Я была ведущей вечера в Тбилиси, начала его уговаривать: «Женя, ты только прочтешь монолог Сатина. Я тебя представлю, может, ответишь на пару вопросов, и всё». Уговорила! Я его объявила, он вышел на сцену, я говорю «Монолог из спектакля „На дне“». Он начал: «Человек…» и вдруг замолчал. Дальше должно было быть: «Это – великолепно, это звучит… гордо», но Евстигнеев все забыл, выдержал паузу, сказал: «Ну, и так далее…» и ушел со сцены. Зрители были в недоумении, но все-таки хлопали.

Правда, в этом же концерте Евстигнеев сыграл на ударной установке, вспомнив молодость, когда он играл в самодеятельном джазовом оркестре.

В эпоху Ефремова было два спектакля о любви, и только о любви. Один из них – поставленный Галиной Волчек и прогремевший на всю Москву спектакль «Двое на качелях» по пьесе Уильяма Гибсона, в котором прославились Татьяна Лаврова и Михаил Козаков, а затем и вторая пара – Лилия Толмачева и Геннадий Фролов. Это американская пьеса о двух одиноких людях. Балерина, больная язвой (у нее иногда даже бывают кровотечения), старается бодриться, не унывать. К ней случайно приходит молодой человек из благополучного мира – покупать ящик для льда. Она его любит, нянчит – но он уходит и предает ее…

Лаврова была большой актрисой, с нелегким характером, в первую очередь нелегким для себя. Она была абсолютно естественной, глубокой – ни капли фальши. Зрители помнят ее по фильму «Девять дней одного года». К сожалению, она мало снималась. По-моему, режиссеры боялись ее характера, да и она часто отказывалась – предлагаемые роли казались ей незначительными.

Второй спектакль – «Вкус черешни» по пьесе Агнешки Осцекой, переведенной с польского Булатом Окуджавой. Начинала его ставить Екатерина Еланская, потом подключился Ефремов и фактически поставил этот спектакль сам. Там играл несравненный Олег Даль и очаровательная Елена Козелькова. На сцене был оркестр и великолепный джазовый пианист Виктор Фридман.

Даль настолько свободный, импровизирующий, элегантный! И партнерша достойна его. Позднее в этот спектакль влились еще несколько пар: Фролов и Миллиоти, Покровская и Табаков, а в вышедшей позднее второй редакции – Марина Хазова и Сергей Сазонтьев. Оркестровки ко второй редакции делал Виктор Фридман.

Галине Волчек удалось открыть и воспитать замечательных актрис: Татьяну Лаврову, Марину Неёлову, Елену Яковлеву, Галину Петрову, Марину Хазову, Ольгу Дроздову. Сейчас ее любимица – Чулпан Хаматова. Все они умели играть любовь.

В советское время все театры страны ездили на гастроли, города «менялись» театрами, а столичные театры зрители ждали везде, это был праздник: люди видели артистов, снимавшихся в кино, больших мастеров. Были обязательные концерты на заводах и фабриках, реже в колхозах и непременно – в воинских частях, что, как мне кажется, имело огромное воспитательное значение.

Гастроли – это, наверное, беда для семьи актрисы: дом остается без хозяйки. Конечно, я очень переживала, скучала по мужу и детям, но в то же время это были и каникулы. Как жаль, что теперь гастроли есть только у отдельных театров, чаще академических, а у государства нет денег ни на дорогу, ни на гостиницы, ни на суточные. А нам выпало счастье в советские времена исколесить всю страну, побывать и на Дальнем Востоке, и в Средней Азии, и на Севере, в Мурманске, и в Грузии, и в Азербайджане, и в Казахстане, и на Урале. Мы знакомились с интересными людьми и любовались красотами нашей страны.

А еще на гастролях можно дружить! И мы дружили, как школьницы. Чаще всего в нашей компании были Галя Соколова, Аллочка Покровская и я. Обе эти актрисы очень умные и образованные, поэтому мне было безумно интересно с ними. Мы ходили в музеи и театры, покупали книги. Обычно я жила в номере с Галей Соколовой, причем с ней мне было так интересно, что я разрешала ей курить в номере, хоть сама и некурящая. Иногда моей соседкой была наш гример Валентина Логинова, тоже необычайно приятный человек.

