Мать моя… Внутренний периметр, куда мы и шли. И, однако же, дошли. Кое-кто.

Я резко развернулся и пошел вглубь этого то ли балкона, то ли открытой галереи. Туда, где я слышал голоса. И один из них был мне знаком.

Замковый маг только ухмыльнулся со странным выражением, перед тем, как стать в общий строй. Опять мою шкуру спасает совершенно незнакомый человек. Я мельком глянул на него, проходя мимо. А он, будто прочитав мои мысли, обернулся.

Я вздрогнул. Вся левая сторона лица, начиная от уха, была пропахана четырьмя глубокими шрамами, перекашивающими лицо. Ближе к челюсти они исчезали под густыми бакенбардами, местами прячась под угольно-черные волосы, но на шее появлялись вновь, уходя, судя по всему, еще ниже. Вопрос на сто миллионов: как он после такого выжил? Я покачал головой. Он зеркально повторил мое движение, хлопнув рукой по правой щеке. Я машинально коснулся своей щеки и наконец осознал, что на шею струится кровь. Щека не болела, слишком онемевшая от холода, чтобы что-либо вообще чувствовать. Я стер кровь рукавом, и без того мокрым, и пошел дальше, с полным безразличием понимая, что в будущем я имею все шансы стать похожим на этого мага. Если сумею остановить кровь и не найду пластического хирурга. И если эти твари не ядовиты.

Голоса приблизились. Я нырнул в один из низких проемов, рядами выстроившихся у стены. Прыгающий свет факелов на секунду ослепил, настолько, что я сперва не смог различить, где люди, а где — извивающиеся тени. Но уж когда рассмотрел…

— Что случилось, боец? — буркнул один из трех мужчин, находящихся в длинном и узком, как пенал, помещении. — Приказано же было, без причины…

— Причина на данный момент с боем прорывается наверх, — я прищурился. — Командир, а не скажете ли случайно, каким волшебным образом вы здесь оказались?

— А?… — Крон, стоявший ко мне спиной, обернулся. Он определенно был удивлен. — Ты-то как сюда попал?

— Не важно.

— В таком случае, не о чем говорить. Иди на периметр, — бросил он через плечо.

— А вы?

— Мы составляем план обороны! — рявкнул он. — Вон!

— Как хотите, — пожал я плечами. Но не вышел. Просто отступил в тень. Про меня забыли сразу же. А я слушал, слушал, слушал…

«— Уважаемый, как вы не понимаете, это глупо! Людей слишком мало, хоть бы продержаться еще пару часов…»

«— Да вы что, не выглядывали наружу? Их тысячи! Ни о каких вылазках не может быть и речи, мы уже потеряли треть людей!»…

«— Это безумие!»…

«— Чушь! Мы обречены!»…

«— Болван, а еще военный!»…

«— Ну вот что, командую здесь я!»…

Я прислонился к стене и прикрыл лицо рукой. Глубоко-глубоко зарождалось нечто, пока нестойкое, неясное, но оно было. Люди что-то кричали и махали руками. Мешают… Я попробовал сосредоточиться. Нет, не выходит. Черт, да заткнетесь вы или нет?!… О, заткнулись. Тихо… Я прикрыл глаза. Мир успокоился, сгладился, опал. Не мешать. Не мешать… Тихо, я сказал!

Шаги, уверенные и четкие, гулом отдавались в каменных стенах. Ветер бросил в лицо горсть холодных капель. Вода потекла по открытым ранам, уже не кровоточащим. Я не чувствовал боли. Я вообще ничего не чувствовал. Люди невольно оборачивались. Оборачивались, чтобы не выдержать взгляда и отвести глаза.

Чтобы вспомнить, как делали это раньше.

Я подошел к перилам. Кто-то крикнул:

— Куда, это ж мое мес… — я повернул голову на голос.

И посмотрел. Говоривший замер. Отшатнулся и растворился в темноте. Что-то, лепившееся в глубине сознания бесконечно долго, наконец сплавилось в один идеально выверенный клубок и поднялось, сияющее, цельное, на поверхность. И теперь оно смотрело из моих глаз, сливаясь — теперь уже — да, с тем, чем я был.

И не проживу я человеческую жизнь. Пусть. Это — не мое.

Теперь уже — да.

Главное — жизнь мне обещана. Хотя бы несколько лет.

Но обещана.

