– Что случилось? Вам плохо?

Еще пара шагов, как по минному полю… Напряжение росло, казалось, еще миг, и незнакомец бросится мне навстречу, схватит за руку и утащит в темные развалины.

– Развяжи веревку, – раздался знакомый голос.

Неужели передо мной парень, которого избивали в нашем саду? Забыв об осторожности, я подошла совсем близко. Он с трудом поднял глаза:

– Помоги, пока не поздно.

Солнце поднималось все выше, и на примятой траве стал заметен кровавый след. Видимо, незнакомец был серьезно ранен. Вид крови подействовал на меня убийственно – тело охватила нехорошая слабость, а в глазах потемнело. Я попыталась взять себя в руки и пробормотала:

– Только не волнуйтесь. Мы поймаем машину и отвезем вас в больницу.

– От ран я не умру. Меня убьет солнце. Я – вампир.

– Вампир?! – Любопытная Панкратова уже стояла за моей спиной. – Это шутка?

Я хотела объяснить Татьяне, что в таком положении людям не свойственно чувство юмора и, должно быть, у парня от потери крови начались галлюцинации, но не успела. Он заговорил вновь:

– Через несколько минут солнце поднимется так высоко, что его лучи коснутся моего тела!

Реакции с нашей стороны не последовало. В такое трудно было поверить с первого раза. Не выдержав, парень заорал:

– Да сделайте же что-нибудь, если уж решили помочь! Я не могу его видеть!

Отчаянные интонации заставляли нас поверить сказанному. Неужели я в самом деле разговариваю с вампиром?! Но в таком случае смертельная опасность угрожает и нам с Панкратовой! Ведь если развязать веревку, которой парень привязан к пруту, торчавшему из арматуры, где гарантия, что этот кровопийца не вопьется в наши шеи?

– Послушайте, девушки. – Незнакомец изменил тон, стараясь говорить спокойно и доходчиво. – Днем вампиры не опасны, вы ничем не рискуете…

– Но вампиры – выдумка! – снова воскликнула Панкратова.

– Неужели вы убедитесь в обратном только тогда, когда я сгорю в лучах солнца?! Посмотрите лучше на землю.

Мы послушно опустили глаза. Тень от угла постройки становилась все короче, съеживалась, и солнечный свет коснулся кровавых пятен на траве. Через несколько секунд они заполыхали так, будто трава была пропитана бензином. Это произвело сильное впечатление. До меня наконец дошло, что ситуация и в самом деле критическая. Преодолевая страх и внезапно нахлынувшее отвращение, я наклонилась к вампиру.

Когда торопишься, все получается намного хуже, чем в спокойной обстановке. Затянутые сильной рукой узлы не поддавались, и я уже успела испортить отращиваемые с начала каникул ногти. Панкратова наблюдала за происходящим со стороны, сочувственно охая, но не вмешиваясь, а солнце неуклонно пожирало спасительную тень… Вампир безучастно ожидал своей участи. Порой начинало казаться, что он уже умер и все мои старания совершенно напрасны. Когда я уже была готова разрыдаться от собственной беспомощности, узел неожиданно поддался, и веревка чуть ослабла. Вампир с удивительной быстротой выдернул из петли руки, а потом черной тенью скользнул в узкую щель между бетонными блоками. Почти сразу после этого под ногами вспыхнула трава, и огонь уничтожил последние следы пребывания странного существа.

– Что будем делать? – прервав долгое молчание, поинтересовалась Панкратова.

– Пойдем по домам, пока родители не проснулись.

– А он?

– Главное, Панкратова, не совать нос в чужие дела.

– Знаю, Акулиничева, так говорит твоя мама.

Еще раз оглянувшись на обгоревшую постройку, ставшую убежищем для всамделишного вампира, мы зашагали в сторону Борисовки.

Завтрак прошел в довольно нервной обстановке. Маму так расстроила гибель растоптанной ногами дерущихся клумбы с редкими сортами гладиолусов, что, выпив только одну чашку кофе и сославшись на головную боль, она уединилась в своей комнате. Есть не хотелось. Выждав немного, я отодвинула стакан так нелюбимого мною парного молока и сбежала с веранды.

