Море синее - Байкал

Озеро Байкал... Немало сложено о нём легенд, песен, сказаний. Ведь это озеро самое большое в Европе и Азии. Самое глубокое на Земле. Самое древнее по происхождению. Самое разнообразное по животному миру. Расположено оно в Восточной Сибири. Потому и называют его жемчужиной Сибири.

Легенда

Стоит мне услышать слово «Байкал» — и затрепещет перед глазами его переменчивая синь, просвеченная до дна щедрым сибирским солнцем. И придёт на память старинная легенда. Будто бы единственная дочь старика Байкала — Ангара сбежала от отца к красавцу богатырю Енисею. Бросил покинутый отец вослед беглянке камень. Камень так и остался в устье реки. В самом деле, виден и сегодня в горловине Ангары камень. Называется — Шаманским камнем.

Легенда говорит, что у старика Байкала триста тридцать шесть сыновей, которые приносят ему воду. А раздаёт богатства единственная дочь — Ангара. Потоком двухкилометровой ширины вылетает Ангара из моря, разрезает горы и леса, мчась к Енисею.

Велика сила ангарской воды. Вот почему и выросли на реке небывалой мощности гидроэлектростанции: Иркутская, Братская, Усть-Илимская.

Давным-давно

Двадцать два миллиона лет живёт на белом свете озеро-море Байкал. Если бы на фантастической Машине Времени удалось нам с вами преодолеть несколько миллионов лет, мы смогли бы привезти из прошлого фотографии жёлтых песчаных берегов. На берегах — пальмы на фоне знойного марева. Бродят древние животные — тапиры. Потом картина переменилась бы: ледяные горы, полу­прозрачные, синие, стиснули Байкал, сжали его, гигантские айсберги заколыхались на захолодевшей воде, и раздался над снежным миром трубный глас мамонта...

Сегодня Байкал отличается от других озёр мира своей глубиной, количеством пресной воды, своим животным и растительным миром.— Итак, на Байкал? В путь?

— В путь!

Здравствуй, Байкал!

...Мы едем по лесной дороге. Она то убегает вправо, то влево, то скрывается за кустами, то вновь устремляется вперед... И вдруг там, за деревьями, вдалеке, что-то белое зашевелилось, закосматилось.

— Это что там такое? — спрашиваете вы, ребята.— Туча, что ли, запуталась в ветках и не может выбраться?

— Это — Байкал.

«Ага,— думаете вы,— Байкал белый и пушистый, сейчас мы его увидим».

Дорога с нами поиграла ещё, потом ей стало скучно, и она побежала сквозь поляну прямо-прямо. Тут подул ветер, и там, впереди, что-то засинело-заголубело.

— Это что там такое? Небо, что ли? — Нет, это — Байкал.

«Ага,— думаете вы,— Байкал синий. Синий-голубой». Проехали ещё немного. Видите, между соснами что-то сверкает, переливается?

— Солнце горит!

— Какое там солнце, это Байкал сверкает! Лес кончился. И мы увидели белые пряди тумана: он от­катился уже далеко от берега, в густую синюю воду, так сверкающую на солнце, будто выпрыгивают из неё искорки.—Здравствуй, Байкал!

А Байкал ничего не ответил. Он лежал большой и спокойный. В нём отражалось небо, усыпанное мелкими облаками, остатки тумана клочками тянулись вверх, точно белые косматые птицы, догоняющие свою стаю. А на другой стороне стояли тёмные горы в светлых пятнах. Там снег лежит. «Это летом-то, когда нам всем жарко»,— удивляетесь вы.

А сквозь воду видны камни на дне. Вот какая она прозрачная. Когда поплыли на лодке, думал кто-то из ребят, что камни близко, руку в воду сунул, выдернул — обжёгся. Такая холодная, оказывается, вода.