Руки впились в деревянные перила, дождь застучал дробным перестуком по куртке. Огромная тень метнулась с неба вниз, распалась на три птичьих силуэта, и так же круто взмыла вверх. Я прищурился, но не разобрал, зачем они это делали. Я подался вперед. Следом камнем упала вниз все та же черная тварь, остановилась у самой земли, натужно замахала непропорционально огромными кожистыми крыльями и свечой взмыла вверх. Вильнула в сторону, так, что толстый черный хвост, такой же непомерной длинны, как и все в этом уродливом создании, едва не разнес каменную опору балкона. Люди мгновенно повалились на пол. А потом тварь завизжала…

Я зажал ладонями уши и пригнулся, загораживаясь щитом. Крик звенел над огромной долиной, не прекращаясь, волнами, множась и усиливаясь, переходя то на ультразвук, то на рев, от которого начинали дрожать и осыпаться скалы. Стеклянные шары под потолком лопались, как надувные шарики.

Тварь взлетела выше и начала облетать замок. Звук постепенно затихал, удаляясь. Из внутреннего помещения выбежали люди, но так же быстро вернулись обратно. Что ж, им нужен был их план. А мне было нужно только одно…

Я развернулся и пошел к тому, кто давал команды на залп. Высокий маг тряхнул черной гривой и рявкнул очередное «Огонь!». И обернулся, ухмыляясь мне, как старому знакомому.

— Сможете вы взять саму стихию под контроль? Мне нужно…

— Бурю или их?… — маг кивнул вниз. — Спроси у людей.

— Разве вы не должны этого знать?

— Откуда? — он поднял одну бровь, отчего шрамы пришли в движение, еще больше перекосив лицо. И внимательно посмотрев на меня. Черными-черными глазами. Взглядом, жестким, как металл. Взглядом, который не спутаешь ни с чем, взглядом, который не раз я замечал в зеркале.

— Откуда? — эхом повторил я.

— Оттуда. Мы всегда будем с тобой, хочешь ты этого или нет.

— Да, конечно… — я замолчал, бездумно уставившись на горизонт. — У тебя плохая маска. Слишком выделяющаяся.

— Скай нет. Это не маска, — он отвернулся. И снова крикнул: «Огонь!». — Такой вот я родился. А вот такой, — он провел по щеке, — я стал много позже.

— Ты…Сол? — я поднял на него глаза. И понял, что к горлу подкатывается тошнота. Я не верил. Я не хотел верить. Опять обман, опять чей-то агент, прячущийся за маской, опять преследующие какие-то далеко идущие цели. Я не чувствовал Рейна, не чувствовал своего Стража. Это означало одно — он мертв.

Я вскинул руку с мечом…

— Знаешь, что говорят у нас? — его рука стальной хваткой схватила мою занесенную для удара руку. — Не играй с судьбой, она может и ответить.

— Кто ты?

— Ну кем же я еще могу быть? — он устало прикрыл глаза. — Кем?… Если тебя волнует то, что ты меня не чувствуешь, могу утешить — я тебя не чувствую тоже. Паутинные звезды выжигают не только нити судьбы. Они выжигают все нити. Все связи. Ничего — восстановим. Было бы время.

— Ты не можешь им быть… — шептал я, уже не зная, кого убеждаю. Между ними не было ничего общего. Только рост. Только глаза. Только какой-то странный, птичий наклон головы. И взгляд. Взгляд, который не подделать. Я посмотрел ему в глаза, и его фигура, абсолютно человеческая фигура у меня в сознании начала одеваться в чешую. Стали массивней кости, выпустились когти, упали шелестящей пеленой крылья. Покрылось костяными щитками изуродованное лицо. И слева на щитке было четыре лишние борозды. Как я и помнил. Рейн… — Тебя должны были убить.

— Ворон вернулся…вовремя.

— Ворон не мог сделать тебя солом.

— Я прекрасно справился сам. Не так уж сложно сбросить шкуру, если организм запрограммирован на это. Ты как-то спрашивал меня о Последней войне. Вот сейчас я, пожалуй, тебе отвечу, — он замолчал, а потом снова заговорил, медленно и четко. — Я был на десять лет старше тебя. И в той войне я потерял напарника-Стража и половину себя. А вот вторая половина досталась мне на память от т,хора, располосовавшего лицо. И жизнь, долгая-долгая. Почти вечная. Они оказались заразны, знаешь ли.