– Утром расскажу. А пока ты не будешь против, если я посплю немного?

Она смущенно покачала головой. Он стянул с себя мокрые сапоги и забросил их под кровать. За ними последовали его порванный грязный камзол и бриджи, и он остался водной рубашке и исподнем. Не обращая никакого внимания на застывшую в недоумении принцессу, он откинул простыни и закатился под них. Через несколько секунд он уже спал крепким сном. Собака прыгнула на одеяло и свернулась калачиком в его ногах. София постояла, посмотрела на них и вышла на цыпочках в переднюю спросить у Греты, что же ей теперь делать.

Пенни долго шла сквозь ночь, следом за ней – Фриц. Пришлось немало поспорить и даже перейти на крик. Рыжеволосого оставили в разрушенной хижине. С такими ранами ему далеко не уйти. Предполагалось, что Эрик должен будет сопроводить ее в Англию. Фриц решил взвалить эту обязанность на свои плечи.

– Я пока никуда не собираюсь, – возразила Пенни. – Не могу. Я должна пройти весь путь до конца. Не думаю, что когда-нибудь мне снова удастся повидаться с эрцгерцогом Николасом наедине, но я должна знать, жив ли он и что сталось с Алексисом. Принцесса София – моя кузина. Вы в любом случае не можете уехать в Англию. Я ему больше ни к чему, но вы вполне можете понадобиться.

Скорее всего именно последний аргумент и убедил Фрица.

Они нагнали Лукаса перед рассветом. Принц Грамайс собрал лошадей и поставил их на небольшой ферме. Жена фермера без лишних вопросов от души накормила незнакомцев хлебом с творогом.

– Вы только гляньте на нас, – усмехнулся Лукас. – Потерпевший провал шпион. Раненый майор. Англичанка, похожая на принцессу. Грустное зрелище, вряд ли такая жалкая компания может справиться с Карлом и вызволить из беды эрцгерцога.

– Из Морицбурга никаких новостей? – спросил Фриц.

– Эмоции бьют ключом. Все слухи против Николаса. Это как лавина. Начинается с крохотного разлома в снегу, потом постепенно набирает силу, и так пока не кидается вниз, с остервенением подминая под себя деревья. Фон Форшахи призывают заменить похороны судом.

– И какой в этом смысл? – вмешалась Пенни. – Они же думают, что он мертв.

В бледных глазах Лукаса загорелась жалость.

– В былые времена тела предателей эксгумировались, чтобы вынести им приговор. Карл просто пытается обезопасить себя, удостовериться, что Николас не выживет, даже если вернется.

– Значит, вы считаете, что он обречен? – вздрогнула Пенни.

Фриц улыбнулся ей.

– Я должен увезти вас. Появиться на публике вы не сможете, будьте уверены. Если окажется, что принцесс две, вас обеих сожгут на костре.

– Это точно, – согласилась с ним Пенни. – Однако я не вижу причин, по которым мисс Пенелопа Линдси из Раскалл-Сент-Мэри не может приехать в Глариен на празднества. Все, что мне потребуется, – милое английское платье и шляпка. Хна уже практически смылась с волос, осталось только вспомнить, как я укладывала косы. Подберите мне добропорядочное английское семейство, у которого я могу остановиться, и ни у кого не возникнет никаких вопросов.

Николас проснулся от неясного шороха. Квест толкала его в бок, глухо колотя хвостом. Он открыл глаза и увидел Софию в официальном наряде из отделанного черной тесьмой белого шелка с черной лентой через плечо. Вокруг нее суетилась Грета, леди Беатрис поправляла прическу.

Но София не обращала на них никакого внимания, она уставилась на Николаса. Волосы у нее чуть порыжее. У Пенни был другой оттенок, несмотря на краску. В огромных глазах принцессы ни намека на наивность. Софию с детства приучали править.

– Ты напоминаешь Гамлета, повстречавшегося с привидением.

– Холодно, и на сердце муторно.

– У меня через полчаса официальный прием. Каковы твои планы? Что мы должны делать?

Он сел и улыбнулся Грете, которая с мрачным видом наблюдала за ним, и снова обратился к своей жене:

– Придумай что-нибудь – что угодно, – чтобы послать сюда Алексиса. Не говори ему ни о чем, не предупреждай, что его тут ждет. Просто пошли за шалью или перчатками. И веди себя так, словно ничего не произошло.

