— Не заключала я никакого договора, — устало проговорила в ответ, чувствуя опустошение от ненавистного вопроса. В тот момент особенно остро ощутила безнадежность ситуации. Усталость от бесконечных попыток оправдаться грузом легла на плечи, я согнула спину и уронила голову, отрешенно рассматривая антимагические браслеты на своих худых запястьях.

Мужчина молчал, и с каждой минутой эта тишина становилась все более угрожающей, все сильнее нарастала тревога, выводя меня из отрешенного состояния. В сотый, а то и тысячный раз, попыталась объяснить:

— Я не заключала никакого договора и не понимаю, почему меня приписывают к ведьмам, если официально прошла вступительные экзамены и была зачислена на факультет темного искусства.

Чувство опасности накрыло мгновенно. Лорд Нар больше не сдерживал свою злость, молниеносно подскочил ко мне и, яростно схватив за рубашку, сильным рывком поднял меня с кресла.

— Что ты говоришь, дрянь? — прошипел храмовник. — Значит, не заключала договор? Не понимаешь, о чем речь?!

Меня резко отбросили на пол. Не в силах удержать равновесие, я упала на колени, задевая низкий столик. Бутылка вина покатилась по полу, но не разбилась, лишь красное пятно растеклось рядом, до жути напоминая кровь.

— Носила вроде как слабый браслет и амулет, но при этом только синее пламя смогло их уничтожить! Я должен поверить, что они выдаются каждому адепту вашего ничтожного королевства?

Сглотнула. Мне не поверили тогда и не поверят сейчас, но это было единственное, что пришло в голову, когда поняла, что амулет хасашши видится им самым обычным, а небесные нити всего лишь исцеляющим арканом. Наверное, в тот момент я впервые искренне порадовалась, что со мной нет моих остальных браслетов. Только все это не доказывало, что я ведьма. О чем и сказала, пытаясь подняться, но колодки на ногах не давали этого сделать. Их никогда с меня не снимали, как и антимагические браслеты.

— Не ведьма? — он вновь схватил меня за ворот и притянул к себе так, что его лицо оказалось напротив моего. — На тебе метка демона! Мы, храмовники, видим её! — Голубые глаза смотрели с ненавистью. — Вокруг ведьмы всегда стелется темный туман — печать проклятого существа с Запретных островов. — Мужчина сплюнул и нахмурился. — И ведь я хотел по-хорошему, в самом деле жалел совсем еще подростка. Забыл, какие вы, ведьмы, подлые существа. Ходил, уговаривал, вызвали б твоего демона, а тебя пощадили бы. Так нет же, продажная девка, защищаешь эту тварь!

— Не защищаю... — я осеклась, неожиданно осознав, о чем говорит этот храмовник. Туман? Может, он видит последствия обряда, который провел мистер Горан? Но разве это возможно? И как мне тогда быть?

— Не хочешь по-хорошему — будет по-плохому.

И слова не успела сказать, как мужчина наотмашь ударил меня по лицу, а в следующее мгновение щелкнул пальцами. В кабинете сразу же появились двое молодых стражников. Не говоря ни слова, они молча кивнули мужчине и взяли меня под локти. Я, даже не сопротивляясь, позволила себя потащить. Не было даже смысла пытаться вырываться: мало того, что колодки мешали идти, так и любая моя попытка к бегству сопровождалась болезненным импульсом, посылаемым антимагическими браслетами.

Я не сразу поняла, что ведут меня другими коридорами, а когда осознала, было уже поздно. Хотя для чего поздно? Что бы мне удалось сделать? Ничего. Все, что я могла, — это наблюдать, как меня подводят к круглой арене с решетками, чем-то отдаленно напоминавшей поле для турнира, как в нашем зале академии: по кругу выстроены скамьи, а в самом конце над ними возвышается ложа в виде балкончика, откуда открывается отличный обзор на саму арену.

— Что происходит? — я не узнала свой собственный голос, настолько он показался тихим и напуганным.

Отчаянно дернулась в тщетной попытке вырваться, но легко была остановлена. Также без слов меня закинули за решетки, громко хлопнув дверью. В тот же миг границы арены осветились ярким голубым кругом, только подтверждая, что мне не выбраться отсюда. Даже если бы не было антимагических браслетов, не уверена, что смогла бы разрушить этот щит.

— Повернись, ведьма!