Байкал... Буряты, эвенки, якуты, русские открывали его в разное время и по-своему называли. По-якутски «Бай-кёль» — «Богатое озеро», по-бурятски «Байгаал-Далай» — «обширный, большой, как море», эвенки величали его «Лама» — «Море», русские землепроходцы называли его «Славным морем». Из русских первым увидел сибирское чудо казак-землепроходец Курбат Иванов. В 1643 году шёл он с небольшим отрядом по диким и порожистым рекам сибирским — Лене, Иликте и Сарме — и увидел, волоком перетаскивали казаки лодку с берега одной реки на берег другой,— вдруг за расступившейся тайгой озеро-море. — Здравствуй, Байкал!

Тайга

В тайге, прилегающей к Байкалу, водятся медведи и ко­сули, изюбри и росомахи. Водится и соболь баргузинского кряжа — особенный, единственный в мире. Чёрная шерсть с лёгкой проседью, мягкая и блестящая, отличает его от родственников, живущих в лесах России, чащобах других се­верных стран.

Вся северо-восточная часть приморской тайги — знаменитый Баргузинский заповедник, край непуганых зверей и птиц. От горизонта до горизонта лежит тайга. Когда над ней плывут низкие белые облака, из-за которых вырываются столбы солнечного света, облака видятся зелёными. Когда идут дожди, тайга становится сумрачной. Только поблёскивают мокрые листья, а капли, что висят на каждой хвоинке, кажутся бисером, которым расшила тайгу безвестная вышивальщица. А потом тайга вспыхивает. Точно лисьи хвосты, тянутся к небу берёзы, в нежно-жёлтой шёрстке лиственницы, а модницы осины надевают красные кофты. И только сосны, презирающие моду, стоят зелёными, поглядывая на проделки осени.

 Листвянка

 Есть в Сибири хвойное дерево — лиственница. На ветках иголки, а не листья, а называется вон как. Когда-то Природа, рассказывает об этом сказка, раздавала всем деревьям наряды: берёзке дала нежные листочки, кедру — длинные пушистые иголки, сосне — тоже иголки, только другие. Деревья и говорят: «Почему берёзке и осинке такие симпатичные лоскутки, а нам иголки? Мы что, всю жизнь шить будем?» И сказала Природа: «Листья будут появляться весной, а на зиму облетать, а иголки останутся на вас вечно, так будет справедливо». Тут и лиственницы очередь подошла; тогда, правда, у неё ещё имени такого не было. Сперва попросила она иголки, всё-таки среди снегов оставаться всегда зелё­ной — просто замечательно! Потом вернулась и попросила хоть чуть-чуть сделать её похожей на берёзку. «Хорошо!» — сказала Природа. И у лиственницы остались иголки, как у кедра, сосны и ёлки, но на зиму они стали облетать, как листья у берёзки.

По имени этого дерева назван посёлок на берегу Байкала—Листвянка. В нём все дома построены из прочного, крепко пропитанного смолой дерева лиственницы. На горах, которые прижали село к самой воде, на обрывах, в падях — всюду растут кудрявые деревья, хвоя которых осенью жел­теет, потом облетает, и всю зиму на чёрных веточках качаются маленькие лёгкие шишки. Шишки пустые, потому что в свой час высыпались семена на землю, чтобы появились на свет новые и новые лиственницы — удивительные байкальские деревья.

Листвянка вытянулась вдоль берега на десять километров. Сверху посёлок похож на гребешок. Основание гребешка — улица, одна сторона которой — дома, а другая — Байкал. По распадкам, там, где склоны двух гор образуют долину, тоже идут улицы. Как зубчики гребешка. А на горах пасутся козы, коровы.

Бухта

Мы плыли в лодке по синей байкальской воде. Подальше от берега вода переменила цвет, она стала тёмно-зелёной и словно светилась изнутри. Потом в ней отразились горы, и лодка срезала будто нарисованные на воде голубовато-белые снежные вершины, они начинали качаться, размы­ваться. Потом Байкал опять стал синим.