”, “спасите, спасите” и трястись. Лучше Валлай не расслышал. Да он и не хотел подслушивать. Иногда лучше вовсе ничего знать, и это как раз тот случай.