– Продолжать подготовку к твоим похоронам? – Она провела пальцем по черной ленте.

Николас откинулся назад и вытянулся. Каждый мускул напоминал о себе.

– Никаких похорон не будет. Предстоит суд. Надо мной. За предательство и колдовство, конечно же. Если хочешь обвинить мертвого, преступление должно касаться души. Как и несчастный король Карл Первый английский, я вот-вот лишусь головы – то есть мое тело, если им, конечно, удастся его найти.

Утро суда выдалось чистым и холодным. Туман медленно, отступал от башен Морицбурга. На улицах собирался народ. От зданий шел пар, поблескивали мокрые карнизы, шпили сияли в лучах новорожденного солнца. Пенни никак не могла разобраться в настроении толпы. Люди горели, словно в лихорадке, но в то же время на лицах явно читалось замешенное на смущении сомнение, отовсюду слышалось покашливание и бессвязное бормотание.

Англичане, заглянувшие в Глариен по пути в Швейцарию и Италию, пребывали в полном недоумении: они надеялись лицезреть роскошную церемонию коронации, а вместо этого попали на процесс, призванный осудить погибшего эрцгерцога в предательстве, за которым должна была последовать помолвка нового правителя. Никто не сомневался в том, что если покойного признают виновным в преступлениях против Бога и природы, его брак будет аннулирован и, таким образом, его вдова сможет без всякого промедления выйти за графа Занича. Такова суровая необходимость правопреемственности. Сейчас не время оставлять Глариен без коронованного правителя, причем правителя, женатого на Альвии. Накануне состоялись похороны граждан, погибших под завалом на перевале Сент-Олбен. Вот когда злость бурлила вовсю. Злость и мрачное негодование.

Пенни понятия не имела, почему она не в силах пролить ни слезинки и отчего не в состоянии проглотить ни кусочка.

Туман рассеялся, как будто жених поднял фату невесты, приготовившись к поцелую. По толпе прошел вздох, словно люди стали свидетелями этих объятий. Все пришло в движение. Толпа понесла Пенни по извилистым улочкам, вверх по мощеной дороге, по которой она впервые ехала принцессой, через узкий подъемный мост, и в итоге она оказалась на огромной площади за стенами замка. Перед низкой стеной, отделяющей площадь от внутреннего дворика, была установлена платформа. Суд должен был пройти на открытом воздухе, чтобы все имели возможность услышать свидетельские показания.

Карл провел Софию по ступенькам, усадил ее на один из тронов и сел сам. Вокруг расположились благородные дамы и господа. Не Алексис ли это, с его сверкающими на солнце золотыми волосами, и не Лукас ли, принц фон Грамайс? На стороне Карла, поддерживают его? У нее сердце в груди перевернулось. Толпу сдерживал отряд стоящих по стойке «смирно» солдат, на каждом красовался серебряный плюмаж Занича – зрелище, еще более зловещее. Пенни прижали к скосу наружной каменной кладки стены. Уверенная, что шляпка полностью скрывает ее лицо, она взобралась на выступ, откуда было лучше видно все происходящее.

Карл встал, готовясь произнести речь. Какой-то мужчина рядом с Пенни закашлялся. Остальные зашикали на него. Толпа впала в оцепенение, боясь пропустить хоть слово своего нового эрцгерцога. На башнях трепетали флаги. Звякали мушкеты. Народ чихал и гудел. Пенни не могла разобрать ни единой фразы из речи Карла.

Вскоре по толпе прокатился упрощенный пересказ, передаваемый по цепочке от одного человека к другому:

– Он говорит, что эрцгерцог Николас практиковал черную магию. Что он околдовал принцессу. Обвал, под которым погиб наш мэр, произошел по его вине. Глариен осуждает его память и входит в новое будущее, как если бы Николаса никогда не существовало.

Горячие волны гнева ощутимо проносились одна за другой в неподвижном воздухе нового дня. Пенни почувствовала головокружение. Пересказ речи Карла распался на отдельные фрагменты, перемешанные с частными комментариями… бессердечные деяния… порочные наклонности… заслуженная смерть… лишил нас праведной мести…