Послушно выполнила приказ, встречаясь взглядом со знакомыми холодными глазами «доброго» храмовника, который уже успел покинуть свой кабинет и теперь восседал в ложе, глядя на меня с таким презрением, словно я была грязью, приставшей к его безупречной обуви.

— Ты не говоришь, значит, скажет сам демон.

— Что?

Страх усилился, захватывая в свои сети. Взмокла спина, нервно зашлось сердце, и задрожали похолодевшие пальцы. Где-то внутри я уже поняла, что меня ждет. Следы когтей на прутьях, пятна крови, перья на песке, всё это говорило само за себя. И как ни пыталась взять себя в руки, ничего не получалось. Ужас накатывал волнами, не давая нормально оценить обстановку, чтобы придумать, как спастись.

— Пусть твой демон вытащит тебя, ведьма! — криво и жестко усмехнулся мужчина. — Создания тьмы не разбрасываются своими игрушками.

Небрежный взмах рукой, и справа раздается жуткий скрип отодвигаемой клетки, а затем леденящий душу гортанный противный писк. На миг сердце ушло в пятки, дыхание перехватило, а смелости обернуться и вовсе не было, хотя спиной чувствовался тяжелый взгляд «гостей».

— Молись своему демону, Огонек! — прозвучало надо мной.

Все, что я могла сделать, это медленно придвинуться к стене, лихорадочно ища взглядом что-нибудь наподобие оружия, которым можно было бы защищаться. Однако на арене не было ничего лишнего. Недовольное сопение и предвкушающий вздох послышался так близко, что я все-таки обернулась...

Две пары ярких желтых глаз оказались ближе, чем я надеялась. Внутри будто что-то оборвалось. Я сделала шаг назад, забыв о колодках, позорно упала на мягкий сыпучий песок.

Раяны! Сглотнула вязкую слюну. Откуда у храмовников эти хищные птицы? Их же практически невозможно поймать, да и водится эта нечисть лишь на севере Руты. Однако эта мысль почти сразу исчезла, уступая место панике.

Птицы почему-то не спешили забирать мою душу своим пением, вместо этого нахохлились, медленно перебирая когтистыми массивными ногами с тремя пальцами. Казалось, раяны готовятся к атаке, все сильнее топорща перья. Только это не похоже на них, ведь эти существа никогда не нападают первыми. И от этого стало еще страшнее! Одно дело, когда ты знаешь, чего ожидать, и совсем другое, когда в аршине от тебя непредсказуемые агрессивные хищники.

— Как же низко! — отчаянно воскликнула, понимая, что не все поймут рутовскую речь, но Эриан Нар услышит. — Я не утрачу душу, даже если раяны запоют, в отличие от вас!

Но петь раяны не планировали. Вместо этого они взмахнули крыльями, в один миг приземляясь близко-близко передо мной, после чего склонились, кончиком клюва касаясь моего носа. Мне понадобилась вся моя воля, чтобы не вздрогнуть. Нервы натянулись, словно струна: ни убежать, ни спастись. И неожиданная мысль: может, принять смерть?

Нет! Опускать руки нельзя. Загребла побольше песка и кинула тварям в глаза, о чем почти сразу же пожалела: это только больше разозлило их. Они накинулись одновременно. Я испуганно закричала, когда твердый клюв внезапно потянул за кончик рубашки, и тут же подавилась собственным воплем: лицо обожгло невыносимой болью, будто меня ударили плетью «Змеиное жало»…

***

Здесь тепло и спокойно. Боли нет. Ничего нет. Только тихая приятная мелодия, так похожая на скрипку Далиона. Она дарит надежду... и веру. Веру в лучшее. Где-то глубоко внутри, не сразу, отмечаю, что это не скрипка. Нет, звучание более глубокое, скорее всего, струны грубее. Любопытно! Именно это заставляет меня приоткрыть глаза и с удивлением встретиться с серебряными «провалами» на лице Темного бога. Он сидит совсем рядом, а в руках у него лира, создающая эту прекрасную минорную мелодию.

Мужчина не спешит откладывать инструмент, наоборот, чуть склонил голову, прикрывая глаза, и все так же перебирает прочные струны тонкими пальцами с черными ногтями. Ритм ускоряется, меняется темп и звучание, но мне все равно нравится. Нравится, как отзывается сердце, чувствуя что-то до боли родное, а душа невольно тянется к этому «менестрелю», желая, чтобы он не прекращал играть. Однако Темный бог убирает руку и в тот же миг вместе со сказочной умиротворяющей мелодией спадает все очарование.