Конечно, мы что-то варили в номере кипятильником, иногда чуть ли не устраивая пожар – забытые кипятильники время от времени взрывались. Однажды за границей, кажется, в Болгарии, Евстигнеев чуть не сжег гостиницу.

В Америке, в городе Сиэтле я даже ловила рыбу в океане. Мы познакомились там с русскоговорящими американцами, которые очень тепло нас принимали. Глава одной семьи был в отпуске, почти каждый день они брали в аренду яхту и выезжали на рыбалку. Они приглашали меня, а я брала с собой Галю Соколову и двух молодых артистов, Колю и Таню Ряснянских. И мы в шесть утра уже плыли на яхте по океану ловить лосося! Я даже один раз поймала маленькую акулу, но американцы почему-то очень испугались, сказали, что она кусает за ноги, изрубили ее и бросили куски в океан крича: «Собачья рыба!»

А в первый раз я ловила рыбу на другой стороне земного шара, во Владивостоке. Закидывала спиннинг и поймала подряд восемь камбал, причем хозяева тут же поджарили их на плитке. Свежая камбала – это очень вкусно!

Кроме прогулок и путешествий, познавательных и увеселительных, мы очень много работали. Помимо спектаклей мы устраивали еще и шефские концерты, причем были энтузиасты, которые постоянно принимали в них участие: это Галя Соколова, Алла Покровская, Рогволд Суховерко, Виктор Тульчинский, Тамара Дегтярева, Леша Кутузов, Герман Коваленко, Лена Миллиоти, Петр Щербаков и многие другие. Индивидуальные творческие встречи проводили только некоторые актеры. По-моему, очень интересный вечер получился у нас с Лией Ахеджаковой. Конечно, зрители шли в основном на Ахеджакову, потому что она была в то время одной из самых популярных актрис в стране. Но, как мне кажется, я тоже работала на достойном уровне. Лия прекрасно читала стихи Цветаевой. Мы с ней играли сцену из спектакля «Спешите делать добро», показывали отрывки из кинофильмов и даже маленький фильм «Поговори на моем языке», где Лия, как мне кажется, сыграла одну из лучших своих ролей – одинокой пожилой женщины, которая купила цыпленка на рынке, вырастила его, и он стал членом ее маленькой семьи. Фильм смешной и грустный, я там играла ее соседку, у которой была своя беда – зять (Ролан Быков).

Мы с Ахеджаковой исколесили тайгу, были под Красноярском, побывали на «Столбах» – это знаменитые горы, совершенно отвесные, даже скорее скалы, и скалолазы устраивают восхождения без всяких подручных средств, просто в галошах. Конечно, мы и не пробовали туда влезать, но красота немыслимая! Нас очень трогательно встречали, варили нам картошку, кормили грибочками собственного засола и очень любили нас – а это так важно для артистов.

Однажды к нам пришла журналистка и сказала, что нас ждут в каком-то закрытом городе. Попасть туда можно только самолетом, лететь полчаса. Я засомневалась: у нас на следующий день спектакль, а утром у меня выступление на телевидении. Но она так уговаривала: «Нет-нет, вас так ждут, это совсем рядом, вы скоро вернетесь». Ахеджакова поддалась, и мы налегке, хотя было уже прохладно, отправились на аэродром.

Прилетели – афиш нигде нет, пришли в ДК – вроде нас никто не ждет. Ох, думаю, неспроста все это! Надо спросить, есть ли обратные билеты. Нет, сказали нам, только через месяц. Мы в панике, журналистка, которая нас привезла, как-то растерялась, и тут я, памятуя, что была когда-то парторгом, догадалась позвонить в райком партии. Такая история, говорю, выручите, пожалуйста, нам обратно надо! Слава богу, кто-то из начальников должен был ехать в пять утра на машине, и нас пообещали взять. Ну, отлегло. Пошли на концерт – никто нас перед этим не накормил, что случалось крайне редко. Люди какие-то негостеприимные, холодные, видимо, чувствовали себя очень значительными. Наверное, добывали что-то очень ценное, может быть, свинец или уран – секретное.

Отыграли мы этот концерт, и нас тут же повезли на другой, в ДК железнодорожников. И тут уже были и картошка, и грибочки, и зрительская любовь. А в пять утра мы сели в райкомовскую «Волгу», и в десять часов я на телевидении уже пела свои песни.