— Приблизительно, — ответила она. — Но лучше соблюсти все формальности: заключить договор, чтобы я могла выплатить вам гонорар. Я знаю, как надо поступать в подобных случаях.

— Чтобы репутация Элейн Керзон осталась незапятнанной... — Я с улыбкой посмотрел на нее. — Что ж, хорошо, за деньги я всегда в вашем распоряжении. Тысяча долларов — задаток, и еще четыре, когда принесу вам фотографии.

— А вы не находите, что вы слишком дорогой детектив, Дэнни?

— С гением никогда не следует торговаться, дорогая, — скромно сказал я. — Как вы думаете, где Дюваль может хранить снимки? Здесь, в Майами?

— Да. — Она кивнула. — Главная студия у него здесь. В Нью-Йорке у Дюваля лишь небольшой офис, он проводит там два-три месяца в году, главным образом для того, чтобы продать свою продукцию. Я думаю, что фотографии находятся здесь. Он прекрасно знает, что, если со мной дело не выгорит, он всегда сможет продать снимки Элен Ричмонд. Он действует наверняка, Дэнни. Его позиция беспроигрышна.

— Понятно, — протянул я. — Еще один вопрос. Вы не встречали Дюваля в обществе неких Хэла и Чарли? Хэл — элегантный малый, с хорошими манерами; Чарли — гориллоподобный детина, у него отсутствует мочка на левом ухе.

— Да, конечно, — спокойно ответила Элейн. — Это Хэл Стоун и Чарли Блер. Они деловые партнеры Клода. Во всяком случае, он так их представляет.

— Спасибо, — поблагодарил я. — Вам осталось лишь выписать чек на тысячу долларов, и я могу собираться в дорогу.

— Вы очень спешите? — небрежно поинтересовалась она.

— А вы можете предложить мне что то интересное?

Она лениво улыбнулась.

— Я же сказала, что ошиблась в вас. Поэтому будет справедливым, если я докажу вам, что и вы недооценили меня.

— В чем именно?

— В том, что касается секса. Ведь вы считаете меня бесполым существом. К тому же вам почему-то не понравилась форма и величина моего бюста.

— Ну что ж, я люблю все проверять на деле. Я всегда придерживался этой точки зрения, так что не буду от нее отрекаться и сейчас.

Элейн неторопливо поднялась с кушетки, подошла к окну и опустила жалюзи. Гостиная погрузилась в полумрак. Она так же неторопливо вернулась к кушетке и склонилась надо мной.

День клонился к вечеру, когда я вернулся в свой номер. Я чувствовал себя как боксер-тяжеловес после пятнадцатираундового боя с чемпионом мира. Я принял душ и заказал бутылку виски.

Устроившись в кресле, я потягивал виски, хмуро уставившись в стену.

Примерно через час стук в дверь заставил меня прервать это увлекательное занятие. Я открыл дверь, и в комнате сразу стало тесно: всю ее заполнил любезный Доминик Людд.

— Какая удача! — вскричал он, прямиком устремившись к бутылке. — Вы такой гостеприимный, Дэнни! У меня не было и капли во рту с тех пор, как...

— ...с тех пор, как вы покинули бар, который находится внизу? — саркастически осведомился я.

— Выпивка — это моя страсть, приятель, — весело сообщил Доминик. — Когда-нибудь я изобрету походный самогонный аппарат и наживу на этом гигантское состояние.

— Ну а что вы принесли мне взамен моих пятидесяти долларов? — спросил я, не питая на этот счет никаких надежд.

— Я попытался проследить прошлое этой бедной крошки. Я имею в виду Элиш Хоуп. Вы знали, что она жила здесь, в Майами?

— Ну и что еще?

— Боюсь, совсем немного, Дэнни. — Он поудобнее устроился в кресле напротив меня. — В пансионате, где она жила, о ней почти ничего не знают. Элиш вела уединенный образ жизни. Говорят, она была манекенщицей. Поправьте меня, если я ошибаюсь.

— Да, об этом я уже слышал, — подтвердил я.

— Но почему ее имени нет ни в одном из здешних агентств? Я исколесил весь город, малыш, несмотря на жару. — На его лице появилось мученическое выражение.

— Возможно, она работала манекенщицей по ночам на частных сборищах? Или что-нибудь в этом роде? — высказал я предположение.