Дачный домик, принадлежавший тетушке Тани Панкратовой, был заметен еще издалека. Фасад двухэтажной постройки украшало чудесное деревянное кружево, вырезанное предыдущим ее владельцем. Таня была в саду. Она сидела в гамаке с ярким журналом в руках. Судя по тому, что журнал оказался перевернутым вверх тормашками, написанное ее не слишком занимало.

– Тань, ты о нем думаешь?

Она кивнула, потом горячо и взволнованно заговорила:

– Послушай, неужели мы вычеркнем эту страницу из своей жизни? Столкнуться с таким необычным явлением, можно сказать, настоящим чудом и забыть о нем, будто ничего и не было?

Проспорив минут двадцать, Панкратова все же уговорила меня навестить скрывавшегося в развалинах магазина вампира. Обрадованная, она выскользнула из гамака, побежала в дом и вскоре вернулась с перекинутым через руку старым пледом:

– Ему там, наверное, неуютно и холодно.

– Брось, Тань. Вампиры – мертвецы, они спят в гробах и ничего не чувствуют. И вообще, я что-то не пойму: то ты даже дотронуться до него боялась, а теперь…

– У меня было время подумать. Он выглядел таким несчастным.

– Тогда поторопимся.

Шагая по главной и, к слову сказать, единственной улице Борисовки, я никак не могла решить, правильно ли поступаю. Здравый смысл подсказывал: мы совершаем большую глупость. Одно дело помочь находившемуся в беде живому существу, а другое – добровольно искать встречи с вампиром. И все же любопытство толкало нас вперед, навстречу неведомому. Вскоре деревенька осталась позади, а под ногами серел пыльный асфальт шоссе…

После яркого летнего дня развалины магазина напоминали холодный склеп. Пахло так и не выветрившимся запахом гари и сыростью, идти вперед мешал валявшийся повсюду обгоревший мусор.

Внутри оказалось довольно светло – свет проникал через дверной проем и щели в полуобвалившемся потолке, но по углам притаились густые черные тени.

– Эй, вы здесь? – негромко окликнула Панкратова, но в ответ не прозвучало ни звука. Татьяна завертела головой, оглядываясь. – Он не мог уйти до захода солнца. Неужели он умер?

– Тань, пойдем отсюда. Это скверное место.

– Зачем вы пришли? – вдруг послышался тихий голос.

– Проведать. Узнать, как самочувствие. Мы плед принесли. – Панкратова устремилась в темноту подсобки. – Так, на всякий случай…

Когда глаза привыкли к темноте, мне удалось разглядеть лежавшего в углу человека. Он приподнялся на локте:

– Вы же знаете, кто я. Если я захочу убить вас, шансов спастись не будет.

– Но вы же не захотите? – Голос Панкратовой чуть дрогнул.

– Дело не в желании. Некоторые чувства способны подавить и волю, и разум. Знаешь, что такое жажда? Страшная жажда, испытывая которую с каждым мгновением чувствуешь, как жизнь уходит и ты превращаешься в труп… Но успокоения в смерти нет! Даже мертвым ты будешь сгорать от этого желания. Думаешь, благодарность, признательность, любовь или родство могут что-либо изменить?

Мы попятились к спасительному, сиявшему солнечным светом прямоугольнику выхода. Вампир протянул руку:

– Брось плед. Близко не подходи. Пока я еще могу контролировать свои чувства, но не искушайте судьбу. Не стоит водить дружбу с вампиром, надеюсь, это вы уже поняли.

Похоже, наш новый знакомый ошибался. Передав плед, Панкратова вовсе не собиралась уходить Рассеянно колупая штукатурку на стене, она спросила:

– Но вы ранены. Может быть, нужны лекарства, бинты?

– Вампира излечит только кровь.

Наблюдая за Панкратовой, я недоумевала. Как она может спокойно, вот так запросто разговаривать с самым настоящим ожившим мертвецом? Лично у меня взгляд черных, казавшихся бездонными глаз вызывал дрожь в коленях. А Татьяна, будто не замечая ужаса происходящего и не чувствуя отчаяния в голосе вампира, все щебетала, как воробышек на ветке:

– Вы первый вампир, с которым я познакомилась. Это потрясающее впечатление. Скажите…

– Убирайтесь отсюда, несносные девчонки! Или вам жизнь надоела!