Оказалось, что семь человек подали заявление. Начальник оглашал их по алфавиту. Потому-то на совете и присутствовало так много юношей и девушек; а Игорь еще удивился, увидев их.

Теперь все они были здесь, в Зеленой Роще. Они смущались – столько глаз смотрело на них! – и с нарочитой серьезностью одергивали своих питомцев, которые от долгого сидения нетерпеливо ерзали на месте. Знали бы они, эти четвероногие друзья, что сегодня в последний раз видят своих повелителей…

Оркестр заиграл туш, а начальник клуба вторично стал перечислять юс фамилии, предлагая им поочередно сделать шаг вперед, чтобы все могли видеть, что вот это – Рогов, а это – Питиримов, Дробышевский, Пацевич, Олесова…

Наконец наступила самая тяжкая минута – прощание с собаками. Я взглянул на Игоря. Милый мальчик, он весь дрожал, на веках у него блестели слезинки.

– Прощай, Урман… – едва выговорил он негромко и, наклонившись, поцеловал собаку в голову, на мгновение прижался к ней щекой и, вдруг всхлипнув так, что это услышали все, бросился прочь, но тут же вернулся, обнял овчарку, прильнул к ней. Потом, стоя за деревьями, весь сотрясаемый внутренними рыданиями, он издали смотрел на своего любимого Урмана, а тот, удерживаемый сильной рукой вожатого, беспокойно озирался по сторонам, ища хозяина. Несколько раз он пытался вскочить, но вожатый – это был Шестаков – принуждал его сесть и сидеть, пока не будет команды уходить.

Так самые разные и острые чувства – гордость и тревога, грусть и восхищение – волновали в эти минуты собравшихся в Зеленой Роще. Но надо было видеть ребят-зрителей (а их тут была добрая половина). Их лица горели: ребята откровенно завидовали тому, что не они герои происходящего события.

Я заметил девочку, которая забралась на забор. Рискуя свалиться, она так тянулась вперед, на лице ее был написан такой восторг, что, право, я не удивился бы, если бы завтра увидел ее в клубе. И действительно, многие из зрителей приходили потом в клуб и сами становились активистами нашего дела.

Торжество кончилось. По указанию начальника клуба все семь собак были отведены в питомник и поставлены в клетки, где они должны были дожидаться отправки по назначению.