— Сомневаюсь. — Доминик решительно покачал головой. — У меня есть друзья, которые... э... которые хорошо знакомы с такого рода делами. И ни один из них ничего не слышал о ней.

— Ну а что в отношении других персонажей?

— Элейн Керзон издает журнал мод. — Он дал мне краткий отчет, но не сказал ничего нового.

— Дюваль?

— Когда дошла очередь до него, у меня уже не оставалось времени. — Доминик нежно провел указательным пальцем по своему крючковатому носу. — Ведь в моем распоряжении было лишь несколько несчастных часов.

— Вот именно! Тем более, что на каждой улице имеется по бару, — буркнул я. — Ну ладно. Вы знаете, где находится студия Дюваля?

— В одном квартале от Артур-Годфри-роуд, — быстро ответил Людд. — Я же говорил вам, Дэнни, что знаю Майами как свои пять пальцев.

— Хотелось бы мне осмотреть его студию, — задумчиво сказал я. — Когда там никого не будет. И было бы неплохо сделать это сегодня ночью. Вы не хотите мне помочь?

— С превеликим удовольствием! — воскликнул Людд. — Ночная работа, разумеется, оплачивается по двойному тарифу?

— Хорошо, — прорычал я в ответ. — Сто долларов.

— Очень великодушно с вашей стороны, Дэнни. — Он поднялся и заботливо налил себе еще рюмку. — Могу я поинтересоваться, с какой целью мы затеваем эту экспедицию?

— У Дюваля есть кое-что, по праву принадлежащее моему клиенту, — объяснял я. — Добровольно он присвоенную вещь возвращать отказывается, поэтому мы должны изъять это другим путем. Вся загвоздка заключается в том, что все наверняка спрятано в каком-нибудь надежном местечке.

— Вы имеете в виду сейф?

— Что-то в этом роде.

Мгновение Доминик изучал жидкость в рюмке.

— Во время войны я в результате недоразумения, допущенного идиотом писарем, был зачислен в саперную роту, вместо того чтобы участвовать в боевых действиях. И большую часть времени мы тратили на то, чтобы следовать за другой саперной ротой и взрывать все то, что она построила. Поэтому я вправе называть себя подрывником-профессионалом.

— Вскрыть сейф — это совсем не то, что взорвать мост, — ответил я. — Разница все-таки имеется.

— Только в силе заряда, малыш, — спокойно заметил Людд. — И за какие-то вшивые сто долларов я могу сегодня ночью продемонстрировать свое умение.

— Послушайте, Доминик, я постепенно прихожу к выводу, что обличье громилы подходит вам больше, чем амплуа актера. Вы уверены, что это не вы убили Элиш Хоуп, чтобы иметь предлог качать из меня денежки?

Кустистые брови Доминика сошлись над крючковатым носом в одну прямую линию, на лице появилось сатанинское выражение.

— Что вы можете знать об этом, малыш, — сказал он с достоинством. — Было время, когда я получал гонорар в размере двух сотен за одно лишь дневное представление, причем по будням.

— Ну хорошо, хорошо, — проворчал я. — Сколько вам понадобится времени, чтобы все подготовить?

— Час, — ответил Людд.

Я глянул на часы. Половина седьмого.

— Приходите сюда около девяти. Отправимся в студию Дюваля.

— А не рановато, Дэнни? — Он немного выпятил вперед губы. — В это время в доме наверняка кто-нибудь будет.

— Не надо вторгаться в чужую область, Доминик, — разозлился я. — По части выпивки вы, безусловно, специалист высочайшего класса, но процесс мышления предоставьте мне.

— Как вам будет угодно, — миролюбиво ответил он. — И большое спасибо. К девяти буду.

Я внимательно взглянул на него, но лицо Доминика не выражало ничего, кроме дружелюбия и благодарности. Через несколько секунд после его ухода я понял причину этого благодушия — бутылка виски, стоявшая на столике, исчезла. Вероятно, мои слова о выпивке он понял буквально.

Все говорило о том, что ночь не обойдется без приключений, а за моей спиной был насыщенный событиями день. Неплохо бы перекусить. Но не успел я добраться до двери, как зазвонил телефон. “Ну и черт с ним, пусть себе звонит!” — подумал я, но все-таки взял трубку. И зря.

— Дэнни, ну что там с Дювалем? — раздался взволнованный голос Беллы Люкас.